Позывной «Пантера», стр. 22

– Как вас освободили?

– Никак. Боевики ушли в другое село, и все. Забрали только раненого парня.

– Когда это случилось?

– Точно помню: под Новый год, 31-го числа. Через неделю – 5 января – я была уже дома.

– Это он?

Женщина долго держала в руках фотографию молодого симпатичного парня. Да, что-то знакомое, но на нее со снимка смотрел совсем другой человек – счастливый, полный сил, улыбающийся. А она вспоминала изувеченного, истекающего кровью мученика. Как тут можно сравнить?

– Знаете, – она долго не решалась вернуть фотографию, – точно не могу сказать. – Глаза и брови вроде бы его, а вот нос... Он у него был перебит. Подбородок... похож.

– Цвет глаз запомнили?

– О, да! Они у него необыкновенного жемчужного цвета.

– Вы говорили о чем-нибудь?

– Он не отвечал ни на один вопрос, боясь, наверное, подвоха. Ему хоть и было страшно больно, но он часто улыбался, вроде как мечтательно. – Татьяна смахнула слезу, набежавшую на глаза.

– При вас он ничего не рисовал в пещере?

– Рисовал?! Да вы с ума сошли! Он воду пил с трудом. На левой руке не хватало двух пальцев. Ведь он военный?

– Да, офицер.

– Такой молоденький.... Когда найдете его, скажите, что я помню о нем. Это все, извините.

Но она вскоре вернулась, опять извинившись:

– Я вот еще что вспомнила. Когда он терял сознание, шептал когда «Пантера» на связи», а когда добавлял цифру.

– Одну?

– Да.

– Какую, помните?

– Да...

Она назвала ее.

Глава 9

Путы

1

28 июня, пятница

Опытный и закаленный в боях против российских федеральных сил, Асланбек мог стать дагестанским Хаттабом. Говорят, в беспощадности он превосходил и покойного Хаттаба.

С июня 2001 года Асланбек трижды бывал в Чечне, последний раз его сопровождал взвод чеченских омоновцев. Федеральные блокпосты проезжали, не снижая скорости.

Он слыл неуловимым по нескольким причинам. Во-первых, с 20 декабря 2000 года он числился в списках мертвых, «воскрес» лишь через полгода; и еще такой же срок ушел на то, чтобы спецслужбы России смогли в это поверить.

Во-вторых, он имел множество единомышленников и соратников, имел мощную поддержку в лице Джавгара Аль-Шахри, мог запросить на восстановление повстанческой борьбы в Дагестане крупную сумму от саудитов.

В-третьих, и Асланбек хорошо знал это, пройдет год, а то и больше, прежде чем его арестуют или убьют. В общем, все как и с покойным Хаттабом и полумертвым Басаевым. Захотели бы их уничтожить, уложились бы в недели. Вот как с Джохаром Дудаевым. Не захотели видеть его живым, призвали на помощь весь опыт и мощь Главного разведывательного управления. Один телефонный звонок, и Джохар «ушел по сотовой связи на небеса». А лучше сказать, по мобильной. И до сей поры в Минобороны на вопрос: правда ли, что начальник ГРУ Генштаба лично участвовал в операции по ликвидации Джохара Дудаева? – пожимают погонами и крутят кто военными фуражками, кто гражданскими, а кто головами в косынках: не знаем, мол, такого факта. Лет через десять подойдите с этим вопросом.

Секреты, конечно. Что-то пошло и от самого генерал-полковника Ленца, который во время ликвидации Дудаева посматривал, наверное, в небо, на орбитальные спутники Земли. И не только наши. Кроме российских спутников-разведчиков «Око» и «Прогноз» [11], тревожили околоземное пространство американские спутники-шпионы высокодетальной видовой разведки «Кихоул-11», имеющие разрешение фотоаппаратуры до 80 сантиметров – американские глаза и уши в этом районе в составе глобальной мировой сети «Эшелон».

Кто-то назвал объект «К-200» (уникальная система «Дозор» ГРУ Генштаба), чью работу обеспечивает спутник, любимой игрушкой начальника военной разведки генерал-полковника Ленца. Наверное, не зря: Игорь Александрович был и остается экспертом в области развития информационных средств и систем; является членом-корреспондентом отделения «Технические средства разведки и целеуказания» Российской академии ракетных и артиллерийских наук.

