Творцы миров, стр. 39
Секира прервал весело:
– Три четверти женских персонажей в игре – мужчины! Это проверено.
– Вот видите? Хотя и мужчины в Линейке все хороши: с хорошо прорисованной мускулатурой, с красивыми благородными лицами, прекрасной осанкой, достойной анимацией… Это всех так ошеломило, что вон даже монолитный Близзард дал трещину: в последнем аддоне «The Burning Crusade» там расы созданы под явным влиянием Линейки!
Секира тут же вставил:
– Это, точно, шеф, говорю, как главный подхалим. Я поиграл малость, чтобы, аки лазутчик, подсмотреть у конкурента… смотрю, а они сами слизали этих персов у Линейки!
– Не слизали, – уточнил Скоффин, – а создали, так сказать, под сильным влиянием.
Я развел руками.
– Спасибо за понимание. Вы забываете, что местность и монстры меняются, но со своим персонажем вы будете постоянно! И если там будет хоть одна черточка, что раздражает вас, то в конце концов это выльется в желание оставить игру.
Ворпед возразил:
– Это ты перегнул… В игре главное – геймплей. Интересность. Увлекательность!
Я покачал головой:
– Уже нет. То время прошло, когда мы гоняли шарик по лабиринтам. Вот тогда, кроме геймплея, ничего и не было. А теперь персонаж должен быть не просто… четким, как фотография, но и, главное, красивым. Шарик погоняешь десять минут и всю игру проходишь. А в онлайновые играем годами. Да никто год не будет играть уродом!
Аллодис, которому явно не хотелось вступать в неприятный спор, да и на Ворпеда жалко смотреть, сказал, морщась оттого, что приходится говорить неприятные вещи:
– Не только фигуры и морды. Даже одежда… Казалось бы, на покрой должны обращать внимание разве что женщины, да и то прибитые. Которые не играть пришли, а повыначиваться… Так нет же, я вот, играя эльфом, надел блю Вульф хэви, посмотрел на это уродство и… снял. Несмотря на прекрасные боевые характеристики доспеха. Лучше уж в плохоньком аваддоне, зато в нем смотришься таким гордым красавцем! А вот, помню, попробовал играть в Сагу о Ризоне, там прекрасный мир, хорошо проработано дерево умений и крафта, все здорово, но… фигуры несколько… недоработанные. Мир доведен до совершенства. А персонажи – нет. Разработчики не врубились, что каждый из нас именно себя считает целым миром! Потому в первую очередь человек должен быть красив и вообще… понятно, потом уже мир.
Николай почесал в затылке, сказал задумчиво:
– Гм, теперь понимаю, почему я попробовал играть в ДоД, но быстро бросил… а вот в Линейку, хоть и допотопная, если сравнивать с ДоД или ГВ, играл долго… Там и мир такой красивый, почти как на Украине. И мобы, будто прямо из рады выбежали…
Ворпед вздохнул и с трагическим видом опустился за свой стол. Самый мягкий и чувствительный из команды, даже самый деликатный, он почти никогда не спорил и постоянно прислушивался к мнению других, но сейчас я видел на его лице упрямое выражение.
Я вернулся к своему генеральскому месту, Ворпед согнулся перед дисплеем, что-то быстро менял, убирал, перетасовывал. Наконец Николай не вытерпел, поднялся вроде для того, чтобы размять кости, очутился за спиной Ворпеда. Через минуту к Николаю присоединился Кулиев.
Я слышал, как Николай подбодрил ворчливо:
– Давай-давай, так их! Сиськи побольше-побольше! Чтоб как на Украине. Красота должна спасти мир от засилья интеллекта.
Кулиев сказал так осторожно, словно шел с шестом в руках по туго натянутой проволоке:
– Только наши компы не потянут, помните?
– Рассчитываем на некст-ген, – напомнил Ворпед, не поворачивая головы. – Интель обещал к Рождеству выпустить уже восьмиядерные.
От своего стола бросил реплику Скоффин:
– А может, рассчитывать на еще более следующее поколение? Там вообще обещано что-то невероятное..
– А что? – спросил Николай.
– Да промелькнул где-то анонс, что фирма «Интел» после выпуска чипов Pentium I, Pentium II, Pentium III и Pentium IV решила выпустить чипы «Pentium возвращается» и «Pentium жив».
