Некромагия, стр. 3

Саварзар стоял неподвижно, пока Крукол спускался, за волосы волоча мертвого душителя. Энгибо ковылял к капитану. Геб сунулся в дверь, тут же упал и снова вскочил; в те несколько мгновений, пока он лежал, над ним пронесся арбалетный болт. Ноги у капитана были длинные, руки тоже. Он бросился вперед, – делая гигантские шаги, с криком вытянув перед собой палаш, – и вонзил острие в живот Одноглазой Джаконды.

Она сидела на высоком табурете посреди кухни со здоровенным арбалетом в руках. Длинные, прямые, очень белые волосы, алые тонкие губы, провал на месте правого глаза – все это на мгновение мелькнуло перед Гебом, пока он протыкал живот Джаконды и сбрасывал ее с табурета. Позади ведьмы лежало несколько трупов слуг, большой кухонный стол был залит кровью.

Табурет перевернулся, Джаконда упала спиной на пол. Геб встал над ней, высвободив палаш, нагнулся, разглядывая худое тело, кровь на животе под распахнутым меховым жилетом… Руки ведьмы взметнулись, и костяшки согнутых пальцев ударили капитана в глаза.

Трилист, вскрикнув, отшатнулся. Он на мгновение ослеп. Присел, не видя, куда бьет, наотмашь махнул палашом, выпрямился, получил второй удар в лицо и наконец сквозь слезы смог различить фигуру перед собой. Ведьма шагнула к нему, но споткнулась о свой арбалет. Капитан, сжимая палаш обеими руками, нанес удар.

И отсек голову Одноглазой Джаконде.

Когда они вывалились из дома, под дверями одна половина отряда помогала подняться другой половине. Еще двое стояли в отдалении на краю пустыря, рядом с каким-то незнакомцем. Стражники растерянно ругались.

– Что случилось? – заорал Крукол. – Где мальчонка?

– Убег… – пробормотал один рядовой, потирая грудь. – Расшвырял нас и убег.

– Убег?! Мы, сержант с капитаном, завалили двоих, душителя и саму Джаконду, а вы, шестеро бугаев, не смогли справиться с одним?! – И без того красное лицо Крукола стало свекольным.

– Так на то вы и сержант с капитаном, – ответили ему.

Тогда Крукол тоже начал ругаться. Сержант происходил из небогатой семьи ремесленника, в юности его отдали в семинарию, а после папаша его разорился, и Круколу пришлось семинарию бросить. Чтобы кормить семью, он поступил на службу в городскую стражу. В результате речь его всегда казалась Трилисту немного странноватой: Крукол ухитрялся совмещать длинные, иногда довольно-таки заковыристые фразы с чисто сержантской манерой изъясняться. Да и ругаться он умел получше многих, просто уши сворачивались.

Рядовые смущенно огрызались, показушно стонали и пытались вправить свои якобы вывихнутые конечности. Энгибо, усевшись на бочонок, вновь с мрачным видом жевал табачную жвачку. Саварзар, выпучив глаза и держась за шею, бесцельно бродил вокруг. Новичок часто икал, его покачивало. Трилист Геб пригляделся к тем двоим и незнакомому человеку, что стояли на краю пустыря.

– Мальчонка! – орал Крукол. – Душитель! Убег! Вшестером – одного мальчонку!..

– Да никуда не делся твой мальчонка, – в конце концов сказали ему. – Вон он валяется.

Трилист уже направился к троице на краю пустыря. Подойдя, он увидел лежащего на спине мальчика-душителя. Что-то странное произошло с его лицом – собственно, оно теперь мало напоминало лицо. По нему будто вмазали тараном, при помощи которого захватчики обычно пытаются проломить ворота осаждаемого замка. Капитан перевел взгляд на двух рядовых и толстяка, стоящего рядом.

– Это вы его так? – спросил он. – Молодцы.

– Не-е… – протянул один стражник. – Он того… как выскочит, как всех расшвыряет…

– Да как поскачет по траве, – добавил второй. – Мы за ним. Но мы бы не догнали. Это вот он. – Рядовой показал на толстяка. – Просто мимо шел вдоль пустыря. Я ему кричу: задержи! Задержи, кричу, этого мальчика, убийцу и душителя! Ну, он и того… задержал.

