Жмурки с маньяком, стр. 17
Звероферма походила скорее на секретный военный объект, чем на частное предприятие. И связи Алберта Ли на ферме – дружеские или деловые – так или иначе представляли интерес.
Дело становилось все серьезней, а положение журналиста просто угрожающим. Он вспомнил недвусмысленные намеки Хейфеца: «Если это не последний ваш визит, вы обязательно с ним познакомитесь. Гнусная личность». Это он говорил о каком-то Мирзе Батыеве. Мирза Батыев… От этого имени веяло романтикой Горно-Бадахшанской автономии.
«Похоже, я действительно сунул нос далеко, как бы не прищемить его, – подумал журналист. – Но разве я не за этим здесь?.. Конечно, нет! Свой нос я никому не дам. Хотя меня об этом не спросят. Закопают где-нибудь, и только господь найдет меня, призывая на страшный суд… Пауза затянулась, и Иван Иванович – если он, конечно, Иван Иванович – ждет продолжения спектакля. Но где же зрители? Я не слышу аплодисментов мистера Ли. Ау-у, где вы, доктор?.. Понятно, с дураками он не разговаривает».
Мельник кашлянул в кулак и наивно спросил:
– Значит, я не могу рассчитывать на ваше дружеское расположение?
– У меня нет друзей, – резко ответил хозяин. – И надеюсь, не будет. А рассчитывать вы можете только на свою красную машину.
Журналист улыбнулся. Он был прав, пост на дальних рубежах действительно существовал. Мельник не заметил у Карла рации или сотового телефона. Хозяин кабинета, конечно, вправе предположить, что нежданный гость прибыл сюда не на своих двоих, но вот угадать цвет машины…
«Путь по обычной дороге мне сюда заказан. Если, конечно, Карл не продырявит мне голову. Я симпатизирую этому парню».
Журналист понимающе кивнул головой и поднялся со стула.
– Я могу позвонить вам?
– Со мной вы уже разговаривали, – отрезал хозяин. – Вы можете позвонить Вениамину Губенко. Всего хорошего.
На выходе Мельника встречал Карл Хейфец. Он доставал из кармана брюк кедровые орешки, разгрызал их и сплевывал скорлупу в бумажный пакетик.
– Как тебе мой патрон? – спросил он, обращаясь к журналисту на «ты». – Крутой нрав у мужика. Ну что, пойдем? – Хейфец вытер ладонью губы и подмигнул Павлу. – У тебя все данные футболиста. Зря не играешь. Мы тут вечерами гоняем мяч. Когда шефа нет, конечно. Мирзе на спине рисуем углем «десятку» – и вперед. Он играет не хуже Гуллита. Знаешь Руута Гуллита?
– Не знаю, – ответил Мельник, идя в ногу с Хейфецом.
– Голландец, – объяснил собеседник. – Только он из Суринама. Представляешь? А Мирза таджик, спустился с Памира за солью, и его забрали в армию. А я – защитник, бью по ногам Мирзе. Все ноги ему избил. Он стал щитки надевать, но бесполезно. Я через щитки пробиваю. Ты точно не хочешь поиграть?
Мельник снова покачал головой, слушая глумливую болтовню собеседника.
– А то приезжай по вечеру, покатаем мячик. В ворота тебя поставим. Мячик умеешь ловить? Нет?..
У Хейфеца была легкая, пружинистая походка – скорее боксера, чем футболиста. Об этом свидетельствовали узкие бедра, плоские ягодицы и хорошо развитые плечи; у футболистов все наоборот: рельефные до безобразия икры и бедра, мощные мышцы ягодиц. При среднем росте вес Хейфеца приближался к восьмидесяти килограммам.
Болтая без умолку, он продолжал улыбаться.
– Как живот, успокоился? Во-он твоя машина, видишь? Не забывай нас, Олег, приезжай.
Мельник вывел машину из укрытия и выехал на грунтовую дорогу. В панорамном зеркале подрагивала складная фигура Хейфеца. Он глядел вслед и грыз орехи.
Павел, бросая взгляды в зеркало заднего вида, боковым зрением увидел кончик технического паспорта на машину Ирины. Он на треть виднелся из-за поднятого солнцезащитного козырька.
– Неаккуратно, – бросил он сквозь зубы, еще раз обругав себя за то, что невольно втянул в эту историю свою бывшую жену. Мало того что он вел наблюдение за кабинетом Ли из типографии Ирины, да еще взял у нее машину. Пока он находился в компании Хейфеца и Ивана Ивановича, машину обыскали. Если этот Иван не узнал его сразу, то очень скоро сделает это, выйдя на Ирину. Даже по номерам машины не так трудно установить владельца, а техпаспорт сводит задачу на нет.
