Трехручный меч, стр. 50
– Ваше Величество! – крикнул я. – Беру свои слова взад насчет неженственности!.. И вообще, дико извиняюсь! У вас сиськи – во!
Она не оглянулась, но, думаю, комплимент понравился.
Во все стороны простирается до горизонта зеленая равнина, разбегается, все это накрыто огромным синим куполом, яркое оранжевое солнце заставляет дышать чаще, глубже, радостнее, а грохот конских копыт резонирует с учащенными ударами сердца.
В сотне шагов из зелени торчит красноватая скала, голая, безжизненная, а на самой вершине, как на постаменте памятника, красивый мускулистый варвар и юная нежная женщина с очень чистым, но суровым лицом, красиво вздувая мышцы, рубят воздух. Он – громадным топором, она – тонким синим мечом, похожим на длинную сосульку. Это было похоже на демонстрацию боевых приемов, а также рекламу поднятия тяжестей, ибо все группы мышц у мужчины работают, перекатываются, вздуваются, блестят, словно облитые оливковым маслом.
Женщина рубила даже чаще, всякий раз эффектно замирая в конце каждого выпада. Я залюбовался ее дивной фигурой. В самом деле, эти восточные единоборства – искусство, теперь вижу.
Королева, как будто вчера родилась, спросила с недоумением:
– Чего это они?
– Ах, Ваше Величество, – ответил я, – ну что вы на все ищете ответы? Вы кто – умный человек или женщина? Женщина должна не понимать, а чувствовать!.. Спросите еще, зачем у бабочки красивые крылья?
Она подумала и спросила:
– А зачем у бабочки красивые крылья?
Я ахнул:
– А не почудилось ли мне? Выехал в квест с красивой – оказалась умной?.. Ваше Величество, они же двое просто красивы, этого достаточно!
Она покосилась на эффектные позы, поморщилась:
– Мужчина хорош, но женщина… гм… переразвита, на мой взгляд.
– Красивый женский вид радует мужской глаз, – пояснил я, – а некрасивый – женский, это понятно. Но вообще-то женщины гораздо красивей, чем они выглядят. Кстати, к вам это относится тоже, Ваше Величество.
Она ядовито осведомилась:
– Вы не пьяны?
– Трезв так, что голова кружится!.. У чужих жен редко встречаются некрасивые ноги, хотя вы, конечно же, с этим не согласитесь…
Она задрала носик, хлестнула лошадку и унеслась вперед. Я нагонять не стал, там впереди маячит серая шкура волка, а сверху надменно парит ворон. Место открытое, если что – предупредить успеют. Лес далековато, хотя дорога как ни виляет, но упорно стремится к его темной стене. Сейчас можно сказать, что старается уйти от зноя в тень, но, когда прибудем, солнце уже зайдет, а я так не люблю ночевать в лесу.
Впрочем, в голой степи люблю ночевать еще меньше.
Я привстал на стременах, во все стороны одинаковая степь, отдельные группки деревьев, мелкая речушка впереди, стадо диких коней пасется на краю, а с десяток оленей спускаются к воде, то ли на водопой, то ли нацелились перебраться на ту сторону и просить политического убежища.
– Нич-ч-чего не понимаю…
Волк спросил сочувствующе:
– А что случилось?
– Где подсказки? – спросил я. – Куда идти? Что искать?..
– Ка… кие подсказки?
– Как победить, – сказал я раздраженно. – Черный Властелин, упиваясь своим могуществом, должен всюду оставлять всякие там загадки. Желательно не очень трудные, мы ведь не в шахматы с поклонами, раскланиваниями и пристукиванием хвоста! У нас скорее крестики-нолики. При решении загадок мы должны получать путь к победе над этим мировым Злом.
Волк подумал, кивнул:
– Я как-то об этом не подумал. Но теперь вспоминаю, что в самом деле всегда так. И что, подсказок нет?
– Да ни одной!
– Может быть, плохо смотрим?
Я сказал зло:
– Уже под ноги не смотрю, все подсказки высматриваю! То ли он не уверен в своем абсолютном всемогуществе, то ли…
– Что?
– Не знаю, – огрызнулся я. – То ли ведет себя не так, как… как надо.
Волк посмотрел на ворона, тот на волка, оба сказали в один голос твердо и уверенно:
– Этого не может быть, потому что… потому что быть не может!