Активизация боевиков, зажатых в рамках борьбы с международным терроризмом в различных регионах Северного Кавказа, могла иметь продолжение в любой республике – Дагестан, Ингушетия, Северная Осетия, Чечня, куда банды станут прорываться всеми силами. И ничего лишнего изобретать не станут. Например, как это уже не раз случалось, совершат дерзкий рейд в двести-триста «штыков», захватят детское или лечебное учреждение, выдвинут требования. Зачем? Мир сходит с ума, и люди вместе с ним. Все это не что иное, как начало «третьей чеченской войны», а не очередной этап второй. Поскольку контртеррористическая операция зашла в тупик. Не было у нее начала, нет и конца.

И события назревали. То один видный политик – взять хотя бы бывшего секретаря Совета безопасности России, – то другой начали открыто призывать власть к переговорам с «законным президентом независимой Ичкерии» Асланом Масхадовым. Денежный мешок под названием «контртеррористическая операция» начал истощаться, да и караульные разбежались от полупустой дерюги. Пора шить новый, третий по счету, набивать его контрактами на закупку вооружения, новыми повестками для призывников и прочим. Да и звезды на некоторых погонах поистрепались, к двум положено три, к трем – четыре. А где основания?

И прав был искалеченный русским свинцом Салман Радуев, когда говорил со скамьи подсудимых: «Это хорошо, что в Чечне создаются чеченская милиция, чеченский ОМОН». В каждом селе, в каждой дыре по «своему». И все с оружием. И все в один миг, по одному гортанному кличу вдруг поднимут его: «Аллах акбар!»

Но нет, рапортует ФСБ: все под контролем.

Буквально вчера был перехвачен телефонный разговор неизвестного с Джавгаром Аль-Шахри.

Джавгар Аль-Шахри: Про Малика (нынешний глава грозненского ОМОНа Малик Абдулгамидов) что слышал?

Неизвестный: Ну он после первой войны в Москву уехал, газировку делал, хорошие деньги имел.

Аль-Шахри: А потом?

Неизвестный: Когда вторая началась, он в Грозный приехал, стал правой рукой Билана (Кантемирова; бывший глава чеченской милиции), в Урус-Мартановском воевал. Говорят, он все операции продумывает лично.

Аль-Шахри: А что за конфликт у него с Зелимханом (Ахмадовым) [12]?

Неизвестный: Малик объявил ему кровную месть за погибших его омоновцев. Ахмадов после ему вроде записку написал: мол, не я твоих людей взорвал. Малик сказал ему: «Если врешь, я тебя на мелкие куски порежу!»

Аль-Шахри: А что еще он интересного сказал? Меня интересует.

Неизвестный: Сказал, что, если носит форму милиционера, все равно будет мстить. Сказал, что одни чеченцы против других воюют, а народ ничего не понимает. Говорит, надо, чтобы народ поднялся на эту войну. Он может назвать человека, который способен повести народ на эту войну. Сначала объяснит, что к чему, а потом поведет.

Аль-Шахри: И кто это может быть?

Неизвестный: Вряд ли Билан (Кантемиров). Скорее, Асланбек Давкаев, правая рука Джафаля Мустафы. Ты его знаешь. Они там рассчитывают на него. Сейчас, понимаешь, нельзя официальному лицу вставать во главе повстанческого движения. Малик на службе, Билан тоже, Казбек...

Аль-Шахри: Я слышал, что Малик сказал: мол, это моя война, и я буду решать, кто страной станет управлять.

Неизвестный: Ты не путай того, кто будет управлять, а кто станет во главе отрядов. Две разные вещи, ну? Один судит, другой головы рубит.

Аль-Шахри: Если у Малика есть еще желание встретиться с Асланбеком, я устрою встречу.

Неизвестный: Договорились, я позвоню тебе.

Договорились о мире?

Много, много вопросов не давало покоя генерал-полковнику Ленцу. Среди них один маленький, но очень значимый: не на все сто процентов подтвердилось, что пленником, который оставлял на стенах подвалов позывные, был российский военный, пропавший больше года назад.