Зубы настежь, стр. 16

В тусклой полированной пластине металла смутно отразился мускулистый гигант. Когда он открыл рот, я отшатнулся от блеска ровных белых зубов, настолько безукоризненно ровных, что захотелось хоть какой-то сдвинуть или укоротить. Хотя нет, это ж мои зубы! Пусть другие завидуют и мечтают укоротить или выбить. А когда у меня эти мышцы, этот меч…

Я оглянулся. Ножны на другом крюке, на прямой и широкой, как Черное море, перевязи. Рукоять смотрит с холодной гордостью варварского оружия: ножны простолюдина – королевский клинок.

Поколебавшись, сунул пальцы в рот, поскреб язык, ощущая гнилостный налет, что за гадость ел и пил, сполоснул пасть, не решаясь запрокинуть голову, чтобы такая вода не протекла через горло вовнутрь: как и всякий на рубеже третьего тысячелетия растерял все иммунитеты, любая гадость прилепится, не встречая отпора.

Слуга, веселый и чирикающий как назойливый воробей молодец, проводил меня к конюшне. Зайти не осмелился, он не маг и не герой, я пошел сонно, постепенно трезвея от запаха и шлепающих каштанов, к отделению для единорогов.

Все подняли головы, уставились с любопытством и надеждой. Глаза у всех мудрые, понимающие, мне стало неловко, что выбираю, словно на базаре, в то время как право на свободу имеют все. Пальцы стиснули яблоко, чуть поколебался, но когда морды потянулись в мою сторону, я просто швырнул яблоко в середину загона:

– Ребята, мне просто неловко выбирать! Это нечестно…

В загоне взвилась ревущая и топочущая масса, я шарахнулся от дико оскаленных конских морд, блистающих рогов, огромных копыт, любое из которых с легкостью проломит череп медведю или варвару.

Дикое ржание потрясло стены конюшни. Остальные кони, крылатые и бескрылые, замерли в яслях, перестали есть и даже дефекалить. Единороги дрались, сбивали друг друга с ног, я успел даже увидеть метнувшийся на полу красный комок, затем страшная пасть подхватила на ходу, снова оскаленные морды, уши заложило от страшного ржания…

Ноги мои подгибались, по телу бегали мурашки. Попятившись, я сказал дрогнувшим голосом:

– Ребята, я очень сожалею, но мне дали только одно яблоко. Сам бы съел, но…

Пятясь, я добрался до середины конюшни, а там доспешил до открытых ворот. Челядин встретил блестящими от восторга глазами:

– Какое мудрое решение…

– Чего? – спросил я нервно.

Он прошептал:

– Как гениально… Какой красавец, какая мощь, какая грация…

Я выпрямился, расправил плечи и напряг мускулатуру. Потом заметил, что восторженный взгляд челядина устремлен через мое плечо. Оглянулся, мороз пробежал по шкуре: огромный белый жеребец пер за мной, как линкор, а далеко позади виднелись разбитые в щепу доски ясель. Длинный рог жеребца блестит, как нос баллистической ракеты, нацеленной мне между лопаток.

На солнце засиял так, что глазам стало больно, каждая шерстинка блестела, как маленькая электродуга. Я застыл, а огромный зверь подошел, обнюхал, моих пальцев коснулись мягкие, почти бархатные губы. Крупные карие глаза смотрели с благодарностью. Я развел руками:

– Прости, яблоко было только одно.

Челядин отступил на шажок, восторженные глаза не отрывались от чудесного животного:

– Как гениально просто вы отыскали самого сильного и свирепого!.. Да, вы не простой герой!.. Вам еще придется войска водить, а то и целые орды… Если велите ему, чтобы меня не… ну, не на рог, то сейчас оседлаем для вашей милости.

Я повернулся к жеребцу:

– Ты уж, того… На черта он нам, забоданный?

Единорог фыркнул, то ли соглашаясь, то ли не соглашаясь, но обещая, я тупо проследил как его покрывают роскошной попоной, ее называли между собой потничком, затем принесли целое сооружение, именуемое седлом, с двух сторон звякали на длинных ремнях железные стремена со сложными штуками.

Я подвигал лопатками, устраивая тяжелый меч. Единорог позволил оседлать, но все время не отрывал от меня взгляда крупных глаз, что из коричневых сразу стали как горящие угли. Я едва дождался, когда все будет кончено: пришлось бы доседлывать самому, если бы мой рогач попрокалывал бы их как мишени.

