Сингомэйкеры, стр. 72

Они смотрели и улыбались, как всезнающие боги. Я спросил жалким голосом:

— А что… с этим прогнозом? Если вы знали, что он ложный… зачем его было запускать в общество?

Вульф и Штейн переглянулись и, потеряв интерес, ушли с разрешения Макгрегора. Кольвиц демонстративно зевнул и, достав наладонник, начал тыкать пальцем в сенсорный экран.

Макгрегор поморщился, в глазах укоризна, но не в мой адрес, как я понял с облегчением, сказал неожиданно терпеливо и мягко, но мне послышалась в его мягком голосе жалость:

— Юджин, один блестящий и популярный, хоть не очень умный поэт однажды написал поистине гениальные строки: «Если к правде святой мир дорогу найти не умеет, честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой!» Это не совсем то, но как отдаленная аналогия, гм… наверное, подходит. Пусть люди живут спокойно и думают, что все великие перемены где-то в далеком будущем. И не болезненными сдвигами и переломами в жизни, а медленно, постепенно и плавно. Если всем сказать, что уже лет через тридцать-сорок наступит сингулярность и начнется Великий Отсев, аналог Страшного суда… что начнется? А нам не нужны никакие подвижки в обществе. Нам нужно, чтобы уровень мировой экономики неуклонно рос. До наступления сингулярности.

Я пробормотал ошеломленно:

— Мы их дурим и… в этом?

— Для их же блага, — ответил Макгрегор хмуро. — Вы же не рискнули бы заявить, скажем, в Лондоне или Париже лет триста назад, что бога нет?.. Возмущенная таким богохульством толпа разорвала бы на месте, даже для костра бы не осталось. Главное же, пусть работают, а не устраивают митинги с требованиями, чтобы в сингулярность войти всем-всем. Это мы понимаем, что политкорректность была необходима на определенном этапе, но она себя уже сейчас почти изжила, скоро ее отбросим, как раньше отбросили феодальную систему отношений, кастовую, сословную и прочие-прочие, однако для общества пусть пока существует…

— Будем ломать постепенно?

Он мягко улыбнулся.

— Да вообще не будем ломать.

Он больше ничего не сказал, это я ломал весь день голову: если политкорректность устарела, то почему не будем ломать вообще?

Снова меня кольнула странность, что Макгрегор, мудрейший человек, так бездумно отмахивается от идей окончательного решения некоторых острых проблем, да и вообще от разных вариантов занять простой народ, так сказать, капитально. Я бы сказал, что это недооценка моих предложений, если бы это был не Макгрегор.

Макгрегор и раньше сразу все схватывал, понимал саму суть моих идей и когда отказывает, то совсем не потому, что считал идеи дурацкими или нежизненными, я это вижу. И все-таки отказывает иногда совершенно необъяснимо…

Странность, непонятная мне странность. И хорошо бы в ней разобраться до того, как все эти странности разберутся со мной.

Я уже убедился, что в нашем современном и раскрепощенном нашими усилиями мире возможно все. Любые взгляды, теории, движения. Желательно развивать их в сторону дальнейшего раскрепощения населения от сдерживающих нравственных норм, нам это на руку.

Однако при желании можем с легкостью повернуть рычаг в другую сторону. Народ на улице в тот же миг завопит о необходимости твердой руки, потребует вернуть общество к нормам шариата, домостроя, или как это время называлось в Европе, когда женщинам сразу после рождения удаляли клитор, чтобы не отвлекались от высоких мыслей.

Правда, пока нам это не нужно, хотя я еще не врубился, почему дорога только one way. Я бы просчитал, чтобы мировая экономика темпов роста не убавила. И чтобы коренное население Европы не размывалось выходцами из Индии, Пакистана, Африки…

Когда сказал об этом Макгрегору, он пренебрежительно поморщился.

— Не нужно бояться падения рождаемости в Европе, — сказал он спокойно. Весь его вид говорил, что достали с этими глупостями насчет демографии. — Не нужно бояться взрывного роста демографических показателей на юге…

— На юге, — спросил я, — это в Индии и Китае?

Он отмахнулся.

