Главный бой, стр. 77
Глава 40
Каменные Всадники на треть возвышались над войском окружавших их печенегов. Владимир в гневе и ярости видел, что хотя степняки все на конях, но каменные исполины и среди всадников выглядят как скалы среди серой степной травы. Когда тронули коней, пошли шагом, а затем понеслись все быстрее и быстрее, земля загудела от грохота, как огромный барабан.
От бешеного прилива крови темнело в глазах. На тот берег час тому перешли ополченцы, ведомые отважным Волчьим Хвостом, дрались умело и отважно, но теперь Волчий Хвост пытался увести поредевший отряд обратно. Владимир видел, как грузный воевода то и дело оглядывается на Каменных Всадников. Он почти прорубился к реке, но тут отряд степняков на быстрых конях вклинился между рекой и ополченцами, отрезав от воды. А со стороны основного войска молча и грозно надвигались каменные исполины.
Двое дружинников ухватили жеребца Владимира под уздцы, не давая взбешенному князю ринуться на помощь обреченным ополченцам. Видно было, как на том берегу блеснули топоры. Вместо того чтобы броситься в страхе к реке, топча один другого, мужики угрюмо сомкнули ряды и молча встретили каменную лавину. Каменные Всадники рубили, топтали, кони с бега вынужденно перешли на шаг. Видно было, как они тоже хватают зубами ополченцев. Хлещет кровь, мелькнула оторванная рука, один конь огромной пастью ухватил ополченца за голову, почти донесся страшный хруст, а тем временем над их головами страшные сабли мерно взблескивают в воздухе, копыта бьют по черепам. Всадники продвигаются неуязвимые, страшные, и уже видно, что, если даже ополченцы бросятся к реке, их настигнут и порубят раньше, чем хоть один добежит до воды.
А Каменные Всадники уже были не серыми, а красными от брызг крови. Последние ополченцы падали под их ударами, а Всадники двигались неумолимо, как горная лавина, все те же двенадцать, все так же неспешно и не сбавляя скорости.
Волны Днепра накатывали на берег с плеском, уже красные от крови, а пена оставалась на песке алая, словно изорванные в клочья огромные легкие.
Всадники остановились лишь ни миг, чудовищно неподвижные, словно окаменели снова. Очередная волна хлестнула на конские копыта. Кони разом шелохнулись и двинулись в реку. Волны хлестали уже по конским брюхам, с берега двинулись остальные, а тем временем первые опускались все ниже, ниже… Волны уже плескали в конские морды, на этом берегу Владимир и киевляне затаили дыхание, кони обычно тонут, когда в уши попадает вода, но вот уже скрылись полностью, Всадники двигаются через реку наперерез, словно сидят на дельфинах, вот пройдено уже почти треть реки…
– Не тонут, сволочи…
– Не тонут…
Наконец дно понизилось настолько, что через реку двигались только головы, затем исчезли и они. На берегу затаили дыхание. Долго тянулось мертвое молчание, затем рядом с Владимиром кто-то разочарованно охнул, другой зло ругнулся.
Волны разрезали острые концы шлемов, похожие на спинные плавники больших хищных рыб. Воины поднимались тяжелые и неподвижные, вода сбегала с них словно с горных склонов. Уже видны были их немигающие глаза, каменные лица.
– Все, – сказал Претич обреченно. – Киеву не устоять…
Он взял из рук отрока шлем, нахлобучил рывком. Другой отрок подал тяжелый меч в дорогих ножнах, и престарелый воевода, обнажив оружие, бросился на берег, где уже ожидала выхода Каменных Всадников дружина.
– Да, – выдохнул Владимир, – настал наш час.
Земля замелькала под ногами, он чувствовал, как все тело наливается священной силой.
Внезапно волны поднялись выше. На берег блеснула волна настолько высокая, что залила дружинников до сапог, а вторая и вовсе пыталась потащить за собой. Ругаясь, фыркая, они отступали, когда вдруг вопль Волчьего Хвоста заставил всех посмотреть на середину реки.
Там, где все корабельщики помнили широкую мель, внезапно поднялись остроконечные шлемы. Заблестели как жар, а остолбенелые дружинники смотрели, как из воды поднимаются в полных доспехах, блестящих как рыбья чешуя, молодые богатыри. Вода скатывалась по их доспехам, солнце светило в румяные безусые лица. У каждого на левой руке висел широкий красный щит, в правой – длинное копье, а на поясах – короткие мечи.
