Зубы настежь, стр. 71
ГЛАВА 21
Подземный ход вывел еще к одной двери. Епископ открыл ее крохотным серебряным ключиком, тщательно запер за нашими спинами, да не попадет сюда никто из любопытных или шпионов, дальше мы шли ровным все расширяющимся коридором.
Епископ ускорил шаг, на ходу вытаскивая из-за пазухи золотой крестик. Впереди из полумрака выступила еще одна дверь. Последняя, как мы поняли, ибо епископ открыл и, отступив на шажок, указал вовнутрь гостеприимным жестом.
Это был просторный зал с очень низким потолком. В углах полыхали два горна, из пламени торчали длинные металлические штыри с деревянными ручками. Два широких дубовых стола со странными инструментами, на стене развешана еще куча жутковатого вида щипцов, клещей, буравов и буравчиков…
А к другой стене прикованы принцесса и герцог. У обоих изо рта торчат кляпы, глаза выпучены от попыток закричать, предупредить. Моя рука сама метнулась к мечу, пальцы стиснули рукоять, воевода сыпал угрозами и шлепал ладонью по бедру.
С грохотом упала стена из толстых металлических прутьев, отгородив нас от пленников. Раздался зловещий хохот. Епископ отошел к столу, сел в кресло, развалившись и закинув нога на ногу.
– Ха-ха!.. И все-таки все в моих руках!
– Черный Епископ! – вскричал я. – Черный Филин! Ах ты ж…
А воевода, который сперва только глупо раскрыл рот, хлопнул себя по лбу:
– Так вот кого ты мне все время напоминал! Ушан, чертов Ушан…
Епископ расхохотался громче:
– Да, я становлюсь чересчур беспечен. Да и не дивно! Слишком все слабые и тупые… С такими противниками сам быстро тупеешь. Думал, хоть вы… Нет, слаб человек ныне пошел.
Принцесса в негодовании или отчаянии била в стену тонкой ножкой. Епископ взглянул лениво, встал с видом полного хозяина, неспешно подошел к пленнице, она выпрямилась и смотрела в его лицо пылающим взором. Усмехнувшись, он выдернул кляп из ее розового ротика. Я ожидал воплей, крика, негодующих обвинений, но королевская кровь сказалась во всю мощь: принцесса смерила его холодным взором, и хотя на голову ниже епископа, все мы видели, что посмотрела сверху вниз, где у ее ног копошилось некое мерзкое насекомое.
Он коротко усмехнулся:
– Прекрасно! Когда станете моей женой…
Герцог замычал и задергался. Лицо его покраснело, глаза выпучились как у совы. Принцесса холодно обронила:
– Ни-ког-да.
– Сегодня, – сообщил епископ так же невозмутимо. Он обернулся к нам с воеводой. Я успел перетрогать прутья, затих, а воевода метался, двигался вдоль железного забора взад-вперед как хищный зверь. – Ну как вам там?
Воевода зарычал:
– Пошел ты…
– А что скажешь ты, герой? – спросил епископ с интересом.
– Дует, – сообщил я холодно.
– Ах да, – сказал он снисходительно, – ты же из другого мира… Мерзко там, верно?
– Верно-верно, – буркнул я. – Очень верно. Не понимаю, зачем понадобилось нас освобождать из твоих рук там, в лесу? Чересчур сложно.
Епископ ухмыльнулся:
– Той же дорогой двигалось войско князька Синевяза на земли терногонов. Слишком широкой полосой! Я бы вас не успел ни убрать с дороги, ни перепрятать. Пришлось… ха-ха!.. спасать из гнусных лап Черного Филина. Разбойники рассеются по деревням, там у них всегда помощь и схованки… простой народ разбойникам сочувствует, ибо грабят не их, а богатых…
– А те, которых ты повесил?
Он отмахнулся:
– Это были не мои люди. А зачем мне чужаки? В этих краях грабить имею право только я! Вот что, герои… Если воевода даст слово служить мне, я его тут же выпущу. А тебя, увы, придется умертвить… хе-хе… медленно и с удовольствием.
Я спросил зло:
– А почему такая разница?
Он пожал плечами:
– Ты прибыл из подлого мира. Воевода если даст слово, то сдержит. Даже если ты скажешь ему, что надо согласиться только для вида, мол, военная хитрость… нет, он понарошке даже слова не даст. Ты – другое дело. У вас там врут на каждом шагу. Повернись спиной, сделай шаг назад…
– Зачем?
