В бою антракта не бывает, стр. 25

Через считаные секунды она оказалась в западне.

Игорь прикурил и совершенно не знал, как вести себя, – естественно не получалось, каждый свой жест он считал нервным: «Берите меня. Я тот, кто вам нужен». Потом его кинуло в другую крайность, которая должна была принести облегчение: «Откуда кто знает, как я веду себя в жизни?»

Солдаты во главе с офицером были в пяти-шести метрах. Игорь готовился услышать стандартную фразу: «Ваши документы». Оглохнуть от перезвона наручников. Проследовать под конвоем теперь уже в качестве убийцы. Некстати привиделся труп рабочего в цеху, голова майора, упавшая на баранку джипа. Голова майора милиции. Вряд ли кто поверит в бредни о подпольном цехе, что устроили на секретном объекте во главе с майором. Там быстренько заметут все следы, а доказательства – треклятая долларовая заготовка – будет изъята у Ирины.

Игорь опустил глаза, словно собирался то ли спросить что-то напоследок у товарища, то ли попрощаться. И его пробил озноб: Трофимов бросил возиться со шнурками и ковырялся с «молнией» на сумке; видимо, замок прихватил травинку и не хотел открываться; но вот, наконец, подался, открывая на обозрение часть «калашникова».

Один уже натворил глупостей, сейчас повторить подвиг Мутанта готовился второй.

Пожалуй, у Игоря не было другого выхода, как ударить ногой по руке товарища.

Ирина метнулась от окна, машинально прихватив с пола оставленную кем-то из пацанов солдатскую рубашку; а вроде бы осматривались, прежде чем покинуть временное убежище. И еще один вопрос: солдаты решили просто обшарить заброшенный пакгауз или же шли по наводке китайцев. Нет, китайская супружеская пара вряд ли сдаст ее, но о происшествии пусть не они, но соседи точно сообщат.

Бежать некуда, единственный вариант – спрятаться. Куда?

Одежду они укрыли в яме, на дне которой отчетливо виднелся желоб для стека отработанного масла, который переходил в наклоненный железобетонный паттерн, а вот куда он ведет, Ирина не знала – в яму спускался Николай.

Не теряя времени, Ирина спустилась по тонкой металлической лесенке.

Темно.

А впереди, куда уходил паттерн, вообще чернота. Под ногами пластиковые бутылки, обрывки газет, полусгнившее тряпье. Согнувшись в три погибели, шаг за шагом Ирина продвигалась все дальше. И, наконец, тупик. Но носок кроссовки ушел дальше стены, тогда как руки уперлись в шероховатую неровность бетона. Скорее всего, отработанное масло уходило просто-напросто в землю.

Над головой раздался глухой звук неторопливых шагов; он, как дым по трубе, струился по низкому проходу.

Только сейчас Ирина почувствовала в руке что-то невероятно горячее – накалившийся в ладони дезодорант, из-за которого она едва не угодила в руки преследователей. Она ослабила хватку, и баллончик едва не выпал из рук. Она выругалась про себя, но уже по-другому поводу: экстремальная ситуация вопреки всему заставила позабыть о пистолете, заткнутом за пояс джинсов. Он нещадно давил в лобковую кость, и Ирине, соблюдая величайшую осторожность, пришлось высвободить оружие.

В одной руке пистолет, в другой – дезодорант. Неплохой набор для женщины, прячущейся в вонючем подземелье.

– Все чисто, товарищ майор, – услышала она молодой голос.

– Надо было фонарик прихватить...

– Я так посмотрю.

Свет совсем померк, отсеченный чьей-то фигурой, спустившейся по лестнице, потом вспыхнул язычок пламени от зажигалки – так, скорее для майора, чем для дела. Ирина четко представила, что видит сейчас обладатель зажигалки, заглядывающий в темноту: желтоватый огонек и неясные, подрагивающие очертания предметов в радиусе полуметра. А беглянка от этого источника света находится гораздо дальше. Если майор не прикажет солдату пройти по узкому тоннелю, может, все обойдется.

Еще пара фраз слегка надтреснутым голосом, и Ирина убедилась окончательно – голос принадлежит майору Страхову. Значит, она промахнулась, а майор притворился.

