Жемчужины бесед, стр. 34

– Ведь и я не испытываю недостатка, не нуждаюсь ни в чем. В моих сокровищах также есть все, о чем ты говоришь, все мои сокровища – от тебя, пускай же они и пребывают с тобой, ибо в народе говорят: «Дождь – от моря, море же – от дождя».

Но море взмолилось и сказало:

– Клянусь Аллахом, нет! Все то, что есть в морях из товаров и драгоценностей, я пересчитаю и преподнесу тебе. Все, что понравится твоей душе, подобной щедрой туче, будет смиренно доставлено тебе, дай мне, твоему покорному рабу, удостоиться этой чести и милости.

Бахваджрадж соблаговолил согласиться с просьбой моря. И тогда великодушный по своей природе океан забурлил, явил все свои сокровищницы и клады и стал пересчитывать сокровища. Сначала он пустил на воду алмаз языка, описывая крупные, средние и малые драгоценные каменья. Потом он стал перечислять слитки чистого золота, сокровищницы, клады и россыпи, поскакал на быстроходном скакуне мысли, описывая морских коней, так что подковы иноходца раджи стали высекать искры. Затем стал описывать гороподобных слонов, скачущих как драконы, вызывающих светопреставление. Расхвалив слоновую кость и предметы, инкрустированные ею, он перешел к мешочкам с тибетским и хатайским, [181] мускусом, так что все присутствующие почувствовали аромат благовоний, таких, как алоэ, амбра, зубад [182] камфара, сандал и другие, и все пришло в движение от душистого дуновения и аромата галии. [183] Затем он в изысканных выражениях стал описывать простые и разукрашенные одеяния, подробно живописать шелковые одежды, выказал тонкие познания в мехе горностая, бобра, куницы, рассказал о преимуществах морских животных и о достоинствах берберской шерсти. Он поведал, ничего не утаив, об адиме. [184] и шелке саклат [185] С неусыпным рвением перечислял он все это без устали. Он показал радже в наилучшем свете четыре товара, словно четыре первоэлемента: во-первых, яркое, как огонь, золото, во-вторых, жемчуга, светлые, как вода, в-третьих, коней, быстрых, как ветер, в-четвертых, одеяния, плотные, как земля. Они понравились благосклонному разуму раджи, и он принял их сердцем и душой.

Море, ободренное этим одобрением, утонуло в милости, переполнилось до краев великодушием и вернулось к себе.

На другой день, когда белый конь утра поскакал по голубому ристалищу неба, когда золотая чаша солнца засверкала, словно самоцветы и жемчужины, море принесло обещанные дары и вручило слугам раджи.

Бахваджрадж вызвал брахмана Пакдива, предложил ему одно из тех бесчисленных сокровищ, обретенных благодаря ему, предоставив право выбрать любое.

При всей мудрости брахмана в выборе даров он прибег к разуму сыновей, хотя они были лишь частицей его, ибо всеславный и всевышний бог даровал каждому сердцу тайну и каждой голове ум. Ведь говорят:

И нет срама в том, чтобы прибегать к совету того, кто ниже тебя и меньше тебя, и пользоваться плодами его большого или малого ума. Ведь сказали же мудрецы: «Бери чистое и избегай мерзкого». Если океан получит каплю воды от клочка тучи, то в этом нет позора. Если заимодавец из тысячи отданных золотых динаров сумеет получить от должника хотя бы четверть серебряного дирхема, то никто не станет порицать его.

Итак, у брахмана было четыре сына и каждый из них в меру своих способностей и возможностей дал совет отцу. Первый сказал:

– Нужно взять золото, оно обладает шахским величием, надо выбрать золото, ибо его почитают как зеницу ока, как глаз человека. Вся роскошь в мире покупается за золото, даже загробный мир обретается благодаря подаяниям золотом, оно увеличивает силу зрения.

Если есть золото, пусть каменьев будет мало. Известна цена и коню. Да и одежда всегда найдется.

Второй сын был ювелир, ему нравились драгоценные каменья, он даже не взглянул на желтое золото, отбросил его:

Затем он добавил:

– Конь предназначен для битв, он ни к чему брахману. Одежда – для тех, кто хочет красоваться, она – удел щеголей.

Третий сын любил лошадей. Он сел на коня многословия, погнал скакуна благородства и сказал:

– Золото подобно падали, что на него полагаться! Любовь к нему – основа всех прегрешений, привязанность к нему делает сердце черным, как сказал пророк – да приветствует его Аллах: «Любовь к миру – основа всех прегрешений». [186] Камнями-самоцветами сыт не будешь, как об этом сказал поэт:

Четвертый сын любил все внешнее, был начисто лишен понимания сокровенного. Он вступил в разговор, похвалил одеяния и сказал:

– Человек – это его одежда. Внутреннее состояние человека скрыто, никому не ведомо также о богатстве, жилище, бедности, обеспеченности людей. Драгоценные каменья бедным и вовсе не надобны. Конь – это трон для Сулеймана, верховое животное падишахов. Золото никому не будет верным, как сказали об этом:

Так зачем оно привязывается к моему единственному сердцу? Когда все четверо достойных сына стали противоречить друг другу и погнали корабли в разных направлениях по морю замешательства, Пакдив заткнул уши пальцами, взволновался, словно море, и рассказал об их странном поведении радже. Раджа засмеялся, а потом вручил каждому дары по его вкусу и при этом полагал, что недостаточно щедр.

Попугай закончил свое повествование так:

– Берегись, о Мах-Шакар! Счастье брахману улыбнулось потому, что он поступил не только по своему разумению, но и попросил совета у других людей, так что благодаря совету с сыновьями он обрел щедрые плоды и благоприятные результаты. Что скажешь ты теперь о щедрости раджи, великодушии бурного моря? Кто величественнее, кто выше?

Мах-Шакар призадумалась было над этим вопросом, как вдруг утро забрезжило, словно светлый лик раджи Бахваджраджа, а солнце заблистало, словно личико Мах-Шакар.

ПОВЕСТЬ о человеке, который возился в грязи, о том, как он нашел во прахе несравненную жемчужину, о том, как лишился ее и жемчужиной завладели его спутники

На одиннадцатую ночь, когда лучезарную жемчужину солнца убрали в шкатулку запада, а светящийся ночью самоцвет луны вынули из моря востока, Мах-Шакар, словно луна четырнадцати ночей, стремясь испить напиток свидания с возлюбленным, украшенная вовсю, полная кокетства и неги, пришла к красноречивому попугаю, чтобы сообщить ему о намерении навестить возлюбленного, попросить на то его разрешения.