Позывной «Пантера», стр. 62

На «чеченских фронтах» скорых изменений не предвидится. Но сдвиг – и в лучшую сторону – уже достигнут. Есть и поводы к компромиссу – нужно садиться за стол переговоров. Огорчало одно: по любым вопросам приходится вести войну, лить кровь, составлять списки погибших и пропавших без вести.

Эпилог

«Королевство кривых зеркал»

Греция,

21 июля, воскресенье

Сергей сошел с трапа самолета и, вздохнув полной грудью, посмотрел на небо – наверное, действительно чуточку темнее нашего, российского неба.

Скромный переднеприводной «Форд-Мондэо» серебристого цвета дожидался Марковцева на парковочной стоянке. «Да, – вздохнул он, – этой тачке до ста лет ближе, чем мне. Ну что, поехали?» – спросил себя Сергей, усаживаясь за руль. Обычно такие слова сопряжены с обязательными действиями: одна рука тянется к ключу, торчащему в замке зажигания, другая хватается за рычаг коробки передач.

В «бардачке» Марк нашел документы на машину, водительское удостоверение, паспорт. «Отдохнешь неделю, и за работу», – вспомнил он слова полковника Мещерякова. «Что за работа? И где?» – «По твоей специальности. Дела милосердные: обеспечить уход одинокого человека. Возможно, в Греции, Турции, Албании. Сейчас твой клиент в Пальме, Мальорка».

И другие слова всплыли в голове: «Когда тебе даешь задание «поменять профиль работы» какого-нибудь негодяя, осечек не ожидается».

Закуривая, Сергей взялся за ручку стеклоподъемника. Стекло стремительно скрылось в недрах широкой двери «Форда» и каким-то чудом не разбилось.

Марк машинально оглянулся, выискивая в разношерстной толпе туристов того олуха, который подбирал для него машину, и искренне надеялся, что подготовку оружия для предстоящей работы доверили не ему.

Впереди клиент, работа, возможно, осложненная утечкой информации: «Вами заинтересовался один человек, он – профессионал».

Было что-то мистическое в отражении огромного зеркала в гостиничном холле. В нем Юля снова увидела высокого худого человека. И снова с сигаретой в руке. За полтора года она возненавидела это роскошное зеркало, подходила к нему когда неосознанно, а когда специально. Через него она смотрела не на реальный мир, отражающийся в кристальной поверхности, а в потусторонний, ибо только он связывал ее с погибшим братом. И в первый раз незнакомец появился именно там, в глубине отражения, которое вскоре задрожало, исказило ее лицо, оставило на своей поверхности заметный след; порой глаза сухие, а по зеркалу ползет слеза.

Она сразу узнала его, словно ждала его все эти долгие дни.

В тот день она сорвалась, после тысячу раз пожалела об этом. Ах, как ей хотелось расспросить его, но прежде напомнить его же слова: «Вы сказали, что брат сражался геройски... Расскажите, как он погиб?»

Именно так, напомнить, ибо чувствовала, сама не сможет начать: «Расскажите...»

Да, очень много времени прошло.

«Ничего, что я с сигаретой?»

Боже, она, оказывается, помнит все до слова, до жеста. Что, опередить его и сказать: «Курите, в холле это разрешается»? И добавить, указав на один из столиков: «Поговорим здесь? Коньяк? Кофе?»

Наконец она обернулась и ответила на улыбку незнакомца, назвавшегося в тот ужасный день товарищем Михаила. В первую очередь он его командир. Наверное, командир... батальона, где проходил службу брат. Просто так сложилось у военных называть погибших бойцов своими товарищами; а уже потом, с командирской высоты, добавлять, что не уберегли...

– Здравствуйте... Я узнала вас. Мы не успели познакомиться. Вернее, вы не назвали себя. Но это моя вина. Простите, что в тот раз я накричала на вас. – Юля растерялась. Как первоклассница, не могла связать двух слов. Брала отрывистые фразы, словно с разных страниц одной книги.

– Меня зовут Сергеем.

– А отчество?

– Максимович.

– Сядем за стол, – предложила Юлия.

Замешательство...

Она вдруг подумала, что Сергей торопится. Проездом? Каким проездом! Наверняка он в краткосрочной командировке. Предложить ему хотя бы на день-два перебраться сюда, где ему, военному, уставшему от службы, наверняка будет комфортней? Нет, вряд ли он примет ее предложение.

Но она озвучила свои мысли:

– Я вижу, вы без багажа. Остановились в другой гостинице? – Не замечая, Юлия мяла край белоснежной скатерти.

– В «Каламос-Бич», – ответил Сергей, очень хорошо зная этот гостиничный комплекс на берегу Эгейского моря. В десяти километрах от отеля у него когда-то был собственный дом.

– О-о, – немного разочарованно протянула девушка. – Перебирайтесь к нам, здесь вам будет гораздо комфортней, обещаю.

– Рад бы, но... дела.

Как и полтора года назад, Сергей не мог рассказать Юле правду, а лишь ее отголоски. Никто и никогда не узнает, как погиб Пантера. А казалось, что истина где-то рядом; но – не за свистом пуль и грохотом взрывов, не за окровавленной и разорванной в клочья одеждой, не за мученическим лицом бойца и его предсмертным прерывистым дыханием.

И никто и никогда, даже кривляющееся зеркало не скажет Юле, что человек, сидящий рядом с ней, обрел веру, но вскоре похоронил ее под тем же камнем, под которым нашел вечный покой лейтенант Михаил Пантюхин. Он спас товарищей ценой собственной жизни. А если бы не погиб, то не спас. Парадоксы чеченского времени.

То были мысли, не переводимые в слова. Дела, уходящие в вечность.

«И услышал я голос с неба, говорящий мне: «Отныне блаженны мертвые, умирающие в господе. Они успокоятся от трудов своих, и дела их идут вслед за ними».