Человек с топором, стр. 53
– Ты чего такая ленивая? Там же есть столик на колесах.
– А вы стол изгрызете? – ответила Ирма весело, не подозревая, что недалека от истины. – Нет уж, начните с жареного гуся.
– Спасибо, – сказал Мрак. – У-у-у-у, запах, с ума сойти можно!.. А это что? Куропатки? Такие мелкие?.. А еще будут?
Ирма цвела, бледные щеки раскраснелись. Сейчас она ничем не отличалась от Каролинки, такая же чистенькая, светлая, уже раскрывающаяся, как бутон, для завтрашнего дня, а вчерашние страхи постепенно уходят, как бледнеют и забываются кошмарные сны…
Когда вышла с пустым подносом, Олег сказал с облегчением:
– Я вижу, ты понимаешь проблему.
– Какую?
– Что надо оставаться человеком, – объяснил Олег. – Несмотря на все наши способности, нам надо есть человеческую еду, читать человеческие книги, жить человеческой жизнью.
Мрак с наслаждением разорвал гуся пополам. Пахнуло жарким паром, Мрак ругнулся и отдернул пальцы. Из кратера в брюхе гуся бил одуряющий аромат, сладкий сок потек по коричнево-оранжевой корочке. Мрак поспешно содрал шкуру с лапы, захрустело, он сунул ее в пасть и замычал от наслаждения.
– М-м-м-м… Надо, Олег, надо!.. Трудно вот такое есть, ты прав, но надо… Ты воздержись, не мучайся, я тут управлюсь сам. Потружусь за двоих. Приму муки, так сказать, за други своя…
Олег смотрел подозрительно, потом вздохнул с явным облегчением:
– Я рад, что ты… держишься.
– Держусь, – заверил Мрак. – Трудно, но – держусь. Жру эту вот человеческую еду, глаза б ее не видели, живу человеческой жизнью… еще одну служанку взять, что ли, чтоб с задницей – во!.. Да нет, от шкафа еще шажок, такую… Только вот с человеческими книгами будет трудно… гм… Я и раньше как-то больше в ящик смотрел, чем буковки разбирал. По ящику клоуны, закачаешься!
Олег слушал его невнятное мычание, ибо Мрак с гусем обращался, как падающий Тунгусский метеорит с сибирской тайгой. Олег слышал треск, рык, Мрак рвал обжигающее пальцы мясо, поспешно слизывал текущий до локтей сок, кости трещали под крепкими зубами, там костный мозг, морда оборотня расплывается в таком неземном наслаждении, словно теорему Ферма решил.
– Я рад, – повторил Олег. – Честно. У тебя не будет соблазна. По крайней мере, соблазна такой мощи.
Он вздрогнул, побледнел, торопливо вытер испарину со лба. Мрак удивился, пробурчал с набитым ртом:
– Что, в самом деле было… непросто?
– Я же говорю, – ответил Олег серым голосом, – я в самом деле попробовал… Но, к счастью, не ринулся сразу…
– Ты осторожный, – похвалил Мрак.
– Да ладно, говори сразу – трусливый. Я не обижусь. Но эта трусость меня берегла… Так вот я вчера еще разок попробовал отключать эти самые ненужные руки-ноги, почки-печень… Зачем они такому орлу, как я?.. И вот тут меня… меня…
– Тряхнуло?
– Нет… хуже, Мрак, хуже. Намного хуже.
– Ого!
– Мрак, мне с каждым отключением становилось все больше и больше все до лампочки. Понимаешь, эдакое холодное равнодушие. Еще немного, и мне стало бы совсем без разницы: живу я или нет. И вот тут я испугался по-настоящему…
Он говорил, его трясло, а Мрак сочувствующе кивал. Да, Олег испугался по-настоящему. Он всегда пугался по-настоящему, он всегда всего пугался, из-за чего наперед придумывал, как всего избежать, как предостеречься, как обезвредить все возможные ловушки, и потому ухитрился идти по жизни, почти не прищемив пальчика. Ну, почти, почти… При их жизни это можно назвать «не прищемив пальчика».
– И что теперь? – спросил он. – Все по-старому? Ножками-ножками? Как в старое доброе время? С секирой в руках?
Олег покачал головой. В зеленых глазах по-прежнему трепетал огонек ужаса, но челюсти медленно сжались, под кожей выступили рифленые желваки.
– Я всегда шел вперед, – прошептал он, – стремился только вперед, в будущее… Жилы рвал, приближал, строил, ломал и снова строил… И вот теперь отказаться?.. Нет, Мрак, ты же меня знаешь. Я буду плакать от страха, но поползу вперед. Весь буду трястись от ужаса, умолять вернуться, но нечто во мне поползет, обламывая ногти, вперед… И я тоже поползу с этим нечто.
