Чародей звездолета «Агуди», стр. 18

Глава 6

Они входили разные и в то же время одинаковые: в костюмах от лучших дизайнеров, с одинаковыми сверкающими улыбками: у кого металлокерамика, у кого модный стеклокомпозит, у всех мощный загар, каждый всем видом показывает, что бегает по утрам, отжимается, играет в футбол и, как весь народ, пьет пиво и болеет за любимую команду хоккеистов.

Даже рукопожатия одинаковые: энергичные, но не слишком, мастерски поставленные одним и тем же имиджмейкером. У всех в руках сверхплоские ноутбуки, даже у консерватора Агутина, министра сельского хозяйства, что раньше являлся с толстой кожаной папкой, сейчас планшетка от Тошибы, элегантная и навороченная. Значит, намерен удержаться на посту, учтем. Более того, когда раскрыл ноутбук, там оказался один экран, а на край стола проецировалась призрачная клавиатура. Агутин положил на нее пальцы, понятно, программа отслеживает движения пальцев. Круто, такой комп можно носить в нагрудном кармане.

За последнюю неделю Новодворский провел целую серию выступлений по телевидению, говорил всюду живо, просто и образно, много шутил, порой – слишком раскованно, но народ это обожает, и без того высокий рейтинг вырос еще на три процента. Сейчас в кабинете его приветствуют шумно, даже чересчур, как триумфатора, въезжающего в Рим, где все еще в кресле престарелый император, которому давно пора на покой, давно…

Новодворский хохотнул, сказал, в великом удовольствии потирая белые пухлые руки:

– В России делом не начинают заниматься, пока по жопе не пнут или в анус не поцелуют.

Окунев угодливо хихикнул, многозначительно указал взглядом в сторону Громова:

– Символично, что некоторым людям, для того чтобы выбить дурь из головы, надо дать по заднице!.. Поздравляю, Валерий Гапонович, с возросшей популярностью, хотя куда уж больше! Выше был разве что у Александра Первого или Владимира Крестителя, да и то не уверен…

Громов покосился в сторону премьера, буркнул Каганову достаточно громко:

– Есть в слове «популярность» что-то от задницы… Не пойму только что. А популист – так и вовсе!

Новодворский наконец пробился ко мне, мы обменялись рукопожатиями, я спросил подозрительно:

– Что это вы там язык показывали? Мне или кому?

Новодворский с самым сокрушенным видом развел руками:

– Это я не язык вам показываю, Дмитрий Дмитриевич, это у меня после тех банкетов и приемов печень торчит. Вы же знаете, чтобы упрочить связи, надо столько съесть и выпить! К счастью, теперь пуд соли заменили ящиком коньяка и центнером хорошо прожаренного мяса с лучком и перчиком.

В сторонке Каганов поинтересовался у Забайкальца, нашего министра иностранных дел:

– Правда, что правительство США согласилось на очередную поставку оружия Израилю при таком наглом условии, что Америке будут возвращены Нью-Йорк и Лос-Анджелес?

– Сойдутся на одном Нью-Йорке, – ответил Забайкалец рокочуще. – Я слышал, вы подали предложение, как в этом году стабилизировать рубль? А если получится, то и два?

– Я такое не рискну, – ответил Каганов. – Наш премьер против, а спорить с ним – все равно что мочиться на высоковольтный провод: во-первых, чтобы дотянуться, надо быть достаточно крутым. Во-вторых, результат…

Забайкалец хохотнул:

– Какой же вы демократ? Настоящий демократ никогда не побоится плюнуть в рожу носителю власти. То есть народу. А что такое премьер-министр? Слуга народа.

Новодворский, премьер, показал массивный кулак.

– Показать вертикаль власти? Сразу поменяете на горизонталь секса.

Закончив с рукопожатиями, я широким жестом указал на стулья:

– Прошу садиться. Я знаю, что вы люди очень занятые, постараюсь надолго не задерживать. Перейдем сразу к основному вопросу. Нам удалось ввести в строй добычу нефти на Гнилоболотском… надо бы название сменить… месторождении. Да плюс удачная конъюнктура на мировом рынке. Словом, появились дополнительно к бюджету девятьсот миллионов долларов…

Громов проворчал:

– Долларов? Разве в нашей стране считают не в рублях?

– Но страна получила в долларах, – вступился за меня Новодворский. – Потому речь о долларах. Да и вообще в долларах считать удобнее.

