Три глаза и шесть рук, стр. 66

– Ничего, он же потом извинился.

– Потом доцент Кара жаловалась, что плоды дерева-колокольни неспелые. А я говорил, что надо рвать не на вершине, а внизу, там они зреют быстрее!

– Ничего, на подоконнике дозреют. Заодно и процесс пронаблюдает.

– А тот… третий пол! Он так и не поверил, что мы нигде не нашли… ту гадость!

– Так я же и не спорю, что доктор Найвен кретин, – согласился я. – Втемяшилось в дурную башку, что где-то должны существовать мужчины-амазонки с гомосексуальными наклонностями… Что мне – жалко? Поискал, пока у него время не закончилось… Кстати, он не третий пол, он гермафродит.

– Ну вот зачем он сделал эту операцию?! Чего он мужиком быть не хотел?

– Я же говорю – кретин, – спокойно ответил я.

– И тебе это нравится?

– Просто вчера был неудачный день. Обычно все эти шизики меня целовать готовы.

– Это точно, – хмыкнул Рабан. – Помнишь ту аспирантку?

Я искренне засмущался. Джуна – молодая аспирантка профессора То, была на редкость очаровательной особой, только вот на удивление чокнутой. Она помешалась на всеобщем равенстве и братстве. Нет, идеи-то неплохие, только выводы из них она делала очень своеобразные. В частности, она настаивала на том, что императору следует разрешить свободную любовь, а всем остальным – этим пользоваться. Александра Коллонтай, блин! Только ее мечты простирались еще дальше. В смысле – чтобы все со всеми. С мужчинами, женщинами, детьми, стариками, животными, инопланетянами… Даже с роботами! Уж не знаю, как она такое представляет, но с доктором Найвеном они сильно дружат. Так сказать, клуб по интересам. Тем не менее, я время от времени как бы случайно с ней встречался – всех своих знакомых она приветствует страстным поцелуем в губы. Ее не смущает даже то, что губ у меня, собственно говоря, нет. Не скажу, чтобы это было неприятно – в глубине души я по-прежнему ощущаю себя человеком мужского пола. Но на самом деле я яцхен… Причем бесполый – у яцхенов пола нет! И это меня бесит!!!

– Э, патрон, ты не нервничай, – попытался успокоить меня Рабан. – Расслабься, вдохни поглубже… Так мне что, стартовать к Магнусу?

– Погоди немного! – возмутился я. – Сначала этого диггера спасем, потом надо у императора отпроситься… Успеем, не на пожар!

Глава 23

Как я уже упоминал, попасть в терраполисские катакомбы очень просто. Единственное, что необходимо иметь – какой-нибудь инструмент, чтобы открыть канализационный люк. Их закрывают специальными замками, теоретически достаточно надежными, чтобы никто не смог туда попасть. Но только теоретически – на практике это опровергалось уже неоднократно.

Ключа у меня не было. Зато у меня есть когти. Я выпустил их наружу и одним движением превратил люк в круглую дыру в земле. Между прочим, биологи ЦАНа по моей просьбе исследовали эти когти и пришли к интересному выводу – российским гениям двадцатого века каким-то чудом удалось вырастить мне почти что мономолекулярные царапки. Режущая кромка у них толщиной всего в несколько молекул, а следовательно, они могут резать практически все. Как у них это получилось, ЦАНовцы просто теряются в догадках. Сейчас подобные вещи уже существуют, но в двадцатом веке… Все равно как если бы древние римляне вдруг додумались до телевидения.

Спускаться по канализационной лестнице оказалось неожиданно трудно. Мои ноги для этого не приспособлены, ибо у меня нет ступней, как у человека. Только пять пальцев, три спереди и два сзади, сплетенные в некое подобие птичьей лапы. Они совсем не настолько гибкие, как на руках, да и когтям на ногах далеко до их коллег на руках. Эти ноги очень полезны, когда приходится лезть по стене или потолку, но если нужно двигаться по такой вот лестнице, толку от них немного – не удается как следует ухватиться.