Капитан вновь посмотрел на душителя: лицо его было вроде как размазано по черепу. Геб внимательнее, с пробуждающимся интересом пригляделся к незнакомцу. Совсем бедно одетый, в обносках. Голова обрита, лишь на макушке круг волос. Парень, с виду довольно молодой, отличался завидными объемами, вот только это была не вялая тучность, как у какого-нибудь богатого торговца. На правом запястье Геб увидел рисунок-татуру: два полумесяца на фоне пирамиды с кружком в центре.

Тонкие синие линии четко проступали на коже. Капитан оглядел парня с ног до головы, не заметил оружия и спросил:

– Чем ты его ударил?

Толстяк молчал, тупо пялясь на Геба.

– Так эта… – сказал один из рядовых. – Кулаком же.

– Не ври.

– Не, я эта… не вру же. Вправду, навернул его кулаком. Я ж, говорю, закричал: держи мальчонку – ну он и…

– Тебя как звать? – спросил Трилист.

Толстяк вытянулся, прижав руки к бокам и выпятив живот. Помолчал, будто собираясь с мыслями, пошевелил губами. Затем стукнул себя кулаком в грудь и рявкнул:

– Вач!

– Что? Вач? Хорошо…

Капитан устал. Слишком много воспоминаний накопилось в голове, слишком много людей ему приходилось видеть каждый день службы, слишком много событий и происшествий – перепутавшиеся образы отягощали утомленное сознание.

Он медленно, глубоко вдохнул, затем неспешно выпустил воздух из груди. Все волнения последних дней, когда начали исчезать горожане и стало известно, что в город прибыла сама Одноглазая Джаконда, ночные бдения, поиски, слежка за шаманом Темно-Красным Джудексой – все это отступило куда-то далеко. Дом, пустырь вокруг, фигуры стражников, улицы и здания Форы – весь мир потускнел, отдалился и стал неявным, несущественным. Для чего я занимаюсь этим вот уже столько лет, почему должен защищать кого-то, что заставило меня взвалить на себя ответственность за других, почему я несу ее, словно хромоногий карлик-калека – тяжелый, кренящий к земле горб? Трилист поднял глаза: на фоне темнеющего неба высилась огромная пирамида, занимающая вершину горы. Вокруг громады плескалось сияние, стекало по каменным стенам к подножию. Он смотрел долго, не шевелясь. Время остановилось, звуки смолкли. Геб растворился в прохладном воздухе тихого вечера; наползающие сумерки приняли его в себя и укрыли от всех тревог, что беспрерывно одолевают того, кто служит капитаном полицейской стражи в столице огромной разваливающейся империи. Дома и мостовые, колодцы, конюшни и сараи, хоромы знати и лачуги бедноты, караульни, башни, скотные, птичьи и постоялые дворы, трактиры, темницы, жилища чаров – Острог-На-Костях, Наледь, Солнечное Око – все материальные свидетельства человеческой жизни пропали; капитан Геб провалился в пустоту. Мир потускнел, и лишь здание на вершине сияло, слепя глаза. Не ведьма, пробравшаяся в город, и не шаман… Главная угроза шла от пирамиды.

Усилием воли вернув свое внимание к происходящему вокруг, Трилист перевел взгляд на толстяка и задал следующий вопрос:

– И где ты служишь, Вач?

Часть первая

ЖИВОЕ И МЕРТВОЕ

Глава 1

В комнате их собралось пятеро: два старика, двое зрелых мужчин и последний, едва переступивший порог, за которым человека уже не называют юношей. Власть этих людей простиралась на сотни лиг – Аквадор раскинулся меж четырех морей, Окраинный океан служил ему западной границей. Хотя Аквадором эти люди называли весь мир, где им выпало жить, – империя именовалась Зелуром. Но других государств зелурцы не знали, и в сознании большинства мир был равен империи.

Столица величайшего государства мира носила имя Фора. Город был воздвигнут на узком перешейке, соединяющем континент с землей, которой в будущем предстояло стать островом. В центре Форы высилась гранитная пирамида: Универсал, Гора Мира. Аквадор держался на трех типах людей: тех, кто воюет, тех, кто работает, и тех, кто колдует. Универсал – так называли и саму пирамиду, и сообщество, центром которого было это здание, – объединял чаров. Тех, кто колдовал.

Октон Маджига€сси окинул взглядом гостей. В последнее время зрение изменяло Владыке. Он еще мог разглядеть черты смуглого молодого лица Некроса и длинные седые волосы Гело, но двое других, схожие ростом и телосложением, на этом расстоянии становились почти неразличимыми.