Хаос и Амбер, стр. 3

Эйбер сел рядом со мной на краешек кровати. В Джунипере только он стал для меня настоящим другом, и я сразу же уловил между нами настоящее родство душ. Я смотрел на него, и он то виделся мне отчетливо, то расплывался. Его каштановые волосы начали стекать вниз и покачиваться, как стены комнаты, краски поползли вниз по его лицу. Я растерялся. Это был он – но не совсем он. Черты его лица стали грубее, тяжелее. Передо мной предстала почти что карикатура на того молодого человека, который был мне знаком. И все же... другой Эйбер... тот, которого я знал в Джунипере... казалось, и он тоже находился здесь, он словно бы наложился на этого, иного. Его образ как будто мерцал, вспыхивал и гас.

Я быстро отвел взгляд. Галлюцинации? Безумие? Вероятно, все объяснялось близостью к Владениям Хаоса. Может быть, это вовсе не Эйбер вспыхивал и угасал, а я. А понять, что к чему, было невозможно.

ГЛАВА 2

– Почему мы здесь?.. – прошептал я, чувствуя, как кишки у меня завязываются в узлы и вихляют из стороны в сторону, будто змея, пытающаяся укусить собственный хвост. – Я не... понимаю...

– Отец пытается выяснить, что с тобой, – тихо проговорил Эйбер, глядя мне в глаза. – Не засыпай. Это важно. Он не хочет потерять тебя.

«Потерять меня»? Что бы это значило?

– За-берите ме-ня... от-сюда! – ухитрился выдохнуть я.

– Все не так просто, – сказал Эйбер. – Мы не можем уйти. Не забывай: кто-то хочет убить нас, и мы должны понять почему. А отца только что вызвали к королю Утору. Он обязан пойти к нему. Королю Хаоса отказывать не принято.

– Здесь... больно...

Эйбер сдвинул брови.

– Может быть, тебе просто нужно привыкнуть. Ну, знаешь, как к плаванию на корабле.

– Морская болезнь... – прошептал я, вспомнив о лодках. Голова у меня упорно продолжала кружиться.

– Угу. Хаосская болезнь, – хмыкнул Эйбер.

Я попробовал приподняться, уперся в кровать локтями, но равновесия не удержал и рухнул на бок. Эйбер схватил меня за руку и помог выпрямиться.

С какой стати все стремилось вверх вместо низа? И почему верх смещался в стороны? Хотя бы на минуту прекратилось это безобразие – и я, пожалуй, сумел бы собрать свои пожитки. В висках у меня застучала кровь.

– Спокойно.

Я Эйбера не просил, но он поднялся, взял меня за ноги и перебросил их через край кровати. Ох, не надо было ему этого делать! Я чуть не лишился чувств. Комната качнулась вниз и отшатнулась в сторону, ушла из-под меня.

Я ахнул. Это было невероятно, невозможно. Странная же, однако, форма была у этой комнатки. Стены не сходились под прямыми углами, а изгибались. Своды потолка могли явиться архитектору только в страшном сне. И меблировочка, правду сказать, тут была весьма скромная: высокое напольное зеркало, кровать – та самая, на которой я сидел, стол у дальней стены и два тяжелых деревянных стула, на спинках у которых были вырезаны некие подобия драконов.

– Давай-ка поднимемся, – предложил Эйбер.

– Погоди...

Я пошевелил ступнями и кончиками пальцев нащупал пол. Твердый, голый. Никакого ковра – дощатые половицы, отполированные, как стекло. Пол как пол. Я нахмурился. Так почему же тогда я никак не могу удержать равновесие? И почему все вокруг непрерывно движется?

Эйбер оглянулся и через плечо посмотрел на отца.

– Если ты опять отключишься, отец поможет тебе очухаться.

– Но...

– Хватит маленькую деточку корчить! Вставай, и все тут!

Я свирепо зыркнул на Эйбера, но промолчал. Он не понимал меня. Что ж, надо было просто-напросто показать ему. Никто не смог бы ровно стоять здесь, когда пол то и дело двигался.

– Поднимайся! – повторил он. – Вставай на ноги, Оберон!

– Помоги мне...

Со вздохом Эйбер уложил мою правую руку себе на плечо и потянул меня вверх. Он был сильнее, чем казался на взгляд, как и все в моем семействе, и потому поднял меня на ноги довольно легко, учитывая, что я весил фунтов на сто больше него.

