В бою антракта не бывает, стр. 2

– Какую квартиру, о чем ты говоришь?! Счет идет на виллы! В Подмосковье, в Испании.

– Это вы на марках так поднялись?

– Марки – ерунда, это начальный капитал, китайцы хватали их тоннами. – Алексей придвинул к полковнику стодолларовую купюру. – Посмотри на основную работу. Это полтора года напряженной работы. Отдай эту купюру на экспертизу или попробуй обменять в банке. Это не чеченские фантики, в нее вложено много труда. Кто лучше тебя знает, в какой точке можно сбросить подделки? Давай взглянем на это из окон твоего двухэтажного коттеджа. На одни только эти окна с твоей-то зарплатой нужно горбатиться всю жизнь. Короче, Саня, я предлагаю сработать по правилу: «Если ты хочешь чего-то, готовься заплатить за это».

– Сполна.

– Чего?

– «Готовься заплатить сполна». Я знаю это правило.

Короткая пауза, и полковник Михеев спросил:

– Как насчет объема продукции?

Страхов с облегчением вздохнул:

– Бумагу для подделок я могу заказывать тоннами. Из тонны получается миллион банкнот.

– Знаю. Дальше.

– К тому же купюры изготавливаются не в подвале, а на производственной линии, – закончил Страхов. – Дай мне надежного человека, с которым можно поговорить более откровенно, нежели с тобой.

«Он заранее строит пирамиду, – одобрительно подумал полковник. – Практичный человек. Наверное, еще в годовалом возрасте распознал в докторе Айболите обычного ветеринара».

– Банкноту забери. – Опытный полковник не стал брать фальшивку в руки, но на взгляд она показалась ему качественной. – Покажешь ее специалисту из моего ведомства. Где он сможет найти тебя, скажем, через час?..

2

– Очень чистые деньги, очень.

Полковник Михеев отметил, что его помощник «по щекотливым вопросам» в звании капитана был сейчас похож на дегустатора нового наркотика, вкатившего себе приличную дозу. Олег Симагин даже плечами повел, будто по его телу прошла волна кайфа.

– В пунктах обмены валюты такие доллары пройдут со свистом, – закончил он.

Когда капитан Симагин сообщил, что отданная им на проверку стодолларовая купюра аутодентичная, то есть подлинная, изумлению Михеева не было предела. «Как же так», – думал он, заведомо зная, что это подделка.

– Кто проверял? – живо поинтересовался он.

– Варенцов из управления по экономическим преступлениям, – объяснил капитан, помня наказ начальника: в своем ведомстве эту купюру не светить. – Пощупал, понюхал, посмотрел на свет. У него особый нюх на фальшивки.

– А теперь пусть отдаст в лабораторию.

И вот долгожданный ответ:

– Олег, а как ты объяснил Варенцову происхождение этой купюры?

– Поймал бомжа, незаметно сунул ему в карман фальшивку, в отделении ее нашли, оказалась то, что оказалось.

– Варенцов сообщил «наверх»?

Олег помотал головой:

– Я попросил его не торопиться.

– Меня сейчас мучают два вопроса. – Полковник пристально вгляделся в подчиненного. – Что лучше, официально выйти на подпольный цех Страхова или пойти другим путем?

– Прикрыть производство, но прежде выжать из него максимум полезного?

– Да, – кивнул шеф.

– С такой чистотой банкнот можно поломать голову, – откликнулся Олег. – Детали проработаны один в один: наименование эмиссионного банка, номера и серии. Достоинства цифрами и прописью, основной рисунок – то есть портрет, лицевой и обратной стороны и – что больше всего взволновало нашего друга Варенцов, – стопроцентно выполненная защита от подделок.

– Водяной знак и магнитные метки?

– Плюс цветные волокна, внедренные в бумагу, включая и те, что видимы в ультрафиолетовых лучах, – добавил Олег. – Конфетти, защитные нити, микротекст, люминесцирующие рисунки, защитная нить и подпись. Страхов и его парни постарались на славу. Даже бумага, как и положено, содержит до семидесяти процентов чистого хлопка – не деформируется, не вытягивается. Только в лаборатории указали на несущественные детали, по которым и сделали заключение: банкнота фальшивая.

– Копия этого заключения должна лежать у меня на столе уже завтра, – потребовал Михеев. – С ее помощью Страхов сможет внести окончательные изменения в технологию.

