Зачеловек, стр. 81
– Великолепно, – воскликнул Рэндон в восторге, – это в самом деле умные ракеты!
– Да, – согласился Макдональд, – еще какие… Но каждая стоит по четыреста тысяч долларов.
– И что? – спросил Рэндон настороженно. – Хотите сказать, что мы ни хрена не стоим? Сэр, я застрахован еще и в фонде Далласа!.. И в Обществе братьев Ласби!..
– Я не о том, – сказал Макдональд, он не отрывал взгляд от экрана. – Знаешь, сколько этих ракет сегодня обратится в пыль?.. Сколько самолетов…
Кто-то их техников на поле аэродрома вскрикнул восторженно:
– Попал!.. Попал!
Первая ракета догнала саудовский бомбардировщик, ударила в хвостовой отсек, и весь самолет превратился в шар оранжевого огня. Вторая ракета догнала другой двумя секундами спустя, от взрыва отвалилось крыло, самолет полетел, кувыркаясь, вниз, а третья ракета догнала «свой» и поразила так удачно, что во взрыве как будто испарился весь самолет, из клубка огня не выпали даже обломки.
– Попал!.. Попал!.. Давай еще!
Макдональд покачал головой.
– Черт, это же какие самолеты разрушены… Каждый по пятьдесят миллионов долларов.
Рэндон взглянул на него настороженно.
– Сэр, вы какой-то странный. О потерях врага переживаете!
– Да, – согласился Макдональд. – Я такой.
Рэндон сказал раздраженно, все еще стараясь перевести в шутку:
– Сэр, перестаньте. А то я, как иностранного шпиона, прикажу вздернуть на рее. Или привязать к верблюду. Вы вообще, как не американец!
– А я не американец, – согласился Макдональд.
Глаза Рэндона сузились, спросил требовательно:
– А кто ты?
– Трансчеловек, – ответил Макдональд.
Он напряженно следил за развернувшимся в небе жестоким боем. Голубизна сперва расцвела оранжевыми вспышками, потом оранжевого стало так много, что все небо превратилось в горящее бензиновое море. На землю пали первые жаркие волны гари, удушливого запаха.
Оператор вскрикнул:
– Две ракеты прорвались!
Макдональд напрягся, стараясь определить, куда же могут попасть, вряд ли ракеты маломощные, саудиты не признают точечных ударов, для них врагами является все, что принадлежит американцам. В этом им соперники разве что древние иудеи, что в захваченных городах уничтожали не только население поголовно, не обращая внимания на мольбы женщин и детей, а убивали даже скот, птицу, сжигали захваченное зерно, рубили все фруктовые деревья.
– В укрытие!
И сам сделал движение в сторону укрытия, но понимал с обреченностью, что при всем стремлении спрятаться и сохранить жизнь именно ему этого делать нельзя, нужно руководить не только теми, кто в небе, но и на поле аэродрома, где около двухсот техников и прочего наземного персонала, готовящего самолеты к вылету. Последний из самолетов поднимался со взлетной полосы, он ухитрился выпустить две противоракеты, взрыв прогремел в двух сотнях метров над аэродромом, взрывная волна обрушилась мощная, но здания не пострадали.
Макдональд с облегчением перевел дыхание, он даже не успел увидеть, сумел ли сам истребитель выровняться, взрыв произошел совсем близко, но тут первая ракета с саудовского бомбардировщика угодила в место, куда и была нацелена: в центр управления полетами.
Осколки даже с такой высоты поразили здания, воздушная волна сорвала двери и выбила окна, почти сразу же взорвались два бензозаправщика. Это было извержение вулкана, струи горящего топлива хлестали во все стороны, огонь побежал по земле, и сбитые взрывом с ног люди мгновенно оказались охваченными пламенем.
Вторая ракета оставила на месте центра управления глубокий кратер. Сотни тонн земли выброшены в воздух, а затем обрушились на бетон, ломая крылья оставленных на полосе транспортных самолетов. Впрочем, их сломало еще раньше, воздушной волной от взрыва первой ракеты, а землей только засыпало.
