Планета под контролем, стр. 39

Бет-Зана переводил взгляд с одного экрана на другой. Два из них, разделенные тонкими линиями на множество мелких квадратов, ничего не показывали, а на третьем было изображение закрытой двери и дрона, неподвижно застывшего возле нее.

– Включи, – приказал Бет-Зана, не зная пока, для чего ему это нужно. До сих пор все его действия, направленные на обеспечение безопасности доминанты, носили сиюминутный, чисто практический характер. Теперь он впервые задумался над общим положением дел. Над будущим.

Их никогда не оставят в покое. Можно победить в одном столкновении, во втором, в третьем, но даже его силы имеют предел. Судьба сборщицы кренча, возможно, устраивала Глату – но не устраивала его. Потому что ей предстояло умереть, достигнув двадцать второго цикла, а пиччули не мог позволить себе потерять еще одну доминанту так быстро. Для него это тоже означало смерть, его эго не выдержало бы очередного потрясения.

Следовало изменить ситуацию в принципе.

Он со всех сторон обдумал новую мысль.

Нужно сделать так, чтобы ренша перестала быть ценной для кого-то, кроме него.

Орбита. Челнок. Поля кренча. Искусственный климат, запрограммированные дожди…

Дождь.

– Когда челнок должен опуститься сюда? – спросил Бет-Зана и, выслушав ответ, приказал донцу: – Теперь включи вот это. И расскажи еще, я хочу знать.

Он не ожидал, что халганин так легко согласится помочь ему, и насторожился, когда тот стал нажимать на кнопки, ровными рядами тянувшиеся под экранами, и говорить тихим голосом, заставляя пиччули внимательно вслушиваться в свои слова.

Пульт, вспоминал он по мере того, как словоформы достигали сознания.

Ионы…

Команды и подкоманды…

Перенастройка…

Корреляция…

Объясняя, жрец стал обходить стол, пиччули поворачивался вслед за ним и в какой-то момент выпустил из виду кренчика.

Он понял, о чем шептал избранному донец, только когда тот выкрикнул:

– Итар, давай!

Бет-Зана вообще не ожидал от избранного какой бы то ни было агрессии и не успел отреагировать, когда трезубец стрелы ударил его в шею сзади. В нормальной ситуации такой удар мог бы стать причиной быстрой болезненной смерти – но это был первый удар в жизни перепуганного и растерянного Итара.

Трезубец проколол кожу, но не пробил позвонки. Бет-Зана, взревев и развернувшись всем телом, взмахнул рукой. Кулак ударил избранного в висок, опрокинул на пол. Донец сбоку набросился на пиччули, колотя его по голове и плечам, но тот сшиб халганина и прыгнул сверху.

Убить – ВРАГ! – Убить, уничтожить!

Ненависть, которую он подавлял в себе все последнее время, заглушила голос рассудка. Он опомнился, лишь услышав крик ренши, пытавшейся оттащить его от жреца.

Бет-Зана вскочил, поднял донца, изо рта которого текла кровь, согнул, почти прижав головой к тумбе с экранами и кнопками, рыча:

– Ты сейчас объяснишь мне все это! Еще раз! Иначе умрешь, понял, низший?!!

Позади него ренша, положив на свои колени голову Итара, гладила избранного по щекам и что-то шептала, не понимая, почему кренчик не шевелится и молчит, и не осознавая пока, что он не заговорит уже никогда.

Пиччули отпрянул, все еще удерживая халганина за шиворот. Он увидел, как в глубине третьего экрана, того, что показывал дверь и неподвижного дрона, что-то мелькнуло. На краю изображения виднелось отверстие в потолке пещеры, и теперь там показалось лицо, на котором блуждала бессмысленная улыбка.

Снаружи Берами еще раз осмотрел неожиданно обнаруженную пещеру и уставился на аспидно-черную фигуру под стеной.

Потом взглянул на железную дверь.

Три

Смена гравитационных векторов нарушала координацию.

Иногда Динасу казалось, что он не поднимается вдоль вертикального колодца, а движется внутри горизонтальной трубы, и переплетения кабелей расположены не сбоку, а над ним. Но затем, когда рассудок справлялся с иллюзией, вся картина мгновенно переворачивалась – ствол становился вертикальным, «сзади» превращалось в «низ», а «спереди» – в «верх». Каждый раз после этого у него кружилась голова и начинало подташнивать.

