Убить генерала, стр. 73

Близнец часто-часто поморгал, чтобы долго смотреть в одну точку. Он видел, как приоткрылась дверь, как кто-то осторожно заглянул в комнату.

– Давай-давай-давай! – торопил генерала снайпер. Огромное давление – больше семисот атмосфер – готово было выбросить вместе с раскаленными газовыми частицами тяжелую пулю. – Давай-давай! – Палец выбрал свободный ход спускового крючка и в каждый миг готов был дожать его.

Виктор ослабил давление. Снова проморгался, не отрываясь от оптики. Он не видел генерала, но чувствовал его взгляд. Он знает, что в это время снайпер может наблюдать за своей огневой позицией из другой точки. Генеральская осторожность, просившаяся называться волчьей, расшифровывала его планы. Уже сейчас генерал мысленно определил сектор наблюдения и вычислил вторую снайперскую позицию. И в комнату он не войдет. Распахнутые шторы для него – признак опасности. Он достойный противник.

В свое время генерал Свердлин осматривал огневую точку на Нижней Масловке, откуда прозвучало два выстрела. Он запомнил расположение предметов, винтовок, отметил затемненный задний план в комнате, пару стреляных гильз, свежие окурки, бутылку из-под минеральной воды, термос из нержавейки...

И здесь он увидел то же самое. За исключением главного – снайперской винтовки. Однако она появится в одной из квартир, которую террорист выберет основной.

Свердлин увидел все, что ему было нужно, и вышел из квартиры, закрыв дверь. Аккуратно поставил на место «контрольку».

Близнец чертыхнулся, когда дверь в комнату закрылась.

Он снял магазин, передернул затвор и подобрал выброшенный патрон. Обернув винтовку брезентом и отточенными движениями перетянув сверток веревкой, Близнец навсегда покинул эту точку. Одетый в ту же рабочую безрукавку, он шел по проспекту Кирова в сторону Поляны Фрунзе, неся на плече лопату и оружие. Все происходило именно так, как предсказывал «слоненок» Алексей.

«Смотри и слушай меня. Думай о том, что вот в этот момент я спасаю тебя».

«Чтобы тебя не заметили, нужно быть просто уверенным в себе. Невозможно отогнать страх, но – есть такая техника: если страху пойти навстречу, страх исчезнет».

Как сказала бы Мария Дьячкова: «Это невозможно объяснить словами. Это живет в тебе, и об этом знаешь только ты».

Теперь у Близнеца остался единственный шанс на удачный выстрел. Невероятно сложный. И вот тут действительно не хватало чуточку уверенности, может быть, даже голоса своего наблюдателя: «Витя, грех не воспользоваться».

«Да, ты прав, Серега...»

Глава 23

Патроны не той системы

Свердлин не начинал совещание, пока не появится полковник Терехин. Присутствие полковника было необходимо по ряду причин. Во-первых, он в свое время «нашел со снайпером общий язык и чуть ли не уболтал его сдаться». Но все испортил Далматов, отдавший приказ своим ратоборцам на штурм полковничьей квартиры. Второй момент был составляющей частью первого: снайпер пришел именно к Терехину, и не за тем, чтобы поквитаться с ним. За то говорили четыре трупа оперативников плюс тяжело раненный в голову офицер ФСБ. А полковника он мог убить первым, но не сделал этого. В-третьих, в случае если удастся обнаружить снайпера и тот прибегнет к крайним мерам – возьмет заложников, – Николай постарается совершить второй идентичный «подвиг», выйдя на личный контакт с террористом.

Терехин согласился сразу, но поставил жесткое условие: если рядом не будет полковника Далматова. Нервное, конечно, замечание, оно выдавало взвинченность самого Николая.

В-четвертых, Терехин, работая над делом Крапивина как легально, так и нелегально, довольно хорошо – во всяком случае, лучше остальных – изучил снайпера, его привычки, повадки, психологию.

Кроме Терехина, в Самару привезли родителей Крапивина. Полковник знал об этом и психовал-недоумевал: почему не прихватили Лосева?! Попробовал себя в актерском амплуа: глядя в глаза генералу Свердлину, захрипел, неумело подражая Лосеву: «Витя, сдавайся! Я ж тебя, волка, зубами порву!» На лицедейство полковника генерал-майор промолчал.

