Баймер, стр. 57
Антон бухнул:
– Шеф, мы не враги, как вы уже могли заметить. Что вас так расстроило? Скажите, мы этих гадов размажем по стенам вдоль всего Окружного шоссе.
Конон стиснул челюсти, затем вдруг нервно рассмеялся:
– Не поверите… Когда уже все сделали, все подписали, был банкет, все расслабились, разговор о том о сем, ничего важного, кто о погоде, кто о любимой собаке, а меня черт дернул за язык брякнуть про игры!.. Представляете? Наверное, чересчур крепкое шампанское. Ударило в голову, мозги вышибло начисто.
Молча все переглянулись. В самом деле, забылся Конон. Расслабился в нашем обществе, забыл, что вне его мир совсем иной. Прежде всего, за окном всего лишь последний год второго тысячелетия, а мы здесь все уже в третьем. А там, на этом банкете, даже не второе тысячелетие, а, может быть, вообще первое…
Сергей бухнул:
– На бумкомбинате?.. Куда слетелись издатели, а половина из них – неудавшиеся писатели? Да, шеф… не умеешь пердеть в лужу – не пугай аквалангистов.
ГЛАВА 9
Тарелки опустели, Нюрка с утроенной скоростью засновала за нашими спинами, и вот уже на пустой столешнице матово блестят запотевшими боками бутылки с пивом, высится кувшин с абрикосовым соком, даже с мякотью, буржуи, а для меня Нюрка принесла большую чашку с дымящимся, как вулкан, кофе.
Конон прихлебывал пиво, хмурился, внезапно сказал со злостью:
– Осточертело! Сосед по банкетному застолью, это тупейшее существо, сразу же начал смотреть на меня с полнейшим чувством превосходства, как только узнал, что я… ну, что знаю компьютерные игры. Полный идиот, разве что не мочится в штаны, но тут же… Эх! Почему мы, умнейшие люди, должны играть тайком? Почему в компьютерные игры разрешено только малолетним, да и то мамани следят строго, чтобы дитя побаловалось не больше получасика, а потом за «дело».
Я увидел, что на меня поглядывают все чаще, разговор же о компьютерных играх, кашлянул для солидности, заговорил как можно убедительнее:
– Во-первых, хорошо бы заменить само слово «игры» на что-то приличное. Ведь слово это поганенькое… А когда его используют, то обычно подленько что-то скрывают. Обычно позорное. К примеру, почитайте наших военных, вот уж дубы, которые никогда не сядут за компьютерные игры… У наших меднолобых что ни кровавое сражение, когда гибнут десятки, сотни или даже тысячи человек, то это просто нечто выИГРАнное или проИГРАнное. Пусть даже произнесут слово «сражение», но когда перед этим словом звучит «проИГРАнное», то как бы сразу навязывается нам, чтобы не воспринимали это серьезно. Игра ведь! А если выигранное, то опять же не спрашивайте о количестве погибших – игра! Это и в самом деле когда-то были игры… игры королей. Войны – игры королей.
Антон хихикнул:
– Вообще-то класс!.. Верно врезал, пацан. Я сам читал, как про Вторую мировую войну пишут: проИГРАнная Германией, выИГРАнная Россией и альянсниками. Ни фига себе игрулька: пятьдесят миллионов погибших… Пискаревское кладбище, концлагеря, Освенцим…
Конон кивал, сердито сопел.
– Точно. Сам никогда об этом не задумывался. Знаешь, а молодежь идет нам на смену не такая уж и тупая.
Меня слушали уже почти внимательно. Ободренный, я торопливо продолжил:
– Хорошо бы принять ряд мер, чтобы повысить престиж игр. Самая первая – подобрать самостоятельное название для этой бурно развивающейся отрасли. Ведь кинематограф получил собственное название еще в период, когда на самом деле был всего лишь движущимися фотографиями, а здесь уже мощная индустрия, что теснит Голливуд, а все еще слышим это дурацкое – «компьютерные игры»!
– А что, – спросил Конон заинтересованно, – идеи есть?
– Конечно! Можно назвать… от шумерского… С переходом на хурритский… с влиянием гиксосского…
– А гиксосы при чем? – спросил Сергей.
– Ну… К примеру, хохлы считают себя потомками гиксосов, что Древний Египет когда-то потоптали… Это поможет внедрить новый термин на Украине, там пятьдесят два миллиона этих… гиксосов. А в целом термин должен звучать вполне по-европейски, это поможет внедрить в латиноязычных странах.