Мрак, который от длинных речей быстро уставал, спросил деловито:
– И что ты придумал?
Олег сказал сердито:
– Вот так сразу? Ничего не придумал. Но раз уж человек не есть его мозг, как пишут современные ученые, не есть его разум, то надо и решение искать для всего тела. Понимаешь, мозг на самом деле – лишь мальчишка на побегушках! А решает и командует все тело. Это все ошибка, когда в криогенных камерах хранятся головы умерших. Мол, потом их оживят! А то и вовсе приделают им либо металлические протезы, либо быстренько клонируют новые тела из единственной клетки… Мозг один жить не сможет. Вообще-то сможет, как может жить вынутая из организма печень, почка или отрезанная рука – уже и сейчас их хранят так тысячами для пересадки, но мы-то говорим о другом?
Мрак тряхнул головой, он уже давно потерял нить рассуждений Олега, переспросил:
– То есть человек думает не головой, а всем телом?
Олег огрызнулся:
– Не знаю, чем он думает! Но живет всем телом. Без тела, увы, мозг жить не хочет. Ему, если хочешь, неинтересно. Наш разум – всего лишь крохотнейшая функция. Крохотнейшая и, увы, неотделимая. Вернее, невычленимая.
Мрак внимательно следил за его лицом. Сказал вопросительно:
– Пока что?
– Мрак, – ответил Олег сердито, – это такая бездна, в которую я боюсь заглядывать! Лучше займусь чем-то попроще.
Мрак с трудом подавил усмешку. Совсем недавно Олега трясло, как медведь грушу, когда он заглянул во Вселенную. Теперь это для него «что-то попроще».
Глава 17
Ирма прикатила столик, на всех трех этажах десерт, уже знала, что эти двое любят сладкое. Мрак вскочил, помог перекладывать на стол. Олег подниматься поленился, но, когда Ирма не смотрела, молниеносно телепортировал тарелки с нижней полки на свой край стола.
Мрак первым нагнулся к нижнему этажу, ничего не нашел, посмотрел на Олега. Ирма тоже обнаружила тарелки уже на столе, удивилась:
– Мрак, какой ты быстрый!
– Да… гм… иногда у меня это бывает, – промямлил он. Посмотрел на Олега зло. – Посидишь с нами?.. А то нам и виноград кислый, и яблоки твердые…
– В другой раз, – пообещала она. – Пойду, выжму для вас свежие соки.
– И побольше! – крикнул ей вдогонку Олег. – Побольше!
– Эксплуататор, – сказал Мрак осуждающе.
Олег посмотрел вслед Ирме, сказал с легким вздохом облегчения:
– Как хорошо, что тогда не удалось…
– Что? – спросил Мрак.
– Да вспомнил, как время от времени возникали идеи об улучшении человеческой природы… Помнишь, каждый захудалый барончик гордился длинной родословной? Мол, чем длиннее родословная, чем лучше его порода. Один из Тайных, желая вывести в Европе расу высоких и крупных людей, зачислил в ведьмы всех миниатюрных женщин, мотивируя тем, что метла может поднять только сорок пять килограммов. Таким образом, все мелкие женщины были сожжены. Однако не помогло, миниатюрные женщины все равно рождались…
Мрак возразил:
– Но все-таки мужчины успевали жениться на крупных!
– Не все, не все…
– К тому же, – добавил Мрак, – прополка велась две-три сотни лет, я хорошо помню. Миниатюрные не успевали войти в брачный возраст, как их…
– Тогда брачный возраст в Европе начинался, как сейчас на Востоке, где-то с двенадцати лет.
Мрак засмеялся.
– А ты помнишь, мужчины стали тогда бояться жениться на мелких! И ведьм боялись, а кто в ведьм не верил, тот все равно разумно опасался вскоре увидеть свою мелкую жену на костре… Так что акция все же принесла плоды, принесла. Северные народы – крупнее восточных соседей.
Олег ахнул:
– Вот и проговорился. Так это ты руку к тому изуверству приложил?
– К чему?
– К сожжениям!
Мрак отшатнулся:
– Да ты что? Я же помню, ты когда вернулся с Востока, ты отыскал идеологов и… остановил. Помню, я еще думал, что снова Содом и Гоморра… Это я так, обосновываю. Игра ума. Если хошь, могу обосновать и противоположное. Я ж знаю, в укрупнении европейцев сыграли свою роль и другие факторы. Поважнее. Но про них лучше умолчу, а то ты вдруг стал таким защитником дикой природы!