Звезда любви возвращается, стр. 16

Уиллис вспоминал эту улыбку в черные минуты своей жизни.

Его душа по-прежнему здесь, в Эндикотте, а не в Бостоне и Кембридже, где он создал себе абсолютно новую жизнь. Жизнь, весьма далекую от существования маленького прыщавого мальчика.

«Но если это правда, — продолжал размышлять Уиллис, — почему я представлял мягкую, нежную Розмари каждый раз, когда смотрел на пустую половину своей кровати в кембриджской квартире?»

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Боже, что на сей раз она сделала не так? Чем вызвала его недовольство?

Прежде чем Розмари успела спросить, Уиллис поднялся с табурета у телескопа, отошел в сторону и кивнул на освободившееся место. Розмари неуверенно опустилась на сиденье. Слегка опасаясь, что она что-нибудь сломает, женщина осторожно дотронулась до трубы и склонилась к окуляру.

Розмари изменилась в одно мгновение. Поднятые плечи расслабленно опустились, губы удивленно приоткрылись. Она стала похожа на маленькую восхищенную девочку.

— Ох, Уиллис, — прошептала Розмари, — это бесподобно. — Это Боб?

— Бобржиницколоницкий, — поправил он низким голосом.

— Это просто… просто… — Она задержала дыхание и замолчала на несколько долгих минут.

— Красиво, правда? — спросил Уиллис.

Розмари кивнула, потрясенная открывшимся зрелищем. Ее взору предстала необыкновенная красота. Сверкающее бело-голубое облако плыло по черному бархату, усеянному алмазными брызгами звезд. Бобржиницколоницкий находился за миллионы километров, а выглядел так, будто стоит протянуть руку — и ты коснешься хоодной блестящей пыли.

Розмари как зачарованная смотрела на то, что совсем недавно было не более чем крохотной точкой света в безбрежном океане космоса.

— Не удивительно, что тебя покорил этот материал, — мягко проговорила Розмари.

Она услышала, как Уиллис подошел и стал за ее спиной.

— Розмари, — сказал он, подаваясь вперед, — позволь показать тебе, как ты говоришь, «этот материал» с другой стороны.

Она чуть отодвинулась, когда Уиллис склонился к телескопу — естественно, одновременно он склонился и к Розмари! — и нажал на большую кнопку в основании окуляра. После этого он оказался еще ближе к Розмари, поскольку заглянул в окуляр и принялся что-то регулировать на панели, попутно объясняя, что меняет фокус. Розмари едва дышала. Их разделял всего дюйм.

Розмари слышала запах хвои и мускуса, ощущала жар его тела. Ей казалось, что Уиллис окутывает ее, что они сливаются в одно целое. Неожиданно Уиллис коснулся грудью ее плеча. Они оба вздрогнули и замерли. Ни один из них не спешил отодвинуться.

Розмари внезапно поняла, что ей достаточно легкого поворота в сторону, чтобы обвить шею Уиллиса, прижаться к его сильному телу, зарыться лицом в его грудь. Или поцеловать в губы. Если, конечно, она хочет. О Господи! Розмари осознала, что хочет именно этого, только этого, и ничего, кроме этого.

Она почувствовала, как ее руки потянулись к Уиллису. Нет! Розмари сглотнула, вспоминая презрение, сочившееся из голоса при словах «этот материал». Он издевался над ней! Справившись с эмоциями, она отвела глаза от Уиллиса.

Он опять отошел от телескопа и снова кивнул на окуляр. Теперь Розмари видела хвост кометы. Два длинных шлейфа, желтовато-белый и почти прозрачный синий, тянулись за светящимся ядром. Она в изумлении покачала головой.

— Что такое комета, Уиллис? — машинально спросила Розмари. — Не расскажешь в двух словах? Так, чтобы могли понять примитивные людишки вроде меня. В конце концов, я не собираюсь напрягать свои куриные мозги.

Он судорожно вздохнул.

— Комета — большой кусок льда и грязи, несущийся через космос, — ответил он.

— Как может лед гореть?

— На самом деле он не горит, — пояснил Уиллис. — Он светится.

Не отрывая взгляд от окуляра, Розмари поинтересовалась:

— Хорошо, как может светиться кусок льда?

Уиллис снова вздохнул. Розмари подумала, что, наверное, ему не хочется растолковывать столь сложные вещи, как свечение льда в космосе, идиотке с двумя извилинами в голове.