Глаза его стали холодными и колючими:
– Я что, обязан тебе отвечать? Но отвечу, последний раз. Из-за того, что никто в замке не знает, что я не только епископ… ха-ха!.. приходится все делать самому. Сейчас мне надо отлучиться ненадолго. Если вас не связать, то… а рисковать я не хочу!
Он взял со стола арбалет, приложил к плечу. Металлическая стрела смотрела мне в лицо. Холод сковал мои члены. Лучше бы под дулом пистолета! Там только умом понимаешь, что может вылететь смерть, а здесь видишь этот страшный треугольный наконечник из железа, что вопьется в глаз, пронзит мозг…
Едва двигая застывшими ногами, я повернулся и прижался спиной к железным прутьям. Грубые руки разбойника, как я мог принять его за епископа, ухватили мои кисти и быстро связали грубой веревкой. Повернуться я не мог, железный прут так и остался пропущенным между связанных рук.
Единственное, что удалось, так это вывернул шею и попытался взглянуть, как он связывает мне руки, но тут же в лоб словно ударило кувалдой. В глазах вспыхнули фейерверки, довольный голос прокричал в ухо:
– До чего же все одинаковые!
– Сволочь, – прошептал я, но из-за звона в ушах не услышал своего голоса.
Воевода, глядя на меня исподлобья, встал рядом. Я видел, как мелькали быстрые руки атамана разбойников. Воевода поморщился, его связали так же туго и надежно, а он, судя по всему, на что-то надеялся.
– Оставляю вас ненадолго, – раздался за спиной довольный голос разбойника. – Я сделаю некоторые приготовления… ха-ха!.. да и сообщу заодно, что все вы покинули наш замок тайно, не желая пышных проводов. Или не желая привлекать внимание… ох-ха-ха!.. разбойников Черного Епископа.
Воевода сказал громко:
– Что-то я не понял. А как же принцесса?
– Принцесса будет просить меня… умолять взять ее в жены, – ответил разбойник охотно.
Голос принцессы был все таким же холодным и надменным:
– Никогда!
Шаги разбойника удалялись, уже издали он крикнул:
– Когда все будете корчиться на кольях… ха-ха… с содранной кожей, обрубленными пальцами и выдранными зубами… ох-ха-ха-ха!.. и останется одна-единственная ее служанка… принцесса упадет на колени и будет умолять меня взять ее в жены, но только оставить ее служанку в живых…
Со стороны принцессы было молчание. Гулко хлопнула дверь. В тишине слышно было, как дергается воевода, веревка шуршит о железо, но прутья без острых краев, и перетереть веревку просто немыслимо.
Кровь все затекала в глаз, теплая и заволакивающая мир розовым – как же, мне только и осталось, что видеть все в розовом цвете! Я смахивал ее раздраженно, скривился.
Воевода сказал сочувствующе:
– Здорово он дал?
– Не то слово, – ответил я зло. – Идиот!.. Я идиот, не он. Он что, злодей и есть злодей. Какой с него спрос?.. А я должен был догадаться. Все к тому шло!.. Ведь ничего ж нового! Это уже сто раз… тыщу раз было, а я все равно попался, как лох в обменном пункте. Все ловимся на старые трюки… Думать не хотим?
Он скользнул взглядом по моей мощной мускулатуре, где всю покрыл пот, кожа блестела, рельефно выделяя каждый мускул, каждое вздутие даже мелких мышц, а у меня их целые массивы, что куда уж думать, бей, круши и ломай, все равно историю пишет победитель! А потомки узрят тебя красивым и мудрым, с отеческим взглядом, покровителем магов, ученых и епископов… которых ты сейчас велел бы перевешать.
Я ощутил движение воздуха, связанные руки дернуло. Острые зубы торопливо рвали веревку, пару раз явно нарочито больно прикусили кожу. Я напряг руки, волокна подавались, наконец руки бросило в стороны, с удовольствием ощутил, что задел кулаком по волчьей морде.
– Долго же ты, – сказал я.
А воевода прошептал:
– Как ты сумел?
Волк рыкнул:
– А чем вы дышите? Здесь, кроме этих туннелей, есть и узкие дыры для воздуха наверх. Иначе бы задохнулись… Но не мечтай, твоя задница застрянет сразу.