Когда очередной приступ прошел, монитор встал на колени и глянул вниз – сознательно думая об этом направлении именно как о низе, пытаясь закрепить в себе именно такую метрику. Элеватор вознес его на половину высоты стержня, теперь вверху – да, вверху, подумал Форте, то, что находится над моей головой, и есть верх – обозначилась круглая площадка, огибающая кабели. Системы жизнеобеспечения здесь не действовали, воздух, проникающий из внешней полости стержня, был спертым, «техническим» – он пропах кислотой и резиной, пластиком и горячим металлом. Люминофорные трубки, преобразующие случайные излучения в фотоны, тлели, словно желтые угли. Стояла тишина, лишь изредка нарушаемая поскрипыванием и щелчками пауков-ремонтников. Они передвигались по стволу, длинными щупами-усиками проверяли изоляцию и снимали показания с контрольных датчиков. Динас дал себе слово пройти полное обследование у Клубка лекарей, когда покончит со всеми этими проблемами. И отметил, что несмотря на то, с чем ему вскоре придется столкнуться, думал именно так: «когда», а не «если».

Ковш элеватора медленно прополз мимо кольца огней – шлюзов одного из горизонтов, где располагались вспомогательные посадочные площадки для малогабаритных орбитальных модулей. Широкие люки были скрыты под мягкими сегментами-лепестками. Если бы он сумел достаточно далеко отпрыгнуть от ствола, то попал бы в точку, где гравитационный вектор в очередной раз менялся. Его притянуло бы к люкам, выполнявшим еще и роль своеобразной системы безопасности – возле стены колодца «над головой» вновь превращалось в «спереди», а сам колодец из вертикального становился горизонтальным.

От этого можно было свихнуться. Заставив себя больше не думать о том, как одна и та же постройка может быть одновременно и вертикально и горизонтально расположенной, Динас открыл сумку, заглянул, в который раз перепроверяя содержимое. Фонарик, чойзен, два силовика, выполненный в виде массивного перстня датчик органики, терминальный блок, который можно подстроить к скафандру, – с него находящийся в космосе гуманоид мог управлять группой беспилотных модулей.

Терминальный блок имел устаревшую конструкцию (у монитора просто не нашлось времени найти поновей) – его нельзя прикрепить на запястье как браслет. Динас повесил его на грудь, перекинув через шею узкий кожаный ремешок, надел на безымянный палец левой руки датчик органики, достал силовик и застегнул сумку.

Над ним что-то сдвинулось. Монитор различил два симметрично расположенных люка и манипуляторы, сгребающие туши с ковшей элеватора. Он ощутил легкий сквозняк, дующий к люкам. Совсем рядом проплывали решетки, ступени и перила. Все это было перекрученным и создавало впечатление лабиринта, но не обычного, расположенного в одной плоскости, а объемного, такого, где можно ходить по потолку и перешагивать с пола на стены.

Голова вновь закружилась. Форте пожалел, что слишком мало времени проводил в открытом космосе, который быстро примирял ум с относительностью любых пространственных привязок и направлений. Его непосредственной работой была настройка приборов и систем связи, причем, как правило, тех частей, которые располагались внутри кораблей.

Динас дождался, когда люки и манипуляторы станут отчетливо видны, примерился и прыгнул. На мгновение все узловатое протяжение ствола открылось ему, показалось даже, что далеко внизу мелькнул огонек шлюза, ведущего к нижней взлетно-посадочной платформе. Затем пальцы сжали шершавую трубу перил. Он подтянулся и перелез на узкую полосу решетки, серпантином поднимавшейся вдоль круглой стены колодца.

Сердце колотилось чуть громче и чуть чаще, чем обычно. Несколько раз глубоко вздохнув, монитор медленно пошел вверх, поглядывая на датчик органики. Плоская золотистая поверхность – на самом деле миниатюрный круглый экран, покрытый желтым биосоставом и разбитый на семь невидимых пока секторов. Большее количество объектов этот датчик улавливать просто не способен, расстояние же до них он показывал яркостью мерцания.