Привалившись к Эйберу, я не без труда выпрямился. Комната продолжала двигаться. Углы смещались в стороны. Пол упорно пытался уползти у меня из-под ног. Если бы Эйбер не поддерживал меня, я бы непременно упал.

– Ну, вот и славненько, – проговорил он, по обыкновению, весело. – Лиха беда – начало. Хаосская болезнь. Все понял?

Он отпустил меня. В первую секунду все было не так-то и плохо. Я постоял, потом взял Эйбера за руку и даже подумал о том, а не попытаться ли мне сделать шажок-другой. Пожалуй, я действительно мог бы совершить прогулку на пару-тройку футов.

Но тут стены скрутил спазм, они замигали красными и желтыми огнями. Пол заходил ходуном. Я почувствовал, что падаю, и с такой силой сжал руку Эйбера, что он взвыл:

– Не на-до!

Брат пошатнулся под моим весом и не без труда устоял на ногах.

В ушах у меня свирепо загудело. Комната бешено завертелась, пол заскользил под ногами, и я почувствовал, что заваливаюсь назад. Эйбер проворно подхватил меня под плечи и, ворча, уложил на пол.

Я уперся пальцами в широкие половицы, чувствуя, как мир вращается вокруг меня, и молясь о том, чтобы все вокруг поскорее замерло. Да что ж это за место такое? Я тут даже на ногах стоять не мог!

Крепко зажмурившись, я попытался прогнать все мысли об этом месте и пожелал вернуться в Илериум. Как-то раз, если на то пошло, у меня такое получилось.

А вот теперь не вышло.

– Хочешь попытаться встать еще разок? – полюбопытствовал Эйбер.

– Нет!

– Хотя бы сядь, – посоветовал он. – У тебя получится. Попробуй.

– Ну, может быть...

Я вдохнул поглубже, уперся ступнями в пол и сел. Стены плыли по кругу, как будто кто-то отстегнул их от пола. Но по крайней мере теперь я сидел.

– Уже лучше, – похвалил меня Эйбер. Я заметил, что он потирает руку в том месте, где я ее чересчур сильно сжал. – Спешить не будем.

– Мне поспать надо, – проворчал я. – Проспался бы – глядишь, и исчез бы этот кошмар!

– Ты привыкнешь. Со временем.

Со временем? Хорошенькое дельце! Уж что-что, а ходить я всегда умел, даже когда нарезался до такой степени, что дороги не разбирал. Но Эйбер, судя по всему, не собирался позволять мне расслабляться.

– Дай мне руку. Я еще раз попробую.

– Ты уверен? – чуть растерянно спросил Эйбер. И снова потер руку – видно, я все-таки вправду перестарался.

– Ты уж прости – ну, что я тебе так руку... – проговорил я и посмотрел ему в лицо. Лицо мерцало. На макушке у Эйбера то вдруг появлялись, то исчезали рога, то снова появлялись. Нет, еще ни разу в жизни у меня так жутко не кружилась голова и так не страдала моя ориентация в пространстве.

– Не переживай, – сказал Эйбер. – Всякое случается. На мне все, как на собаке, заживает, и к тому же я обидчив. – Он хмыкнул. – Отомщу тогда, когда ты меньше всего будешь этого ожидать. Пожалуй, тебе стоило бы немного посидеть смирно.

Я медленно пополз к кровати. Это было подобно путешествию по непрерывно качающейся льдине. Я качался то в одну сторону, то в другую и мучительно старался не соскользнуть. Наверное, мне стоило придержаться за кровать, чтобы обрести равновесие. Меньше всего мне хотелось думать о том, чтобы подняться на ноги.

Но только я добрался до кровати и стал забираться на нее, как Дворкин бросился ко мне, ухватил меня за волосы и запрокинул мне голову назад. Глаза у меня в ужасе выпучились, краски и огни заплясали вокруг, будто фейерверки.

– Отпусти! – вскрикнул я, будто затравленный зверь.

Наклонившись к самому моему лицу, он заглянул мне в глаза, будто врач, осматривающий нового пациента. От него разило перегаром. Стало быть, он запил. Это был нехороший знак. В Джунипере он напивался до ступора, если сталкивался с неразрешимыми проблемами.

– Интересно, – прокомментировал Дворкин и отпустил меня.

Я рухнул навзничь, испустив судорожный выдох, а потом свернулся на полу в клубок. Дыхание мое было частым и неровным. Мне хотелось укутаться во вселенную, как в одеяло.