– А-а-а, – протянул Кулиев, – ну тогда мы точно сделаем в баймах искусственный интеллект! Разумеется, если у некоторых в нашей фирме появится естественный.
Ворпед проворчал с подозрением в голосе:
– Ты на кого намекиваешь?.. И что ты вообще знаешь об интеллекте, если о нем пока еще никто ничего не знает?
Кулиев дипломатично промолчал, зато Скоффин, как же утерпеть, когда есть возможность вдарить, с довольным видом погладил себе по голове и сказал веско:
– Интеллект – это то, что иногда встречается и у других. Но тебе этого не понять, ты рисуй, рисуй. Людям искусства интеллект даже вреден. У вас вдохновение впереди планеты всей!
Глава 6
К обеду те же девчонки из кафе напротив принесли в алюминиевых судках еду на весь коллектив. На этот раз, осмелев, они доставили, на свой страх и риск, наваристый борщ, которого мы не заказывали. Николай пришел в восторг, сказал, что пахнет ридной ненькой Украиной, ребята тоже жадно двигали носами, принюхиваясь.
Девчонки довольно хихикали, Скоффин спросил с подозрением:
– Вы что же, закрываете кафе на это время?
– Мы еще одну взяли, – объяснил старшая. – Расширяемся!
– Благодаря вам, – добавила вторая.
Когда они ушли, Аллодис придвинул к себе тарелку и сказал с грустным вздохом:
– А все-таки жаль, что в нашем мужском коллективе ни одной юбки!
– Слава богу, – проворчал Скоффин желчно, – что мы в России. Были бы в Европе, пришлось обязательно держать пару женщин и платить не меньше, чем нам, иначе нас затаскали бы по судам за антифеминизм.
– Гм, – сказал Аллодис, – ну это смотря каких подобрали бы…
– Да они все сперва овечками прикидываются! – сказал Скоффин злобно. – И вообще мы парой крашеных дур не отделались бы. А негра забыли? Тоже обязательно. А так как мы страна многоконфессиональная… мать, язык сломишь, даже для русского языка многовато, надо его в немецкий… да, так вот из-за этой… этой… ну, словом, мусульманина обязательно, а то припишут антиисламские настроения, а мы мирных террористов должны поддерживать, чтобы отделить их от немирных шахидов…
– Буддиста, – добавил Николай солидно. – А что? Их уже полно. Вон по Тверской в желтых халатах, будто сбежали из палаты номер пять…
Скоффин сказал раздраженно:
– Надеюсь, евреев среди нас хватает?
– Надейся, – ответил Николай загадочно и начал очень внимательно измерять взглядом лицевые углы его черепа, присматриваться к носу, нет ли следов пластической операции, вроде бы в этом году быть евреем снова невыгодно, а эти гады быстро меняются и маскируются. – Но все равно мы их вычислим!..
– Ну хоть антисемитизм не припишут, – вздохнул Кулиев. – В России это самое страшное обвинение. Хуже только, если патриотом обзовут. А женщин не надо, не надо… Она же всех затаскает по судам за харрасмент! Это я вам как недоучившийся юрист говорю.
– А если харассмента не будет?
– А ты докажи!
– Я? А разве не она должна доказывать?
– Ну знаешь, такие вещи даже доказывать смешно. Как будто добровольно и перед всем залом признаться в импотенции! Лучше уж в харассменте…
Я подсчитал на планшетке, прикинул и спросил:
– Кто-нибудь помнит, что через две недели исполняется год, как мы затеяли это дело?.. По всем прикидкам в сроки укладываемся, первый тест сумеем начать именно тридцатого мая. Всем выспаться, завершить домашние дела, разделаться со всеми неприятностями. Учтите, с того момента, как хоть кто-то из посторонних получит доступ в нашу игру… половина наших тайн будет раскрыта. А в этом мире дальше не зевай: успевай продукт выбросить на рынок побыстрее. Иначе сопрут и продадут, как свою разработку.
Аллодис сказал оскорбленно:
– Движок не так легко спереть!
– Я не о движке. Как только увидят наши находки, тут же постараются ввести их у себя. А когда коллектив большой, а денег у них много, то могут и опередить.
Кулиев сказал с нервным смешком:
– Какие домашние? Я уже месяц как ночую в офисе.