Когда шаги над головой стихли, Ирина позволила себе расслабиться. Привыкшими к темноте глазами она смогла рассмотреть под ногами стандартный мусорный набор: пластиковые бутылки и жестяные банки. Рассмотрела и чернеющий узкий проход, в который могла пролезть разве что двухлитровая бутылка из-под лимонада.

Еще минут двадцать, и пора объявляться. Если пацанов пронесло, они могут и не дождаться ее. Решат, что она либо откололась от них, либо ее взяли. Эта мысль заставила поторопиться, но повлекла другую: весь сортировочный парк и станция железнодорожного вокзала стоят на ушах. И если люди Страхова вскоре покинут станцию, линейные останутся. И встреча с ними сулила обязательную проверку документов. Можно, конечно, вспылить: «Я местная и документы с собой не ношу. Зато за поясом таскаю пистолет Макарова. Эта фамилия вам о чем-нибудь говорит?»

Ирина сунула оружие в узкий лаз. Чуть подумав, решила избавиться и от главной улики, долларовой заготовки. Такое же смертельное оружие, и здесь, в вотчине Страхова, направлено против нее же. Но сейчас задача – унести ноги любым способом, даже пойдя на такие жертвы.

Пачку фальшивых долларов Ирина затолкала в тайник и взяла с пола пластиковую бутылку. Вложив в нее скатанную в рулон заготовку и, закрутив крышку, положила ее поверх пистолета.

3

– Ты где была?

– Пиво пила, – устало отшутилась Ирина. Но улыбнулась, видя, как по-настоящему рады пацаны ее возвращению. Она смотрела в хвост уползающему со станции пассажирскому поезду и мысленно благодарила товарищей: она отсутствовала около часа, и они могли уехать. Без документов и билетов: в этом краю проводники охотно берут с «челноков» наличные. Они что, действительно привыкли подчиняться? Нет, дело собственно в лидере, о чем много раз передумал каждый из них, включая и саму Ирину.

– Когда следующий поезд?

– Через сорок минут. Повернись, я отряхну. Ты где-то испачкалась. Где? – допытывался Заботин.

– В яме. Кто-то из вас рубашку оставил. Хорошо, что я вернулась посмотреть.

Игорь выразительно оглядел товарища:

– А мы чуть было ментов не постреляли.

Ирина была слишком усталой, чтобы вникать в подробности. К чему, когда все обошлось. Может быть, позже.

– Хватит вам, пацаны, а? Устала я слушать вас, давайте постоим молча. Игорек, – выговаривая это имя, она словно посмаковала его, хотя воспоминания о своем университетском ученике загоняла внутрь себя, – сбегай за лимонадом, в горле пересохло.

Когда Игорь отошел, она спросила Николая:

– Ты что, действительно полез за оружием?

– Не знаю, – честно, признался Трофимов. – Вообще не соображал, что делал. Мне бы стоять и не дергаться, а я присел, шнурки стал завязывать. Ведь первый признак, да?

– Признак чего?

– Черт его знает: Знаешь, я уже потом, когда достал эту штуковину, понял, что лез именно за ней.

– О какой штуковине ты говоришь? – Ирина вопросительно приподняла бровь.

– Да вот, – Николай полез в карман, – она в сумке лежала.

– А-а, – протянула девушка, увидев в руках Николая вещь, похожую на рацию, ее они прихватили из цеха.

– Достаю, значит, я эту штуку, тыкаю пальцем – и к уху, вроде звоню по сотовому. И, конечно, сбил ментов с толку. Все клавиши подряд жал, а на экране полоски какие-то. Потом выключил. Забыл спросить, ты дезодорант-то достала?

– Вот черт, в яме оставила.

Ирина вспомнила, как уже машинально освобождала себя от всего лишнего, заложила в тайник и баллончик со сладким цветочным запахом.

Она выпила воды и оставила бутылку при себе. В конце перрона заметила возвращающийся наряд линейной милиции, непроизвольно пытаясь разглядеть среди них ненавистного майора Страхова. О том, что майор жив, товарищам пока решила не говорить. Так же умолчала о том, что оставила свое оружие и долларовую заготовку в пакгаузе.

– Я отойду. Наряд видел вас двоих, – пояснила она, – возможно, сейчас обратят внимание на меня. Послоняюсь по вокзалу.