Совещание проходило в ГУВД, расположенном на улице Соколова, что недалеко от Волги и совсем рядом, на пересечении с Ново-Садовой – как ни крути, улицы, имеющей в данном случае стратегическое значение. Чуть выше раскинулись площади завода имени Масленникова и громадное девятиэтажное здание – торговый центр самарского предпринимателя Захарченко.

Когда в конференц-зал, где собрались руководители главных управлений МВД и ФСБ, а также офицеры Службы, вошел Терехин и на ходу бросил извинение, генерал Свердлин приступил к делу:

– Прошу внимания... Хочу еще раз напомнить, что мы имеем на этот час. Тех, кого я буду называть, прошу вставать и докладывать с места. Террорист в городе. Как он может спокойно разгуливать по улицам и оборудовать снайперские позиции – этой темы мы пока касаться не будем, но обязательно вернемся к ней, когда террорист будет уничтожен. К этому часу мы выявили три снайперские позиции. Первая на четвертом этаже дома по проспекту Кирова. Вторая и третья оборудованы в квартирах домов по Московскому шоссе на втором и седьмом этажах соответственно. Все они находятся примерно в двухстах пятидесяти метрах от «объекта». Что предполагает наличие у Крапивина снайперской винтовки калибра не ниже 7,62. Полагаю, мы действовали предельно профессионально и не выдали себя. Отсюда следует, что снайпер не поменяет позиций и выберет одну из них. Какую именно – вопрос непринципиальный. Мы возьмем его в любом случае. Скорее всего на подходе к точке.

Генерал сделал паузу. Он сидел за длинным столом. По правую руку от него расположился начальник ГУВД, по левую – руководитель регионального управления службы безопасности.

В зале собрались опытные оперативники, включая военных. Эта группа была из штаба 2-й армии Приволжско-Уральского военного округа во главе с заместителем начштаба по разведке.

– Говоря о профессионализме, мы не можем сбросить со счетов профессионализм снайпера, – продолжил Свердлин. – Он проходил службу в подразделении спецназа ГРУ и является диверсантом по сути. Мы не можем выйти на его след, что также является доказательством его способностей маскировки. Образно говоря, он находится среди нас, но мы его не видим. Из всего вышеперечисленного напрашивается вывод: здесь у него есть помощники... Николай Николаевич, вы что-то хотите сказать?

– Да, – Терехин встал и одернул пиджак. – Я думаю, здесь у него нет помощников. В противном случае он бы не нарисовался, подыскивая квартиры. Эту работу сделали бы другие. Он – снайпер, он – одиночка, он работает один, и ему не нужны ассистенты. Он действует так, как ему подсказывает ситуация. Только его действия решат исход поединка.

– Исход чего? – нахмурился генерал.

Терехин на мимику генерала внимания не обратил.

– Неважно, как это называем мы, важно, как это называет он. И если мы будем говорить на его языке, мы быстрее доберемся до него.

– Любопытно, почему вы при этом не сжали кулаки.

– А что, надо было?

– Присядьте на место, Николай Николаевич. У вас на лице написана симпатия к этому террористу. Давайте заслушаем руководителя опергруппы «Б».

Терехин толкнул локтем незнакомого самарского оперативника:

– Почему не начальника транспортного цеха?.. Кстати, ты не знал одного малого из Москвы, который закусывал водку комнатными растениями? Его Вадимом звали. И знаешь, кто его грохнул? Тот самый снайпер.

Вряд ли самарский опер понял хоть слово. Когда обожатель «музыки толстых» говорил шепотом, из его горла вылетали булькающие звуки, словно он гонял туда-сюда и не мог проглотить ту же водку. Поэтому оперативник кивнул и натянуто улыбнулся.

Рослый подполковник из опергруппы «Б» держал в руках блокнот и докладывал, изредка поглядывая в записи. Терехин слушал его и при желании мог опередить и его, и старшего группы «В», и далее по алфавиту. На всех точках были обнаружены характерные для Крапивина моменты. Во-первых, во всех трех случаях присутствует стол в центре комнаты и затемненный задний план. Последнее – это характерная деталь для всех снайперов. Первая же говорила о специфичности Крапивина вести огонь в его излюбленной позе.