— Ладно, забудь, — торопливо бросила Розмари, оборачиваясь к мужчине. — Будем считать, я ничего не спрашивала.

— Розмари, — нетерпеливо перебил Уиллис и замолчал, будто собирался говорить дальше, но искал подходящие слова. Несколько секунд он пристально смотрел на нее, потом взял стул и сел рядом.

— Ядро кометы, ее центр, является скоплением льда и осколков. Ядро кометы твердое. Но, пролетая через Солнечную систему, часть льда под воздействиeм тепла испаряется, превращается в газ. Солнечный свет возбуждает молекулы газа и заставляет их светиться слабым синеватым светом. Другая часть хвоста кометы состоит из осколков, которые отражают солнечный свет, как Луна.

Розмари улыбнулась.

— Смотри-ка, я все поняла. Это не так уж трудно. Может быть, я не настолько глупа, как кажусь, а?

— Розмари… — начал Уиллис и остановился, будто не знал, как продолжить, лишь пристально смотрел на нее.

— Уиллис, ради всех святых, — мягко попросила Розмари, — если тебе есть что сказать, то говори. Умоляю тебя, не молчи и не глазей на меня так, словно я противный микроб под микроскопом, а ты должен найти лекарство против него.

— А что, я так смотрел? — недоверчиво изогнул брови Уиллис.

— Да, — кивнула Розмари и уставилась в пол.

— В таком случае — прошу прощения. Ты не похожа на микроб.

Нет. Только на глупую курицу и безмозглую идиотку.

— Спасибо, что показал мне Боба, — пробормотала Розмари, поднимаясь с табуретки. — Очень мило с твоей стороны.

— Подожди, не уходи, — встрепенулся Уиллис, и Розмари совершенно точно поняла, что мужчина взволнован. — В телескоп можно увидеть не только комету. Если хочешь, конечно…

Что-то в интонациях Уиллиса подсказало Розмари, что не стоит уходить столь поспешно: волнение и еще слабая улыбка в уголках губ.

— Что еще, например? — поинтересовалась Розмари, возвращаясь на табурет.

— Например… например, Магеллановы облака.

— Магеллановы облака? — повторила Розмари.

— Шаровидные скопления, пульсары, квазары, звезды…

Уиллис с легкостью говорил о тайнах Вселенной, и теплота, которая разлилась внутри Розмари, хлынула наружу.

— Звезды? — Розмари ухватилась за единственное знакомое слово. Она надеялась, что Уиллис не услышит трепет, с которым она его произнесла. — Какие звезды?

Уиллис изучал ее со странным выражением лица, словно не знал, как быть дальше, и не ответил на прозвучавший вопрос.

— Скажи мне, — потребовала Розмари, — какие звезды? Назови мне их имена, Уиллис!

— Хорошо, — натянуто согласился он. — Можнo увидеть, к примеру, Регул, Альдебаран, Арктур, Процион…

Пока Уиллис тарабанил незнакомые слова, жар внутри Розмари превратился в настоящую лаву, которая затопила ее сердце, голову, руки и все остальное. Внезапно, с силой врезавшегося в 3емлю метеорита Розмари вспомнила одно напрочь забытое обстоятельство. Она вспомнила свои чувства, которые захлестывали ее каждый раз, когда Уиллис Рендом начинал говорить как ученый.

Боже мой, как она забыла?!

Яд юных лет, тайное удовольствие, постыдное желание. Розмари ненавидела Уиллиса со страшной силой. Но возбуждение, охватывающее ее при звуках непонятных терминов, было сще сильнее. Оно налетало, как вихрь, и сметало все на своем пути, стоило Уиллису извлечь из своей умной головы что-нибудь ученое. Сведения, которыми он делился с окружающими, звучали так сексуально! Розмари всегда возбуждала интеллектуальная беседа. О математике. О философии. Об антропологии.

Уиллис в этом плане мог предложить гораздо больше остальных. Забудьте про бицепсы и трицепсы. Забудьте о широких плечах. Розмари с детства возбуждали люди с высоким IQ [3]. Интеллектуалы.

Внезапно Розмари поняла, почему у нее, взрослой женщины, так мало связей с мужчинами. Она не встречала умных, достаточно образованных людей. В городе отсутствовали химики и физики, математики и статисты, экономисты и программисты. А это были именно те люди, в которых нуждалась Розмари. Которых она понастоящему желала. С которыми могла заниматься сексом…