Вот тебе и Леша. Сволочь! – добродушно выругался полковник, думая о майоре, как о талантливом сценаристе. Он грамотно построил предварительный разговор с полковником-режиссером, на чью долю выпадал подбор актеров. Продавал свою продукцию так, чтобы Михеев взял пьесу-подделку, как не берут в руки туалетную бумагу, а потом еще и выразил дикий восторг: бумажка оказалась под рукой вовремя.

С такими чистыми подделками опасно влезать на рынок фальшивых бумаг, какого бы достоинства они ни были: те же доллары, акцизные марки или акции крупных финансово-промышленных компаний.

Сегодняшний день на вкус напомнил Михееву черную икру, но лишь при закрытых глазах, – стоило открыть их, и взору представала бутафория из балтийской селедки, лука, яиц.

«Тороплюсь», – подумал полковник, оглядывая будто впервые тощую, неспортивную фигуру Симагина и его ушастую голову двоечника. «Двоечник» отделывал сейчас свою трехкомнатную квартиру на европейский манер – издержки бурлацкой работы в отделе по ценным бумагам. Парень в икре по уши.

– Плутать по собственным извилинам не вредно, – вслух высказался Михеев. – Нужно смотаться в Благовещенск, переговорить со следователем и снять обвинения с начальника типографии. Для нас он – одна из двух частей матрицы.

Помощник ушел. Михеев, оставшись в своем кабинете один, включил фонограмму разговора между Симагиным и Страховым, сделанную капитаном по приказу начальника.

Страхов: Идею мне подкинул коммерческий директор бумажно-целлюлозного комбината. Дело было так. Одна очень крупная нефтяная компания, планируя выпуск своих акций, решила установить на них высокую степень защиты наряду с художественным оформлением. Для этого необходимо было, во-первых, определиться с качеством бумаги. За основу взяли состав долларовых банкнот, где хлопок составляет до семидесяти процентов. Так высоко лезть они не стали, в технологическом обосновании записали пятьдесят процентов, а пилотный заказ отдали обнищавшему Артемовскому целлюлозному комбинату. Сам процесс изготовления акций планировали передать швейцарским специалистам. В типографию ЗАО «Торговый дом „Багратион“ бумага поставлялась именно с Артемовского комбината. А начальник „багратионовской“ типографии был хорошо знаком с коммерческим директором Артемовского комбината. Они долгое время прокручивали простую операцию: бумажный комбинат отписывал сто тонн бумаги, а на „Багратион“ приходило на порядок больше.

Симагин: Я понял: разница делилась согласно договоренностям. А как ты попал в долю?

Страхов: Как начальник охраны объекта. К тому времени начальник типографии уже начал штамповать у себя в цехе фальшивые «акцизы» и толкать их косоглазым – японцам, корейцам, китайцам. И чуть не погорел, наткнувшись на моих бдительных подчиненных.

Симагин: Он пробовал откупиться?

Страхов: Я прикрутил его и вошел в долю. Потом взял на себя поставку сырья, наладил контакт с коммерческим директором Артемовского комбината. Затем произошло значимое для всех событие. Представитель целлюлозного комбината проговорился о пилотном заказе нефтяной компании. После они у себя на комбинате немного изменили технологический процесс, подняв уровень хлопка до семидесяти процентов, сменили валики и еще что-то, точно не знаю. Для того чтобы невозможно было установить происхождение бумаги. И вот на «Багратион» пришла первая партия сырья – тонна, будем говорить, «хлопка». К этому времени в типографии появились штампы, краски и прочее.

Симагин: Пару слов о «Багратионе».

Страхов: «Багратион» – предприятие оборонки. Выпускает продукцию по рассекреченным технологиям.

Симагин: Вернемся к производственному процессу.

Страхов: Пока шла отладка оборудования, запороли три четверти сырья, зато оставшаяся часть... Результат всех наших усилий у тебя в руках. Не достает основного – рынка сбыта. Идти с предложением в криминальную среду – тут же приберут к рукам все производство и производственников, а руководителей подпольного цеха окунут с головой в темные воды Амура. Для чего? Для того, чтобы поставить во главе цеха своих людей и контролировать все до единой бумажки. И вот теперь, я думаю, обвинение, предъявленное начальнику типографии, нам всем на руку. Осталось только общими усилиями снять с него это обвинение и возобновить процесс.