Я оглянулся на королеву, не в ней ли ключ, Властелин Зла вполне может оказаться таким злокозненным, что попытается использовать для своих целей женщину, надо быть начеку, не волка же с вороном подозревать.
ГЛАВА 4
Солнце нависло над верхушками деревьев, огромное и багровое. Я слышал его тяжелое надсадное дыхание, мечтает завалиться за ширму горизонта, распустить мышцы, отдохнуть за тяжелейший день, ведь жарило с утра и до сей минуты, ни на минуту не закрывалось тучами или даже легким облачком.
Деревья раздвинулись неохотно, сразу потемнело, мы проехали не больше сотни шагов, сказал голосом прирожденного полководца:
– Привал всей армии. Отдых до утра.
Ворон уже загодя приметил кучу сухостоя, я расседлал коней, а когда притащил сухое дерево с множеством веток, королева уже раскладывала на скатерти хлеб, сыр, ломтики мяса. Волк задрал морду, выразительные ноздри дернулись пару раз.
– Мой лорд, я чую близко стадо свиней…
– А я видел оленей, – перебил ворон. – Могу показать!.. И бобров видел, тут близко речка. И медвежью берлогу…
Я кивнул волку:
– Показывай свиней. Я варвар, а варвар должен есть жареного кабанчика. Это обязывает, так сказать!
Не оглядываясь на королеву, я взял лук и поспешил за волком. Ворон полетел тоже, я начал беспокоиться о королеве, но отошли в самом деле не дальше соседней поляны. Огромное стадо свиней, сыто хрюкая, копало рылами землю уже из чисто спортивного азарта: кто выкопает глыбже. Я присмотрел самого толстого подсвинка, помоложе, с нежной шкуркой, откуда еще не ушли полностью детские полоски, спустил стрелу.
Ворон хрипло каркнул:
– Точно под левую лопатку!
– Хороший выстрел, – сдержанно похвалил волк.
Я подобрал добычу, потревоженное стадо тут же вернулось докапывать лабиринт, мы вернулись на полянку. К моему удивлению, там уже полыхал костер, королева подбрасывала в оранжевое пламя лоскутки бересты с ближайшей березы.
– Ваше Величество, – сказал я с чувством. – Я думал, что вы только дура и стерва! Охотно беру свое мнение взад.
Кабанчик рухнул у костра с таким шумом, словно я принес буйвола. Королева, не морщась, смотрела, как я вскрыл, выпотрошил, разделал, самые лакомые ломти нарезал и насадил на прутья, а те, что побольше, разложил на плоских камнях и положил поверх углей. Немногие поленца, что еще дымили, выгреб, яркие крупные угли пурпурного цвета распространяют только сухой нещадный жар, от которого приходится закрываться ладонями, но где так хорошо и быстро жарится нежное сочное мясо.
Волк первым уловил изменения в воздухе, начал беспокойно ерзать, оглянулся с тоской на ворона. Ворону не до костра, долбится, как Рэмбо на каменоломнях, с черепом кабанчика, уже массивным, как у вепря, но с еще нежнейшим сладким мозгом, который так трудно добывать через крохотные глазницы.
Я кивнул ему на внутренности:
– Разве это не предпочтительнее, чем жареное мясо?
– Конечно, мой лорд, – ответил он с готовностью, – мы, волки, сыроеды! Но я подумал, не нарушу ли общее правило…
– Не нарушишь, – заверил я. – У нас нет жестких тоталитарных правил. Хоть мы и не демократы, но мы свободные… э-э… волки. Свободные, спаянные общими целями и верностью, да-да, красивое слово, верно?.. А теперь давай жри, не жмись.
Волк одним прыжком оказался на остатках разделанной туши, с рычанием вгрызся в самое вкусное и полезное, что все звери съедают в первую очередь: внутренности, ливер, селезенку, почки. Королева посмотрела на него, на меня, сдержанно улыбнулась:
– Неплохо умеете разделывать дичь. Чувствуется рыцарская выучка.
– Разве?
– Да. Вы проделали все по ритуалу. Если не секрет, за что вас лишили рыцарского звания? За какие-то позорнейшие поступки?
Я фыркнул:
– Ах, Ваше Величество…
– Вам стыдно о них говорить?
– Ах, Ваше Величество, – повторил я. – Помню, у английской королевы было три сына – двое умных, а третий – наследник… Так вот эти двое ни за что не захотели становиться рыцарями.