– Да и потратим, как доллары, – поддакнул Окунев. – Кому нужны деревянные? Деревянный рубль воняет!

Громов прорычал:

– А Сахаров – гордость русской нации, знаем-знаем. Продолжайте, Дмитрий Дмитриевич. Простите, что перебил.

– Спасибо за разрешение, – сказал я, – так вот как поступить с этим неожиданно свалившимся почти миллиардом…

– Не так уж и неожиданно, – возразил Каганов. – Мы прогнозировали, что такая вероятность есть. В известных пределах, естественно.

– Но гражданскую войну в Венесуэле никто не мог предсказать, – отмахнулся я. – А из-за нее и такой скачок цен. Хочу напомнить, что дыр в нашей экономике столько, что и сотней миллиардов не заткнешь, так что давайте сразу поумерим аппетиты. Реальнее, товарищи, реальнее!.. Прошу высказываться. Вам слово, Николай Степанович, вы вроде бы готовили какие-то материалы…

Окунев по-вицепремьерьи откашлялся, что значит почти державно, воздел грузную массу хищного динозавра и, опершись передними конечностями о стол, оглядел всех взглядом асфальтового катка.

– Нашему народу уже столько обещано, а ему все мало, – сказал он грузно. – Требует, несознательный, чтобы еще и выполнялось… Так что придется в этот раз отстегнуть на социальные нужды больше, чем планировалось. Иначе чревато боком.

Убийло поморщился:

– Извините, уважаемый Николай Степанович, вас в детстве не роняли, а швыряли. Раз уж такой спрос на нефть, то надо в нефтедобычу жабьи шкурки. И чем больше, тем лучше!

– Не тяните одеяло, – сварливо сказал Шандырин. – Пока те жабьи шкурки заработают, спрос на нефть упадет. А вот если будем платить нашим ученым столько, сколько платим, даже уборщицы из НИИ убегут на Запад. Аднозначна!

Каганов предложил:

– А давайте придумаем новое название Гнилому Болоту? У меня тут пара подходящих вертится… Николай Степанович, не смотрите зверем, я вас боюсь, пра-ативный!.. Все наши заслуги забудутся, а вот поменянное имя останется.

– Идите вы, – предложил Окунев.

– Куда?

– Навстречу пожеланиям трудящихся, – угрюмо произнес Окунев. – Вы уже переназвали нефтедоллар бензобаксом, достаточно. Господин президент, мы больше всех запоздали с реформой военного дела…

Новодворский сказал раздраженно:

– Кому сейчас нужны военные? США берут на себя тяжелую и дорогостоящую миссию по поддержанию мира во всех регионах планеты. Радоваться надо! Они вон за нас Афганистан утихомирили. Вам на пенсию еще не рано?.. Тогда подберем подходящую для вас работу… Ну, соответствующую вашим данным. Русские не способны ни к чему, кроме пьянства и свинства, это однозначно сказал еще Сергей Адамович Ковалев – совесть нации!

– И еще сказал, – мрачно буркнул Громов, – что у нас преступный режим. Вот уже тысячу лет с момента прихода Рюрика. И до того времени тоже был, потому что – русские свиньи, как же иначе? Так что давайте приступим.

Новодворский обогнул стол, я слышал, как в спину пахнуло мясомолочным теплом от его демократически раздобревшей туши.

– Господин президент, – произнес он у меня над ухом, – обращаю ваше внимание, что на Арбате снова замечены люди, продававшие «Майн кампф». Я настоятельно требую ужесточить меры по борьбе с русским фашизмом, русским шовинизмом и русским нацизмом! Весь мир и все прогрессивное человечество не можут допустить, чтобы…

Боль в висках стала сильнее. Нажим демократов становится все мощнее, когда-то они меня дожмут, ведь я сам избран от демократов, я демократ от ушей до пят, сдамся и подпишу приказ о полном запрете издания и распространения литературы, в любой форме связанной с пропагандой… гм… но всякий раз останавливает, что стоит только начать, а там останавливаться трудно, стоит только внести в список труды Гитлера и Ленина, как требуют демократы, как лист начнет расширяться, это неизбежно, потому что Гитлера и Ленина не отделяет от других мыслителей и политиков непреодолимая пропасть, всегда найдутся почти такие же, как Гитлер, только чуть-чуть демократичнее, всего на миллиметр ближе, их тоже придется внести, а затем и тех, кто рядом с этими, нововнесенными…