Конон с сомнением покачал головой:
– Трудно будет всобачивать этот термин. Человечек ленив и нелюбопытен. Это раньше он за клочком информации отправлялся на край света, а теперь ему все приносят к порогу, бросают в почтовый ящик, пичкают с экрана телевизора, а завтра… нас вот уже сегодня!.. еще и засыплют лавиной по Интернету. Тупые не захотят расставаться с уже привычным словом «гэймер», а тупых, как ты знаешь, большинство везде. Даже в правительстве.
Я нервно развел руками.
– Гэймер, гэймерство – не годится, увы, хотя уже этим словом пользуются. Гэймер – это игрок, и как бы мы ни крутились, ни изощрялись в объяснениях, это все равно не объяснения, а оправдания! А кто оправдывается, тот сразу в проигрышной позиции. Да и не набегаешься за каждым с объяснениями.
Сергей тяжело вздохнул:
– Эт верна…
– Даже исключительная популярность игр, – продолжал я торопливо, – не вытащит их из «низкого» жанра. Как, скажем, футбол или хоккей, у них фанатов побольше, никто не приравняет к литературе, музыке, науке или искусству. А мы как раз понимаем, что компьютерные игры – это не игры вовсе, а более глубокое и одновременно высокое искусство, чем литература, музыка, театр или кино. Но только те монстры уже давно прошли стадию младенчества, когда на них смотрели свысока, а компоигры еще в пеленках. Так что нам надо прямо сейчас начинать вводить новое имя для этого нового жанра. Иначе за компьютерными играми закрепится и репутация, и место в «низком» жанре. Вроде клоунады или футбола. А любители игр будут приравниваться к футбольным болельщикам, а это сами понимаете что значит…
Они, судя по их лицам, понимали.
– А почему не оставить прежнее «гэймер»? – спросил Сергей рассудительно. – Уже привыкли все. У нас все равно понимают, что если gamer, то это именно игрок в компьютерные игры, а не в футбол или пинг-понг.
– И спорить с фанатами футбола? – возразил я горько. – Не смеши. Они имеют право на термин хотя бы по старшинству. По праву первородства. К тому же они в самом деле гэймеры, всего лишь игроки, а у нас дело серьезное. Я не хочу, чтобы гейм в теннис путали с нашим гэймом! Так что надо назвать по-человечески, чтобы мы со своими игрушками не прятались от шефа, жены, знакомых. Но переназвать трудно, мы все уже привыкли к «гэймеру».
– «Все», – поправил Конон, – это ничтожная часть в США и совсем крохотный процент от их ничтожной части у нас, в России. Пока мы будем «гэймерами», к нам и относиться будут, как к гэймерам, то есть впавшим в детство старым пердунам или не вышедшим из детства здоровенным жлобам с умами младенцев.
Сергей подумал, предложил:
– А чем плохо, если не само «компьютерная игра», то что-нибудь из двух-трех слов? Как «декоративное искусство» или «компьютерный дизайн»… Во какие слова я знаю!
Кто-то улыбнулся, остальные смотрели серьезно.
– Дикарско-описательное, – возразил я, – всегда плохо. Язык обычно развивается, появляются новые слова, язык обогащается… Конечно, бывают и случаи регрессии. К примеру, были такие слова, как «шуйца» и «десница», а теперь их заменили этими дикарско-описательными: «левая рука», «правая рука», но в целом у развитых народов для каждого нового явления находится новое слово. Конечно, «компьютерные игры» – это такой же нонсенс, как утопший труп мертвого человека унтера Пришибеева. Не называем же футбол игрой, где мяч гоняют ногами, а волейбол – руками? Есть термины: футбол, волейбол, теннис, шахматы, хоккей… Дикарско-описательный термин «компьютерные игры» может какое-то время держаться в очень неразвитом обществе, да и то на зачаточном уровне развития, но сейчас мы уже прошли эту точку зачатия…
Конон посмотрел в упор бешеными глазами.
– А что предложишь ты?
– У нас мозговой штурм, – вывернулся я. – Мы вот щас и придумаем… Только предлагать надо быстро и много. Особенно не раздумывая. Тогда среди мусора блеснут и бриллианты… К примеру, можно… скажем… ну, реланд. Ре – от реальный, а ланд… ну, переводить не надо.