Шарик в кубике, стр. 20

Подняв голову вверх, странник неожиданно узрел прямо над собой, метрах в тридцати, несколько человек, будто приклеенных к внутренней стенке горлышка бутылки Клейна. Но вдруг один из них оторвался от своего места и передвинулся с неясной целью на несколько метров. Рискуя показаться смешным, Пайк указал на это явление Лере, но та только отмахнулась:

– Если бы мы отправились в противоположную сторону, через пять-шесть дней могли бы к ним присоединиться. Терпеть не могу находиться внутри бутылки и тем более в этой трубе.

Наконец дело у Антона пошло веселей, в поле зрения появился вытягиваемый им груз, оказавшийся банальной полусферой, чем-то наполненной. Жгут уже почему-то не был так напряжен, как в начале подъема, и чем дальше, тем меньше усилий прилагал Антон для извлечения своей чаши. Хоть у Пайка и отсутствовало естественнонаучное образование, даже он понимал, что такое изменение веса контейнера с жидкостью выглядит ни с чем несообразно.

– Почему вначале тебе было тяжело, а потом нет? – спросил он.

– Смотри-ка, наблюдательный попался. Ты когда угодил на бутылку? Что-то я тебя не припомню. Кстати, как тебе удалось проковырять свою майку?

– Сначала ответь на мой вопрос.

Вся компания с интересом прислушивалась к беседе двух культурных людей, не исключая обычно индифферентного Боба.

– Видишь ли, дружок, – пробасил Антон с пренебрежительной миной, – я не знаю, поймешь ли ты меня.

– Я попробую, – разозлился Пайк. – И не с такими разговаривал.

– Ну-ну. Ты когда-нибудь слышал про черные дыры в космосе? Так вот, бутылка склеена из двух одинаковых слоев, и точно посередине между ними находится поверхность с бесконечной плотностью, то есть, грубо говоря, двухмерная сингулярность. Естественно, чем ближе к ней находится физическое тело, тем больше его вес. Потому в колодце и черно, что свет не может оторваться от этой поверхности. Ясно теперь?

Пайк задумался, припоминая популярную книжку по космологии, прочитанную им в колледже.

– Я слышал, что если провалишься в черную дыру, можешь очутиться в другой вселенной, – сказал он. – Это верно?

– Точно никто не знает, парень. Но мнение такое есть, факт.

Отвечая, Антон поставил свою полусферу на столик, достал из коробки нечто, смахивавшее на ложку, и принялся смачно хлебать жидкость.

– Как ты можешь есть такую мерзость? – брезгливо спросила Лера, пристроившись рядом с математиком на «стул» и зажимая нос.

– Зато меня не сожрет «Бельтрами».

– Слышал, Пайк? – кивнула на собеседника девушка. – Так эти штуки по научному называются, сдвоенные «Бельтрами».

– Девочка, – усмехнулся здоровяк, отодвигая пустую миску, – это просто наиболее полно характеризующее их форму слово, не более. – Он повернулся всем телом к Пайку и с некоторым любопытством уставился на него. – Теперь твоя очередь, дружок.

– С чего начать? – нехотя молвил тот.

– Хотя бы с майки.

– Я заметил, что каждое перемещение между мирами увеличивает дырки на ней, не затрагивая знак. Следовательно, когда она полностью развалится, я, может быть, попаду на Землю, а эта спираль останется у меня в качестве сувенира. Здесь же я со вчерашнего дня.

– И сколько миров ты уже посетил? – Антон сжал колени пальцами и смотрел на странника с напряженным вниманием.

– Четыре.

– И они все такие же, как этот?

– Ни один почти ничем не похож на другой. А ваш, по-моему, вообще просто уникальный.

Математик присвистнул, и в его взгляде появилось уважение.

– Ты не так прост, каким кажешься, – задумчиво проговорил он. – Здесь, конечно, полно народу из самых разных мест, но я не знал, что можно самому, независимо от внешних сил, куда-нибудь переместиться. Тебе удалось установить закономерность в способах перехода?

Пайк поразмыслил над вопросом.

– Пожалуй. И я почти уверен, что выход отсюда находится в этой шахте.

Все невольно подались вперед, кое-кто смело заглянул в бездонное отверстие – слова Пайка вызвали всеобщее возбуждение. Антон несколько секунд ошеломленно глядел на путешественника, затем насмешливо хмыкнул, но печать сомнения словно приклеилась к его заросшей физиономии.

