Великий маг, стр. 84
– Хеппи, – согласился я. – Будьте хеппи, будьте хиппи, только бы нигде ничего не прищемить, не увидеть гадкое, не… словом, чтобы все кончалось хеппи-эндом!
Челлестоун завозился, поворачиваясь, сказал ясным звучным голосом:
– А вот за это стоит выпить!..
Он жестом послал девиц в дом за выпивкой. Я проводил их взглядом, такие фигуры не просто хочется провожать, а трудно оторваться, у них от моих взглядов на коже явно останутся сальные пятна размером с тарелку, повернулся к Челлестоуну.
Да, что-то я сказал ключевое, что привело его в активное состояние. Ладно, разберемся, я не аналитик, но некоторые вещи просто чувствуются, а ведь интуитивист, не аналитик. Аналитике учат, интуитивистике обучаются сами. Учиться и быть учимыми – две большие разницы, как говорят в Думе.
На легком, как щепочка, белом плетеном столе появились бокалы, бутылки с охлажденным вином. Челлестоун сам откупорил, заявил, разливая по бокалам:
– Нам нужно выпить за хеппи-энд! Вон Владимир может подтвердить, что всякие трагедии хороши и необходимы для высокой литературы, но мы живем не в литературе. Мне по фигу, что моя красивая смерть вызовет у кого-то слезу умиления, у кого-то слезу гордости… Да пошли они все! Я не хочу умирать, не хочу даже, чтобы мне молотком по пальцу. Я за хеппи-энд!
Лакло, ессно, ухватил бокал первым, сразу же провозгласил:
– За наш хеппи-энд!
И потянулся ко мне через стол чокаться. Кристина подала мне бокал, лицо ее стало чуточку напряженным. Держись, сказал я себе мысленно, действие перевалило через зенит, сейчас пойдет убыстряясь.
– Да, – проговорил я, – каждый понимает хеппи-энд по-своему… но пусть же наше понимание не слишком отличается от понимания друг друга!
Это вызвало совсем крохотную заминку, но бокалы с вином сдвинулись дружно, весело, со звоном. Я с удовольствием смотрел в юные лица девушек, их смеющиеся глаза и полураскрытые губы, все посматривали намекающе, мол, только свистни, и я чувствовал, что веселье идет без натуги.
Снова наполнили бокалы, потом еще и еще. Вино легкое, приятное, испаряется просто на языке, оставляя приятный бодрящий вкус и жажду каких-то действий.
Лакло пьяно хохотнул, заявил громко:
– Насчет музея инфистики решили?.. Решили!.. Создаем. Я по совместительству могу побыть и первым директором. А теперь у меня еще одна идея…
Челлестоун поморщился.
– О Господи… Уберите его, а лучше – убейте. Но так, чтобы я видел… со сдиранием кожи заживо, натягиванием на барабан, потом на кол…
Соммерг сказал ядовито:
– Нет уж, давайте послушаем. Когда трезвый, он дурак дураком, но спьяну такие идеи выдает… Он же спинным мозгом, у него такая особенность подсознания.
– Сверхзнания, – заорал Лакло весело, ничуть не обидевшись, – а то и Дознания, Ультразнания!.. Словом, предлагаю учредить тайное общество магов… А что, хорошо звучит, к тому же связи со стариной сейчас почитаются… Владимиру же присвоим звание Великого мага… кто против?
Они посмеивались, только Челлестоун взревел что-то ругательное, потом задумался, протянул озадаченно:
– Да, спинной у него хорош… Если бы мы вздумали организовать что-то подобное, именно Владимир… гм… По всем показателям. По всем!
Живков смотрел на меня веселыми глазами. Перехватив мой взгляд, встал и с шутливой церемонностью осушил свой бокал. Его примеру последовали Ноздрикл и Лакло. Мне стало неловко, шутка затягивалась. Но еще большая неловкость потому, что это не шутка. Или не совсем шутка.
Кристина счастливо засмеялась, захлопала в ладоши.
– Маг!.. Великий Маг!
Женщины посматривали на нее ревниво, но улыбались широкими накрашенными ртами.
Глава 8
Ночь наступает медленно, в небе все еще полыхают, медленно теряя багровость, вытянутые облака. Эти облака, вернее – тучи, казались отражением волн, что с заходом солнца замедлили движение, катились к берегу со скоростью песчаных барханов.
Челлестоун ушел первым, что-то прорычав на прощанье. Лакло расцеловал всем женщинам пальчики, руки и даже пытался целовать в плечи. Соммерг распрощался церемонно, Живков и Ноздрикл ушли вдвоем, попрощаться забыли.