Впрочем, эту проблему я преодолел. Ноги так и не захотели держаться на узких металлических перекладинах, но ведь у меня целых шесть рук! Они с успехом заменили взбунтовавшиеся ноги. И еще хвост – по цепкости он не уступает обезьяньему и серьезно помогает при лазании. Через некоторое время я спустился на каменный склизкий пол и подозрительно осмотрелся вокруг. Согласно Направлению, до искомого диггера оставалось километров пять.

Я огляделся. Канализация везде канализация. Темно, мокро, грязно, везде какие-то трубы и что-то капает. Вероятно и пахнет очень плохо, но запахов я не чувствую. И в темноте вижу не хуже, чем на свету. Стены на сантиметр покрыты каким-то зеленоватым илом, а на полу кое-где растут грибы. Городские власти не обращают внимания на то, что таится под мостовой, пока подземная жизнь не начинает слишком сильно докучать верхним. Тогда они проводят несколько чисток и снова забывают об этих местах. До следующего раза…

– Не нравится мне здесь, – поделился Рабан. – Чуешь, патрон? Направление показывает, что за тем поворотом гигантская крыса…

– Всего-то? Крысы – фигня. И вообще, это еще не сами катакомбы, они еще ниже. Нужно искать путь вниз…

– А может, вернемся?

– Молчи, шизофрения. Где ближайший ход в подземелье?

– В километре к югу, – вяло сообщил Рабан. – Там есть провал.

Я уже шагал в указанном направлении. Жаль, что под землей затруднительно пользоваться крыльями. Правда, я и пешком могу двигаться с очень хорошей скоростью, особенно если становлюсь на восьмереньки. Крыса, о которой упоминал Рабан, даже не успела сообразить, что это такое мимо нее пронеслось. Зато я ее разглядел очень даже хорошо. Гигантских крыс Терраполиса я до этого не видел, и зрелище мне не слишком понравилось. Размером с крупную свинью, почти слепая, но зато с огромными ушами и очень чутким носом. Но самым отвратительным в этом радиоактивном мутанте оказалось то, что на крысе почти не было кожи. Так, тоненькая пленочка, почти прозрачная. Мерзкое зрелище. Для человека эта тварь не слишком опасна, особенно если иметь при себе что-нибудь огнестрельное, но вот ребенка она загрызет запросто, а если они собираются в стаю, то становятся настоящим бедствием. В прошлом месяце в одном из старых домов эти крысы прорыли ход в подвал, и первой же ночью несколько сотен таких вот уродов вылезли на поверхность. Газетчики целую неделю сочились ядом и требовали принятия каких-нибудь мер. Вообще-то, меры были приняты в первый же день, но об этом ни одна газета сообщить не соизволила. Здесь, как и в моем мире, во всех бедах обвиняли правительство.

– А кто еще живет в канализации? – поинтересовался я.

– Черепашки-ниндзя, – не замедлил отреагировать Рабан.

– Угу. Очень смешно. А если серьезно?

– Из опасных животных только гигантские крысы и едкие слизни. Но этих поблизости нет, они только в северных областях. Из людей… Ну, тут много кто гнездится. Скажем, в километре к северу живет банда рокеров. Вылезают по ночам, буянят. Еще немного дальше и чуть на запад – воровская шайка. Тоже по ночам вылезают, но не буянят, а потихоньку воруют. Город-то большой, пятьсот миллионов населения…

Я удивился. Нет, я и раньше знал, что Терраполис не деревня Кукуево, но не предполагал, что настолько…

– А еще?

– Ну вот в паре километров к востоку живут культисты. Молятся какому-то черту, жертвы ему приносят… Не человеческие хотя бы, и то хлеб. Домашних животных воруют, на гигантских крыс охотятся. Подземный Терраполис – это совсем не то же самое, что наземный…

– Угу. Хорошо, с канализацией я понял. А еще ниже спустимся… вон, кстати, и провал показался… Там кого можно встретить?

– Тоже от этажа зависит. Катакомбы здесь многоярусные, и чем ниже спускаешься, тем чудища жирнее. Как в компьютерных играх. Играл в «Diablo»?

– Не играл.

– А зря, кстати, нам с Волдресом понравилось… Так вот. Диггеры ниже второго уровня обычно не суются – на третьем такие каки встречаются, что без автомата с ними лучше не общаться. А на пятый даже самые рисковые не спускаются – верная смерть. Низший уровень – шестой, но про него я вообще молчу…