У выезда на шоссе Мельник притормозил. Пропуская грузовик, он поглядывал в сторону закусочной. Называлась она весьма оригинально: «СТОП!» Черноволосый лет сорока мужчина в белом фартуке обслуживал троицу молодых людей в «коже» с бесчисленными заклепками, прислонивших свои мотоциклы к перилам террасы. Прежде чем выехать на дорогу, Павел успел заметить, как хозяин – или официант – внимательно посмотрел в его сторону.
«А ты как хотел? – спросил себя журналист. – Решил, что слежка – это прогулка? Нет, это не ты пас Алберта Ли, это тебя пасли, как глупого барана».
Он резко вдавил педаль газа, и «Вольво» взяла курс в обратном направлении.
Глава 9
Алберт Ли стоял перед окном и, придавив пальцем пластину закрытого жалюзи, смотрел вслед журналисту и Хейфецу. На диване напротив окна сидел элегантный Вениамин Губенко. По виду Губенко тянул как минимум на банкира. Над его черными бровями поработал хороший мастер, прическа – волос к волосу. Вениамин был строен и изящен, с длинными нервными пальцами скрипача. На безымянном пальце левой руки – кольцо с бриллиантом в два карата.
– Идут, как два приятеля, – тихо сказал Ли. – Хейфец что-то говорит ему… Как ты думаешь, Вениамин, о чем они разговаривают?
– У Хейфеца одна тема, – скривился Губенко. – Скорее всего он разоряется по поводу футбола. Кретин!
– А мне нравится Карл, – произнес Ли, поворачиваясь лицом к Губенко. – Самый толковый из команды Белухи. – Прошу тебя, Алберт, не произноси при мне имени этого идиота. Хотя бы сегодня, хорошо?
Идиотом Губенко называл сейчас Андрея Белуху, «чисто хозяйственника» и главу безопасности его ведомства, который представился Мельнику как Иван Иванович.
Губенко, похоже, завелся.
– Я терпеть его больше не могу! Кто глава фирмы – я или он?
– Ты, – подтвердил Ли, присаживаясь на другом конце дивана. – Продолжай, мне нравится, как ты говоришь.
– Тебе все нравится! – вскипел Вениамин. – Ты стал, как девочка: мне нравится Карл, мне нравится, как ты говоришь!.. – Он вновь переключился на Белуху. – Кто кому платит бешеные деньги за безопасность? Хейфец с этим визитером ушли десять минут назад, так, да? Телефон стоит на столе Белухи, он мог бы и позвонить.
– Сейчас он, наверное, размышляет, – попробовал догадаться Ли.
– Ах, он размышляет!.. – Губенко артистично вскинул руки. – Я совсем забыл, что он может размышлять. А ты не думал о том, что Белуха способен размышлять только тогда, когда сидит на стуле?
– Нет, я не думал об этом. – Желтоватое лицо Алберта сохраняло беспристрастность.
– Я тоже. Заметил чисто случайно. Когда он сидит, у него умная морда, но стоит ему встать – идиот идиотом. У его задницы какой-то родственный контакт со стулом. Сейчас он сидит и ждет, когда я сам позвоню или явлюсь перед его очи. – Это нетрудно сделать, – заметил Ли, – и времени много не займет. 10 – 15 секунд.
Вениамин не услышал ироничной реплики экстрасенса.
– Господи, я плачу ему за свою же доброту! Можно сказать, подобрал на улице, когда он отсидел пять лет в тюрьме и оказался один на пыльной дороге. Что он имел тогда? Тюремные ворота за спиной, где его, бывшего мента, имели, наверное, все заключенные, и пригородный автобус перед глазами. А сейчас он сидит и ждет, когда я сам позвоню ему. Я просто с омерзением представляю, как эта горилла небрежно, двумя пальцами снимает трубку и довольно склабится. Идиот!
В декабре 1982 года во время внеплановой операции был арестован Лео Ревадзе, второй человек криминальной семьи Тимура Двали. Если бы Ревадзе был американцем, да еще арестован у себя на родине, ему, как полагается, объявили бы, что у него есть право на один телефонный звонок. Но Ревадзе был грузином, находился в российском отделении милиции, и ему нужно было сделать не один телефонный звонок, а целых два. Глядя в колючие глазки вора в законе, старший лейтенант милиции Андрей Белуха, неизвестно чем руководствуясь, разрешил арестованному набрать несколько цифр на диске телефона и равнодушно наблюдал, как Лео, прервав один неположенный разговор, уже говорил по-грузински с другим абонентом.