Стремя пришлось точно по подошве сапога. Я ухватился за луку, поднял себя в седло одним могучим рывком героя. Единорог стоял неподвижный, словно ему на спину села муха.

– Тебя зовут Рогач, – предложил я. – Хорошее имя! Согласен?

Конь повернул голову, коричневые глаза смотрели кротко, как у праведника на иконе. Словно бы не у него только что из ноздрей шел пар, а из глаз веером били лазерные лучи.

Тертуллиус спросил с обеспокоенностью:

– Карту не забыл? Это не меч, о таких мелочах герой может и не вспомнить.

– Все в порядке, – заверил я. – Куцелий нарисовал все очень подробно.

Тертуллиус оглянулся на своего помощника:

– Да? Это хорошо. Позволь взглянуть…

Я видел, как смертельно побледнел Куцелий. Молодой маг явно не ожидал, что его могут проверить. Я со злорадством посмотрел на требовательно протянутую руку Тертуллиуса, перевел взор на трепещущего Куцелия, сказал небрежно:

– Я упаковал ее на самое дно мешка. Не стоит все ворошить. К тому же я и так запомнил дорогу. У варваров хорошая память.

Еще раз прошелся взглядом по молодому магу, пусть истолкует мои слова не только как спасение. Угроза должна быть слышна. Похоже, что-то да схалтурил, а этот старый маг явно из тех, кто даже за корявый почерк готов превратить ученичка в жабу.

Я повернул коня, делая вид, что не замечаю требовательно протянутой руки старого мага. У меня самого корявый почерк, я не был первым учеником, и вообще не люблю отличников.

На той стороне двора стражи налегли на створки ворот. В щель ворвался узкий, как лезвие меча, солнечный луч, расширился до широкой полосы, мой единорог хрипло затрубил в свой рог, быстро и нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Я направил его по этой полосе, солнце ласково пригрело мои обнаженные плечи, я чувствовал его ласковые пальцы на груди, в волосах, прищурился, чихнул и понял, что мое путешествие будет легким и победным.

ГЛАВА 10

Арка городских ворот проплыла над головой и осталась за спиной. Я придержал коня, разом охватывая взглядом мир, в котором придется браться за меч.

Долина разостлалась от моих ног рывком, как брошенный на пол и быстро разворачивающийся зеленый ковер. Почти ровная, кое-где виднеются роскошные рощи, блестят два озера, почти на горизонте небо царапает зубчатая стена темного леса.

Мир накрыт неслыханной синевой, в зените застыл орел, изредка ныряет в облака, как ворона, что зарывается в муравьиную кучу, избавляясь от вшей.

Я посмотрел налево, по рукам пробежала сладостная дрожь. В двух-трех верстах на излучине реки вздымается на высоком холме сказочный рыцарский замок! Стена непомерно высокая, из толстых каменных глыб, с трех сторон замок защищает река, а с четвертой дорогу перекрыл глубокий ров. Мост поднят, я различил блестящие на ярком солнце паутинки подъемных цепей.

Замок красиво вырисовывался на фоне алого рассвета, еще подсвеченный сверху и уже сбоку, с красными башнями, между которыми пролегли угольно-черные тени, он выглядел еще таинственнее и загадочнее.

Конь фыркнул, нетерпеливо перебирал ногами. У меня вырвалось невольное:

– Черт, до чего же красиво!

Сзади, от городских ворот, донесся спокойный усталый голос:

– Нравится?

Куцелий стоял под навесом в тени. Солнце вовсю жгло землю, я видел на его диске фигурку пылающего стрелка, что часто-часто посылает вниз огненные стрелы, и бледнолицый маг всячески избегал прямых лучей.

– Еще бы!

– Что ж, мне наш великий маг и учитель Тертуллиус велел сказать, что это отныне ваш замок. Владейте, сэр…

Я пробормотал ошеломленно:

– Мой?.. Так сразу?.. Я думал, мне еще придется завоевывать, потом и кровью добывать, с мечом в руке!

Куцелий развел руками:

– Да, раньше было так. Но теперь многие предпочитают сразу, так сказать, в бароны, пэры, князья, а то и вовсе в короли. Но драконов и злых колдунов хватит! Сюда будете возвращаться после битв и подвигов. Для отдохновения и ублажения тела… И еще, доблестный герой…