Труба Иерихона, стр. 39

Он пожал плечами:

– Конечно, отступят. Но мы от этого варварами быть не перестанем.

– Это лишь вопрос терминов, – поправил я. – На самом деле варвары – это они. А мы – культура.

ГЛАВА 22

Солнце опустилось за край зубчатой стены. Я вышел усталый, как лошадь после скачки. Небо стало нежно-лиловым, каким бывает перед наступлением темноты.

Володя вырулил на Красную площадь, понесся через центр, сейчас никаких пробок, кое-кто уже ложится спать. Когда машина подкатила к подъезду моего дома, на небе высыпали звезды.

– Пожалуй, – предложил Володя, – я провожу вас до квартиры…

Я отмахнулся:

– Я не каратэка и не тэквондист. Это они панически боятся получить в зубы. Ладно, один раз живем…

Консьержка проводила меня блестящими глазами. Все уже знают, что за мной приезжает машина с кремлевскими номерами!

Я поднялся на лифте, привычно сунул ключ в замочную скважину. С той стороны в дверь бухнуло так, что та выгнулась, как пленка мыльного пузыря, затем заскреблось: ну что же ты такой неповоротливый, уже час топчешься, скорее же открывай, ну не могу я больше без тебя, я же соскучилась без тебя, я же умираю без тебя, мне же горько и страшно без тебя, я ж еле-еле дождалась…

Я придержал дверь, а то сшибет, Хрюка выметнулась, как лев в прыжке на бизона, я кое-как отодрал ее от груди, уже весь исцелованный и истоптанный:

– Погоди!.. Ну погоди, давай зайдем в квартиру…

Захлопнул дверь, пошел было на кухню, но вовремя вспомнил о новых обязанностях, вернулся и отключил сигнализацию. В первые дни забывал, а через две минуты в квартиру врывались черепашки-ниндзя, такими эти ребята кажутся из-за вздутых бронежилетов. Только вместо мечей – десантные автоматы… И всякий раз штраф за ложный вызов.

Хрюка металась, толкала налитым, как у спецназовца, телом, сбегала на кухню и постучала по пустой мисочке.

– Худеть надо, – сказал я укоряюще. – Все говорят, что ты толстая.

Но налил и воды, и сыпанул в другую миску сухого корма.

– Вот сейчас выпью кофе, – объяснил я, – и пойдем гулять. Извини, без кофе я не человек. Погоди чуть, по­терпи.

На кухне противно капает вода, словно по мозгам стучит. Значит, я успел проголодаться, как волк весной, сытый я все эти житейские мелочи не замечаю. Печь послушно пыхнула синеватым огоньком. Я набирал воду в джезву, и тут в прихожей резко зазвенел телефон.

Чертыхнувшись, все же устроил посудину с водой на огонь, отправился к орущему аппарату:

– Алло!

Из трубки донесся тихий смешок:

– Ой, только не укуси… Это я, Стелла. Я хотела подхватить тебя по дороге, но разве ж таких людей можно вот так?.. Пришлось ждать, пока телохранитель уедет, а то бы, наверное, застрелил…

– Он такой, – заверил я. – Привет, Стелла. Что скажешь?

– Спускайся, – предложила она. – Я уже приготовила ужин. На двоих. Машину подам прямо к подъезду, как твой цербер, так что разницы не заметишь.

Я оглянулся, вода в джезве начинает подниматься легким паром, в холодильнике лишь ветчина и вареное мясо, да и не думаю, что авантюры на сегодня уже исчерпались…

– Замечу, – ответил я. – В твоей пахнет иначе. Но мне еще надо погулять с Хрюкой. Понимаешь, я могу пропустить заседание правительства, но прогулку с собакой пропустить не могу. Она этого не поймет.

– Так в чем дело? – удивилась она. – Я мешать не ­стану.

Хрюка внимательно прислушивалась к разговору. У собак слух в десятки раз мощнее, они слышат не только слова, сказанные по телефону, но улавливают все оттенки тембра.

– Спущусь через две минуты, – пообещал я. – Ты можешь начинать раздеваться.