— Не только. И в Африке, и в Южной Америке… Пусть, пусть…

Я заметил, как сзади неслышно подошел Штейн, прислушался и вдруг улыбнулся уголком рта. Судя по его виду, Макгрегор занимается благотворительностью, объясняя мне эти очевидные вещи. Хотя, конечно, ничего не понимаю… Разве не понятно, что скоро Европа вообще вымрет? Но еще до того, как вымрут так называемые «белые», власть перейдет к «небелым». Англия и Франция уже почти на четверть омусульманились, и попытки правительства остановить процесс сползания к исламу выглядят жалкими и смехотворными. Поздно. Можно полностью запретить иммиграцию, но уже приехавшие мусульмане размножаются с бешеной скоростью, и скоро Франция превратится в новое Косово. А также Англия, Голландия, Швейцария… и прочие-прочие чистенькие европейские страны.

Я ломал голову, поворачивал проблему так и эдак. Создается твердое впечатление, что руководству не только все давно известно, но они знают решение.

Вдруг мороз пробежал по моей шкуре. Я вспомнил, как на меня посмотрел Штейн, улыбнулся чуть-чуть и легонько подмигнул. Дескать, пусть так думают работники низшего звена, но ты не обращай внимания, работай над проблемами, которые перед тобой поставили. А «демографическая проблема» для нас не проблема. Ее не просто мониторят, она… запрограммирована!

Я закрыл глаза и потряс головой. Не понимаю. Как? Почему? Каким образом это хорошо, если количество европейцев-католиков неуклонно сокращается?

Глава 7

За столом секретарши, где я впервые увидел Клаудию, потом Синтию, а в последние разы сидела Изабель, на этот раз трудится молодая женщина с внешностью бизнесвумен и короткими иссиня-черными волосами в стиле начала прошлого века.

Она загадочно улыбнулась мне и произнесла деловым голосом:

— Мистер Юджин, как только у вас будет свободное время, мистер Макгрегор просил бы вас зайти к нему.

Я сказал настороженно:

— К чему такие церемонии? Я и сейчас могу.

Она покачала головой.

— Мистер Макгрегор сказал, чтобы вы зашли, когда у вас будет свободное время.

— Для мистера Макгрегора всегда свободное, — ответил я. — Что-то в лесу издохло: шеф не вызывает, а просит! Не к добру…

— Ну что вы уж так, мистер Юджин, — сказала она укоризненно. — Мистер Макгрегор строг, но справедлив.

— Наверное, бить будет, — предположил я. — Вас как зовут?

— Мария.

— Хорошо смотритесь, Мария.

— Спасибо, мистер Юджин.

— Здесь было много красивых женщин, — сказал я, — но вы просто супер!

Она улыбнулась.

— Мистер Юджин, я всегда в вашем распоряжении. Во всех смыслах.

Я кивнул, а как же иначе, но, все еще встревоженный, повернулся и отправился к лифту, подумал перед ним хорошенько и вернулся к себе.

Указания руководства лучше выполнять как можно ближе к отданному приказу, даже если этот приказ — совет или пожелание.

Я засел за комп, тут же забыл обо всем, очнулся, когда кровавый закат залил кабинет нереально красным светом, будто я на Марсе. Часы одурело показывают поздний вечер, зимой бы это уже была глубокая ночь, но в сентябре еще поздний день для таких, как я. Я копировал из инета фрагменты новостей, чтобы выстроить в нужную цепочку, а затем поиздеваться, выжимая нужный мне ответ, как неожиданно раздался требовательный звонок.

Я кликнул, на экране возникло хмурое лицо Макгрегора.

— Все еще работаете?

— Уже заканчиваю, — ответил я торопливо. — Простите, зацепила меня одна идейка… Хотя бы стоящая, а то хрень какая-то…

Он помолчал, я чувствовал себя пойманным, но не потому, что запрещено задерживаться, просто как бы подтверждаю, что мне надо было побывать на самом фешенебельном курорте, чтобы увидеть сладость нашей работы.

В серых глазах Макгрегора мелькнула непонятная искорка.

— Вы столько лет на этой каторге и все еще задерживаетесь после работы?