– Ладно, ты первый, – кивнул он на зияющую дыру.

Пайк подошел к ней и остановился на краю, чувствуя себя так, будто он готовится прыгнуть с самолета без парашюта.

– Не надо, Пайк, – вскрикнула Лера. – Ты погибнешь!

Путешественник обвел взглядом группу людей, застывших вокруг в напряженных позах. Он бы никогда не решился сигануть в сингулярность, если бы не имел опыта предыдущих удачных перемещений. Этот способ, впрочем, превосходил своим каким-то животным ужасом все ранее испытанные им, и на какую-то минуту Пайк даже засомневался в правильности своих предположений.

– Отдай мне мои шорты, пожалуйста, – попросил он Леру. – А то еще цапнет кто-нибудь.

Она машинально улыбнулась, дико глядя на Пайка, медленно сняла трусы и протянула их страннику. Тот с удовлетворением облачился и еще раз посмотрел в черноту, но тут же отвел глаза.

– Если смогу, извещу вас о результатах эксперимента, – едва ворочая языком от страха, промямлил путешественник, колени его подогнулись, и он шагнул в бездонную шахту.

Средняя юра и первый полет археоптерикса

Если бы Пайк каким-то чудесным образом смог увидеть себя со стороны, его наверняка хватил бы удар, поскольку его физическое тело сперва вытянулось раза в два, затем превратилось в плоский блин и в доли секунды было всосано сингулярностью. Сверху, где стояли Лера и ее товарищи, также видно было не слишком много, иначе никто и никогда не решился бы повторить исторический прыжок путешественника по замкнутым мирам, предпочтя ему мучительную смерть в желудке «Бельтрами».

Сам Пайк при этом, в полном согласии с законами физики, совершенно ничего не почувствовал. Его одолел такой ужас, что он плотно закрыл глаза и решился открыть их только тогда, когда чьи-то острые зубы впились ему в ягодицу, принудив его дернуться вперед и стукнуться головой о нависший над выходом из узкой каменной щели карниз. Зловонный запах звериных испражнений, протухшего мяса и еще чего-то столь же малопривлекательного, а также злобное рычание за спиной придали Пайку такой начальный импульс, что он, словно уж, выскользнул из тьмы и очутился на узкой каменной полоске перед сваленными в беспорядке стволами деревьев, явно трухлявых.

Поспешно отпрыгнув от норы, в которую он угодил в результате перемещения, странник отдышался, потер ушибленную макушку и с тревогой ощупал место укуса, благодарно вспомнив щедрую Леру. После краткого осмотра майки, убедившись в правильности своей гипотезы, Пайк наконец смог оглядеться. Первым делом он посмотрел на место прибытия и встретился взглядом с гигантской плосконосой крысой, чья приплюснутая сверху морда с выступающими вперед клыками торчала из норы, недобро оскалившись. Странник поднял увесистый камень и погрозил зверю, тот стушевался и исчез в своем смрадном жилище. Впрочем, снаружи было немногим лучше, чем в норе – тяжелый, насыщенный болотными испарениями воздух липкими волнами обволок тело путешественника, его майка очень быстро намокла и прилипла к спине и груди, неприятно сковывая движения.

В нескольких метрах прямо перед ним лежало болото, буквально набитое всевозможными тварями – змеями и лягушками несуразных форм и какими-то ящерицами, некоторые из которых достигали устрашающих размеров. Над ними летали насекомые, больше похожие на птиц, часть из которых устремилась к Пайку с очевидной целью присосаться к его туловищу. Схватив свободной рукой подвернувшийся обломок папоротника с венцом из густой листвы, путник принялся остервенело отмахиваться от паразитов. Прямо за его спиной обнаружилась монументальная, изъеденная трещинами скала, вонзавшаяся в хмурое небо на немыслимую высоту. Она тянулась в обе стороны от путешественника, скрываясь в густых зарослях невиданных растений, часть из которых отдаленно напоминала сосны и пальмы. Но особенно Пайку, уже готовому впасть в уныние, понравилась лестница, свисавшая откуда-то из поднебесья в трех метрах от него. Это свидетельство присутствия в такой негостеприимной стране людей придало путнику немного уверенности в том, что он здесь все-таки выживет.