Когда поднялись в полный рост, стало видно, что и пешие вровень с конными Каменными Всадниками. Те остановились, наткнувшись на преграду, затем в воздухе блеснули кривые сабли. Раздался первый звучный удар по булату, затем прогремел такой грохот, что на берегу кричали, чтобы слышать друг друга.
– Так это же, – услышал Владимир чей-то ликующий вопль, – тридцать три богатыря!
– Да какие тридцать… тут и десяти нет…
– А хрена им тридцати? Десяти делать неча…
– Ага, вон их дядька! Точно, те самые…
– Где?
– Да с бородой, дурень!.. Только дядька с бородой!
Черномор отличался от молодых витязей еще и тем, что крушил противников булавой. От его ударов Каменные Всадники вздрагивали, шли трещинами. Тяжелые глыбы рушились в воду, вздымая столбы брызг. Их сабли, такие смертоносные для ополченцев, высекали радужные искры из доспехов морских богатырей, отпрыгивали как серебристые рыбки, а тяжелые копыта коней бессильно скользили по закованным в булат огромным воинам.
Прыгая от счастья, дружинники смотрели, как под страшными ударами молодых гигантов рушатся каменные чудовища, раскалываются на глыбы. Из воды уже торчали массивные серые столбы, солнце тускло играло на зеркальных сколах. Волны перекатывались через них, уже начиная сглаживать острые грани, а песок медленно рассыпался, принимая в себя уже просто камень, как принимал и раньше неведомых чудищ, застывших, окаменевших, в которых только дети еще находят признаки когда-то страшных зверей.
Последнего из Каменных Всадников ударили с трех сторон копьями. Раскололся вместе с конем, рухнули тремя глыбами и остались торчать из воды как новые пороги. Владимир еще успел подумать как бы другим умом: так вот откуда по Днепру столько порогов! Этих Каменных Всадников бивали и раньше…
Морские богатыри попятились, все молча, одинаково вошли в волны, несколько мгновений в глазах стоял нестерпимый блеск от их доспехов и шеломов, но волны быстро накатили сверху, скрыли.
Владимир услышал хриплое дыхание за спиной. Белоян смотрел остановившимся взором, глаза остекленели, из медвежьей пасти вырывались вместе с хрипами странные слова.
– Все, – сказал Владимир громко, – уже ушли. Можешь не колдовать.
Белоян вздрогнул, посмотрел на него дико:
– Я не колдую… Но я не ты, свинья бесчувственная. Я благодарю, что откликнулись на зов!
Владимир буркнул:
– Ладно, от меня тоже поклон. Мол, великий князь всея Руси… не забудь про титул, не смерду же помогли!.. изволит… ну да, изволит по-княжески поблагодарить тоже. В конце концов, это не их город. Дивно только, как только успели из Черного моря так быстро!
– Я их еще три дня назад позвал, – признался Белоян. – Боялся, что этот их новый колдун что-то придумает… Не зря же его вызвали!
– Три дня ползли? – сказал Владимир с изумлением победителя. – Ну и черепахи!
Ступеньки заскрипели, а столбы, стропила и все наспех связанные переходы начали подрагивать. Уже по тяжелому дыханию Владимир ощутил, еще не веря себе, что наверх поднимается грузный Волчий Хвост.
На воеводе доспехи посечены, на правом плече дико топорщила концы булатная пластина, на левом дыра в дорогой заморской кольчуге, а по лицу стекает тонкая струйка крови.
– Жив! – выдохнул Владимир. – Ну, волчара…
– А что мне сделается? – буркнул Волчий Хвост. Дышал тяжело, с хрипами, а лицо было бледным. – Я двужильный… Но мужиков побили. Жаль, хорошо дрались, хоть и черный люд. Я бы половину в дружину взял…
– Половина дружины уже полегла, – напомнил Владимир. – Но пока есть кем обороняться.
– Да, но люди с ног валятся, – просипел Волчий Хвост. Он отер лицо, равнодушно посмотрел на окровавленную ладонь. – Сейчас, похоже, река на надежном замке… Как скажешь, волхв?