Лордер полулежал в изящном кресле, в одной руке длинный бокал с соком, другой лениво нарисовал в воздухе полукруг.
– Вокруг этого островка, как и положено, стомильная зона.
– И соблюдается? – поинтересовался я.
Мое кресло в двух шагах, Кристина исчезла. Если не ошибаюсь, ее увела секретарша Лордера. Я слушал внимательно, сердце мое стучало громче и чаще.
– Попробовали бы не соблюсти, – ответил он с ленивой угрозой. – Здесь мы полные хозяева. Весь этот остров – наш. Кстати, и ваш тоже.
– Всю жизнь мечтал стать острововладельцем, – ответил я еще ленивее.
– Гм… Все верно, зачем это инфисту вашего класса?.. А класс у вас в самом деле просто какой-то невероятный.
– Ох, – сказал я и оглянулся в сторону дворца, – вы как-нибудь скажите это при моем литагенте.
– Скажу, – пообещал он серьезно. – Кстати, она уже заметила, что мы к вам с особой осторожностью и почтительностью. Вы похожи на атомную бомбу, никто не хочет нечаянно запустить таймер. Кстати, моя страна первой оценила это новое оружие… Вас потрясет цифра, если скажу, сколько у нас выделено в будущем году на развитие инфистики… У вас сколько?
Я пожал плечами.
– Ни рубля.
Он не удивился, кивнул.
– Знаю. А у нас?
– В прошлом, – сказал я, – триста миллионов долларов.
– На следующий, – произнес Лордер четко и медленно, чтобы я проникся значимостью и весом цифр, за которыми стояли тонны золота, – на следующий… двенадцать миллиардов!.. Да-да, миллиардов. Только на инфистику. Нам дан… вернее, мы дали себе карт-бланш на выработку учебных программ, создание институтов, как учебных, так и научно-исследовательских, набор сотрудников… Словом, эти двенадцать миллиардов мы можем тратить, как нам заблагорассудится.
Я поинтересовался:
– А этот остров, дворцы… тоже из этой суммы?
– Рассчитываете меня уесть? Нет, это из прошлой суммы. А из новой, представьте себе, мы вольны отщипнуть себе лично любое количество миллионов. Хотя, вы правы, на фиг нам эти мелочи? Мы все время забываем, что в нашем распоряжении весь мир! Его хозяева – мы, а вовсе не те туземные царьки, что сидят на местах.
Я поинтересовался:
– А остров купили из бюджета США?
Он пожал плечами.
– Даже затруднюсь ответить… Честно! Ведь для нас, для инфистов такого уровня, все деньги мира – наши. Как и все ресурсы. И нам как-то без разницы, откуда взяли. Скорее всего, отщипнули от всех бюджетов сразу, чтобы не нарушать равновесия, ибо остров… гм… оценен очень высоко.
Он засмеялся, легко и раскатисто, однако мои настороженные уши уловили некоторое напряжение. Наши взгляды встретились, и он понял, что я ему не поверил. Нет, насчет острова верю, но я ощутил, что у них не так безоблачно, как прикидываются. Почему-то они во мне нуждаются. Нуждаются остро.
Некоторое время он медленно попивал сок, взгляд его скользил по морю. Я почти видел, как прыгает по кончикам волн, что застыли, как красные сгустки крови.
– Вам наверняка уже предлагали, – сказал он медленно, – переселиться в благополучную часть планеты. Дело не в том, чтобы отказаться от России… сейчас, когда весь мир связан Инетом, от нее можно не отказываться даже в Австралии… но другой уровень благосостояния, комфорта… гм… словом, я уполномочен предложить вам любую точку земного шара, где вы хотели бы поселиться и работать.
– Любую? – переспросил я иронически.
Он поймал мой взгляд, кисло поморщился, процедил:
– Мы же не станем всерьез говорить о диких странах Востока, Юга или вечно воюющей Африке?.. Но в западных странах, особенно в США…
Не понимает, мелькнуло у меня. Он все еще не понимает, что мы в самом деле связаны Инетом, и теперь без разницы, где живешь. Я зарабатываю достаточно, чтобы обеспечить себе уровень комфорта тот же, что и Западе. Если не выше. А доступ ко всей информации у любого жителя Мухосранска тот же, что и у жителя Вашингтона или Нью-Йорка. Был бы доступ в Инет, а он теперь есть у каждого.