– В машине? – засмеялась она. – Нас остановит ГАИ. Да и перед собакой как-то неловко…

В трубке щелкнуло. Мои руки автоматически выключили газ, врубили сигнализацию, заперли дверь, а в ушах звучал ее голос, в котором звучало облегчение. Раньше она бы сама укусила за такую грубую шуточку, но сейчас явно побаивалась, что сошлюсь на усталость, загруженность государственными делами, необходимость выспаться перед завтрашним тяжелым днем, а у государственных мужей они все тяжелые, неподъемные…

Хрюка выметнулась на лестничную площадку как ураган. Пока я запирал дверь, она поднялась на задние лапы и привычно стукнула по выступающей кнопке вызова лифта. В недрах загудело, заскрипело, неспешно пошли опускаться толстые кабели, шланги. Теперь Хрюка нетерпеливо подгоняла их взглядом. Знает, я свое непонятное звяканье металлом закончу раньше, чем откроются желанные двери.

А я, пока лифт скребся наверх, похожий на старого паралитика, торопливо прикидывал, что же этим ушлым ребятам понадобилось на этот раз. В самом начале, когда я только появился в кабинете Кречета, они пробовали старые испытанные методы: подкуп, шантаж, угрозы, компромат… Ни фига не сработало. Но отступать по-прежнему не желают, не желают… Правда, сейчас ах какие ци­вилизованные! Судя по реакции Стеллы, кладут карты на стол. Предлагают вести диалог на тех условиях, которые диктую я. Заранее соглашаются с моим тоном, манерами… Это не значит, понятно, что при удобном случае не попытаются сесть на шею, но все равно это небо и земля в сравнении с тем, как нагло начинали!

Конечно, правильно было бы послать их к такой-то матери. А то и стукнуть Сказбушу, пусть переловит и всех гадов к стенке. Но это тоже наши… Тоже Русь обустраивают, мать их! На этом обустройстве больше всего друг друга и режем, душим, колесуем, стреляем и под колеса прогресса… А всякая мразь, которой все по фигу, живет и посмеивается над высокими идеями и нашим братоубийством.

Дверь из подъезда распахнулась в душный теплый мир. Воздух стоит на месте, как состоявшееся молоко. Серебристый опель, чистый, как молодая форель в горном ручье, выдвинулся из тени широкого клена, подкатил к бордюру. От него повеяло свежестью и прохладой.

Хрюка, не обращая внимания на привычные машины, понеслась в темный скверик, затрещали кусты. Фонари бросали туда слабый свет, я видел ее лобастую голову, она внимательно следила за мной большими темными гла­зами.

Я открыл дверцу, вдохнул всей грудью, спросил:

– Что за кондишен в этом авто?

Стелла ответила беспечно:

– Спроси меня лучше о косметике. Некоторые вещи лучше оставлять автоматике. Как полагаешь?

– Да, – ответил я. – Автоматические реакции бывают самые верные… когда надо решение принимать быстро. Но когда есть возможность подумать…

В ее прекрасных глазах промелькнула тревога.

– Что, – сказала она погасшим голосом, – тебе надо сегодня еще поработать с бумагами?

Честно говоря, я что-то подобное и собирался промямлить, но ее лицо стало настолько печальным, что взамен у меня вырвалось:

– Да нет, Хрюка по мне очень соскучилась. Мы ж с нею почти не разлучались! Оба, так сказать, на творческой работе пребывали…

Слышно было, как в темноте Хрюка сделала два мощных гребка, делая вид, что убирает за собой. Собственно, мы, люди, усилий теперь делаем еще меньше, дергая за веревочку или рычажок, так что нельзя винить бедную собачку…

Стелла сперва было отшатнулась, когда в раскрытую дверь полез этот кабан с распахнутой пастью. Хрюка лизнула ее в ухо, Стелла робко хихикнула, и Хрюка обрадованно полезла ей на колени, принялась лизать ей нос, ­щеки.

– Хрюка! – заорал я. – Вылезай щас же!.. Косметику слижешь, мы ж с тобой заиками станем!

Стелла закрывалась ладонями, хихикала, затем уже хохотала, это в самом деле щекотно, знаю, но, когда этот кабан топчется по тебе, остаются синяки с кулак размером.

Я ухватил Хрюку за задние лапы, вытащил из машины. Она отбивалась, снова пыталась метнуться в открытую дверь.

Стелла удивилась:

– Она что, любит ездить?

– Обожает, – признался я. – Особенно на заднем сиденье. Как президент!

– Тогда, может быть…

Она умолкла. Я переспросил:

– Что?

– Прокатим собачку? У меня найдется и для нее кусочек мяса.