Макдональд лежал, придавленный обломками, к нему подбиралась струйка горящего бензина, он успел еще подумать в страхе, что танки Халифата будут здесь через три часа. Если с орбиты не поразят всю танковую армию, как расписывали газетчики, то те ворвутся в городок, где живет больше двадцати тысяч американцев, начиная с семей пилотов и заканчивая обслуживающим персоналом, где сейчас его жена и трое детей…
Глава 2
Генерал Ахмед Закир прибыл на захваченную базу американцев сразу же за первыми десантниками. С ним явились четыре стрелковые роты национальной гвардии, двум он поручил быстро выгрузить тяжелую боевую технику, остальные солдаты рассыпались цепью и начали методическое прочесывание городка.
Остатки двух бензовозов все еще догорали, вяло горит разбитое здание диспетчеров, но, самое главное, уцелело подземное хранилище авиационного горючего, возле него уже выставлен патруль из десантников. Из разбитого здания вытащили израненного человека в военной форме, послышался выстрел.
Генерал поморщился, но, с другой стороны, сейчас в плен попадут многие, жизнь стоит сохранять только высшим чинам, они нужны для пропаганды и, может быть, понадобятся для последующего обмена на политзаключенных в американских или израильских тюрьмах.
Навстречу выбежал молодцеватый Фазир Амаль, четко отдал честь, сияющий, ликующий, с полоской крови на виске, что медленно текла, огибая скулу, по щеке.
– Все захвачено, – отрапортовал он. – Потерь даже меньше, чем мы предполагали.
– Офицеры среди пленных есть?
– Да, конечно! У этих свиней не хватает мужества умереть, как воины. Они визжали и просили оставить им жизнь, совали свои грязные доллары и кредитные карточки…
Генерал отмахнулся.
– Всех в надежный барак и стеречь. Нет, лучше сразу в тыл, так надежнее.
– Будет сделано!
– Насколько поврежден аэродром?
– Понадобится всего два-три часа на очистку полос.
– Обломки?
– Да. И сгоревшие самолеты. Многие с обломанными крыльями прямо на взлетных полосах.
Генерал снова поморщился, хотя внутри все ликовало, такой победы, честно говоря, не ожидал. Американцы должны были сопротивляться куда решительнее. В самом деле, финансовая мощь растлила этих свиноедов. Они и раньше не умели воевать, полагались только на технику и стрельбу крылатыми ракетами издалека, но чем сложнее техника, тем сильнее и мужественнее должен быть и человек, а с этим у них всегда слабо, все американцы трусы, все цепляются за жизнь, даже в армии одни трусы, надели военную форму только ради высокого жалования, никто из них не хочет воевать, никто не рвется в бой, не мечтает с радостью и трепетом пролить кровь… за демократию, или что у них там за дрянь, как вот шахиды готовы с ликованием отдать жизни за дело Аллаха по первому же зову.
Он взглянул вверх, на миг почудилось, что прямо из космоса его рассматривают пристально и строго, как Аллах рассматривал бы муравья, ощутил неприятнейшее чувство, ведь американцы прямо сейчас все записывают в свои бездонные емкости компьютеров, их аппаратура позволяет рассмотреть все морщинки на его лице, и сейчас вся огромная боевая машина приходит в действие. Какой будет ответ?
– Все в руке Аллаха, – сказал он громко и ощутил, как грудь наполнилась гордостью, словно он не генерал, закончивший Военную Академию в США, а неграмотный крестьянин, которого так легко привести в священный экстаз мученика за веру. – Все в руке Аллаха, а он милосерден и справедлив. Победа будет за нами.
Фазир Амаль откликнулся бодро:
– Мы победим, господин генерал!
– Победим, – согласился генерал и прямо взглянул ему в лицо.
Фазир Амаль упоен победой, легкую рану даже не замечает. Царапина, впрочем, кровь уже свернулась и быстро застывает коричневой полоской. Победитель, как говорят мудрецы, не чувствует ран, в то время так побежденный страдает даже от пустяковой ссадины.
– Готовьте взлетные полосы, – повторил Закир, – сейчас же начнем переброску новых подразделений. Вызовите дополнительные отряды ремонтников.
– Есть, господин генерал!
Генерал сказал тепло, вспомнив, что это племянник правящего короля: