Донос мертвеца, стр. 42
– Я хочу получить ее демон! – буквально зарычал от ярости священник, сжимая кулаки так, что даже сквозь меховые рукавицы ногти смогли ощутимо вонзиться в ладонь. – Я хочу получить ее к себе в подвал и разорвать своими собственными руками!
– Но она не ведьма, – низким бархатистым голоском корректно предупредил дух Тьмы.
– Ты слышал, демон?! – во всю глотку заорал дерптский епископ. – Я хочу получить ее в свой подвал!
– Получишь, – вкрадчивым женским голоском закружил у самых ног демон. – Но я пока бесплотен, и не смогу ее принести. Я могу лишь сделать так, чтобы она пришла к тебе сама.
– Так сделай!
– Но тогда мне придется вселиться в нее, и я не смогу быть рядом с тобой, и выполнять твои приказы…
– От тебя все равно никакой пользы!
– Ну почему же? – тоненько рассмеялся дух. – Я умею не только приводить девиц, но и показывать дорогу. Поэтому садись на коня и поезжай вперед. Иначе ты закружишься и вмерзнешь в лед где-нибудь рядом с этим солдафоном. А твое тело должно жить… Оно должно жить еще хотя бы десять лет…
– Отправляйся за ведьмой немедленно! – нервно дернул головой епископ.
– Не-е-е-ет… – по-змеиному зашипел дух. – Я хочу убедиться, что твое тело в безопасности…
– Ты обязан выполнять мои приказы!
– Я уйду, когда твои ноги коснутся берега…
– Проклятый демон! – епископ подбежал к коню, заскочил в седло и со всей силы вонзил в бока жеребцу свои шпоры.
Однако лошадям нет дела до человеческого нетерпения или высших целей: через полчаса конь начал задыхаться и священник волей-неволей снова перешел в намет, скрипя зубами от злости, но тем не менее в точности выполняя подсказки демона о том, куда нужно править. Примерно через час впереди проявилась темная полоса, еще через полчаса он разглядел на фоне чистого голубого черный крест над остроконечным, напоминающим испанскую пику, шатром колокольни, что возвышается у монастыря города Кодавер.
– Отправляйся, демон! – потребовал правитель западного берега озера. – Я вижу свою землю. Отправляйся, демон, ты слышишь?!
Тишина…
Дерптский епископ покрутил головой, но никого, естественно не увидел.
– Проклятый дух, – выругался он. – Если он опять не выполнит своего обещания, то я… Я…
Что он сможет сделать, если дух Тьмы опять попытается его обмануть, священник не знал, а потому просто послал коня вперед неспешной рысью и вскоре въехал под поросшие густым мехом инея липовые кроны. Спрыгнул на землю и повернулся лицом назад, к озеру.
Вот и все, поход закончен. Он надеялся, что эти месяцы перевернут новую страницу истории, опрокинут мир, изменят судьбы как его собственную, так и еще очень многих тысяч людей. А получилось что? Ни-че-го. Обычный набег, немного крови и полная пустота.
Но дерптский епископ ошибался. Зимний поход Ливонского Ордена в году семь тысяч шестьдесят первом от сотворения мира имел огромное значение для прибалтийских земель. Девяносто семь ливонских рыцарей и сто семнадцать крестоносцев, бесследно сгинувшие в прилужских лесах, были последними воинами, сохранившими в своих сердцах дух воинственности древних германцев, стремление к движению на Восток и к честной военной добыче. Остальные мужчины выродившегося Ордена предпочитали женщин, вино и верный постоянный доход с полученных в собственность земель. А потому, когда спустя четыре года Иван IV Грозный простым указом распустит Ливонский Орден раз и навсегда, ни один голос не посмеет возвыситься в ответ, и более не поднимется в защиту былой славы ни один меч. Лишь последний великий магистр, Готард Кетлер, будет в панике метаться по пустынным дорогам царской Ливонской вотчины, но и тот вскорости сбежит в Польшу и присягнет на верность польскому королю.
– Проклятая ведьма! – прошептал священник. – Ничего, она ответит за все.
Он взял коня под уздцы и направился к воротам монастыря.
Часть вторая
Лапа демона
Глава 1
Кауштин луг
Юлина нога была плотно затянута в лубки: уложена в корытце из снятой с тонкого деревца кленовой коры, и перевязана поверх этого тряпками. Ходить с таким устройством, естественно, весьма сложно, а потому большую часть времени она валялась на набитом сеном тюфяке, глядя в дощатый потолок и в полной мере вкушала доступные в шестнадцатом веке удовольствия: телевизора нет, радио нет, из книг имеются только молитвенники, и даже в окно не посмотреть – оно затянуто непрозрачной, похожей на пергамент пленкой. Для разнообразия удавалось только крутиться с боку на бок, или пытаться заснуть – но она и так успела выспаться на десять лет вперед.
К раненой воительнице в доме привыкли, но это не значило, что хоть кто-то сидел с нею в светелке: у всех хватало работы и по дому, и по хозяйству. От беспримерной тоски девушка готова была на все – даже, по образцу далеких прабабушек заняться вышиванием и плетением кружев, но не умела толком ни того, ни другого. Оттого появлению в светелке рыжего сына Евдокима Батова обрадовалась она от души.
– Здоровья тебе, боярыня, – низко поклонился он в дверях.
– О, Варлам?! – попыталась Юля сесть в постели. – Ты же с армией уходил?
– Нагнали мы ливонцев у Варяжского моря, – рассказал воин. – Посекли всех. Семен Прокофьевич ополчение сразу и распустил. Домой мы возвращались, вот я к тебе заехать и решил.
– Вот паразит! – охнула девушка. – Вот гад! Да нет, я не про тебя, Варлам, я про Росина. Ты значит, смог заехать по дороге, а он, гад не стал? Да ты заходи, не стой в дверях. Присаживайся…
Она немного сдвинула замотанную в лубок ногу, освобождая место.
– Благодарствую, боярыня, постель тебе обмочить боюсь.
– Чего-чего? – развеселилась Юля.
– Доспех холодный, потечет скоро.
Только теперь девушка обратила внимание на ажурную изморозь, покрывающую нагрудные пластины бахтерца и налипшую на стальные колечки кольчуги. Она поняла, что по мере согревания металла изморозь сперва превратится в воду, а потом начнет капать на пол.
– Какой ты морозный, боярин!
– А про боярина Константина ты зря наговариваешь. Добычу мы взяли большую. Он, видать, ее к вам в Каушту повез.
– Вот паразит! – еще больше возмутилась Юля. – Как в драку, значит, меня первую суют, а как добро делить – так побоку! Ну, Росин, ну, президент! Я ему ухо-то к столбу точно пришпилю!
– А хочешь, я тебя в Каушту отвезу? – неожиданно предложил боярин.
– Нет, не хочу. Я для тебя какое-нибудь другое желание придумаю.
– То не за зарок свой, – улыбнулся воин. – Я тебя просто так отвезу.
– А на чем? С моей-то ногой…
– Конь у меня заводной с собой. Спешить ноне некуда, я тебя на нем и доставлю.
– Так… – девушка опять задумчиво посмотрела на ногу, а потом решительно махнула рукой: – Вези!
Выехали они следующим утром. Боярин Варлам перевесил чересседельные сумки к себе, расстелил на спину заводного коня попону, положил Юлю ему на спину головой на круп, накрыл большой мохнатой медвежьей шкурой. Через шею жеребца перекинул широкий ремень, за который и закрепил лубок сломанной ноги.
– Так хорошо?
– На землю не скачусь?
– Не, – улыбнулся, оглаживая бороду, боярин. – Жеребец, он бабу чует, брыкать под ней не станет. Ластится начнет. Так удобно тебе, боярыня?
– В общем, нормально, – признала девушка. – Как в поезде на верхней полке. Правда, полка немного уже будет. И потверже. И холодная. Но зато ровная.
– Это полати, что ли? – уточнил боярин.
– А что такое «полати»?
Сын Евдокима Батова с некоторым недоумением приподнял брови, потом молча поднялся в седло и взял в спрятанную в меховую рукавицу руку повод ее жеребца.
На улице стоял яркий солнечный день – совершенно чистое прозрачное небо, звенящий мороз, искрящийся множеством синих точечек наст. А под шкурой на мерно покачивающейся спине коня было тепло и уютно, и можно спокойно наблюдать за медленно проплывающими мимо заснеженными елями и высоко-высоко забросившими свои куцые растопыренные сучья соснами.