Невольник мести (Инстинкт бойца), стр. 33
Это значило, что начальник профильного отдела получил приказ на ликвидацию генерал-майора Зубахина.
Глава 10
ОПЕРАТИВНАЯ РАБОТА
Марк не верил своим глазам: на щеках Кати Скворцовой играл настоящий румянец. В стильном лайковом плаще зеленого цвета, в коротких сапожках на высоком каблучке и с алыми щеками она была похожа на новогоднюю елочку. Вот только «много радостей» она Сергею пока так и не принесла.
Длинный коридор профильного отдела с уносящимися вверх стенами ядовитого цвета и словно провисшим потолком всегда навевал Сергею мысль о скором кислотном потопе. Случайные встречи в этом высоченном тоннеле с бледнолицей красавицей приобрели в конце концов едва ли не регулярный характер.
Примерно в таком колко-лирическом настроении Сергей приветствовал Катю, как обычно, преграждая ей путь. В руках она держала объемистое дело-формуляр, которым тут же отгородилась от Вергилия.
– Что читаем? – поинтересовался Сергей.
– Ничего особенного. Нашла папку о репрессированном в 30-е годы, а ныне покойном гражданине Шмуклере, – постно отозвалась Катя.
– Он не приставал к тебе там, в подвале?
– Слушай, Марковцев, тебе не кажется, что ты несколько озабоченный?
– Нет, мне так не кажется. Потому что я просто озабоченный. У меня так: либо аврал, либо полное бездействие. – Сергей игриво пошевелил бровями. – Понимаешь, о чем я?
– Понимаю: о полном бездействии.
– Почему ты начала сразу с конца?
– А ну-ка пусти меня, мне работать надо. И помощники мне не требуются, – упредила она Сергея.
– Я не помогать, я воспоминаниями хотел поделиться. Помнишь нашу первую и последнюю ночь в колонии строгого режима? Самый безопасный секс в моей жизни. Метра полтора между нами было, да?
– Дурак! – она не выдержала и рассмеялась. Щеки ее тут же покрылись легким румянцем, что не осталось для Марка незамеченным. «Девочка любит меня», – простодушно подумал он. О чем тут же и спросил:
– Ты любишь меня?
– Марковцев! У нас завтра трудный день. Не знаю, как ты, а я хочу остаться в списках живых.
– Не забывай, кто будет тебя страховать. Почти за честь, что твою… твой тыл будет прикрывать подполковник. Ах, как я жду завтрашний день! Слушай, я забегу к тебе вечерком? Мне с Женей поговорить надо.
– Говорить с ней тебе не о чем. У тебя одно на уме. Лучше займи у Эйдинова сто долларов и сбегай на Тверскую.
Губы Сергея медленно расплылись в улыбке. Он и виду не подал, что удивлен. Первое, что пришло на ум после неосторожного высказывания агента по спецпоручениям, – это болтливость начальника отдела. Но зачем Эйдинову распространять пикантные, высказанные в полушутливом тоне подробности их первого разговора? Второй вывод был более прозаичный: детали беседы стали известны Кате Скворцовой и никому более. А Вовка-то шалунишка, подумал Сергей, отметив, что открытие задело его за живое. В этом случае становилось понятно, почему у Вовки не хватает времени или сил на Людмилу. Но возникло и третье объяснение, которое наиболее подходило отделу Управления контрразведки. Вполне возможно, Катя «стучала» на шефа, прослушивая все его разговоры, происходящие в комнате для допросов. Стучала кому? Прохоренко? – прикинул Марк.
– Я не стану занимать у него, а просто потребую назад призовую сумму, которая досталась мне в битве за металл. Представляешь, – Сергей умело скрывал за полушутливыми фразами родившееся подозрение, – Вовка забрал у меня все деньги, а вечером притащил какие-то шмотки – наверняка из second-hand. Я еще спросил у него: откуда дровишки?
Он болтал и не мог не заметить, что легкое беспокойство исчезло с лица Кати.
…То было вчера, а сейчас ее щеки горят по-настоящему празднично. Среди хоровода ожидающих рейс пассажиров она выделяется, что и говорить. В мочках ушей вызывающе большие серьги, в сумочке «рождественский подарок»: пистолет Макарова, снятый с предохранителя.
Мимо Скворцовой прошел Петров и еле слышно обронил:
– Катя, пошла, пошла в багажное отделение.
Румянец на ее щеках стал еще ярче. Значит, генерал Зубахин ждет сейчас свой багаж и с ним наверняка Мастер; а может быть, и не он один. Но в этом случае Петров должен был бросить короткое: два. Или три. Как было оговорено заранее. Что, никто не приехал встречать Консультанта? Или не смогли определить количество встречающих?
Оперативники 2-й группы сделали несколько снимков Игоря Михеева, и Катя довольно долго изучала по фотографиям его лицо и фигуру. Исключительная реакция Мастера читалась по его костистому лицу боксера-легковеса. Взгляд острый, исподлобья, сам он весь взведен, подобно пружине. Плечи широкие, сильные.
Но ее тыл будет прикрывать Марковцев…
Это хорошо. Сергей смелый, наглый – настоящий опер. И реакция у него не хуже, чем у Мастера. Вон он ведет непринужденный разговор с какой-то женщиной и, кажется, не замечает партнера. Открывает перед незнакомкой свои крупные зубы, тискает ее беспардонным взглядом. Додумался сказать вчера, что Катя любит его. И обидеться на него нельзя, такой уж он человек. Не может ведь, бес, не догадываться, что потихонечку заводит коллегу. Не к месту в голове Кати пронеслось: «Дожмет».
А вот и генерал. Рядом с ним Мастер. Ведут беседу. Стоят в пяти-шести метрах от основной массы людей. А это плохо. Любое подозрительное движение спровоцирует Мастера, и он обнажит ствол за считанные мгновения. А кругом пассажиры, прилетевшие рейсом Баку – Москва, и встречающие, которые присоединились к знакомым и родственникам и оживленно переговариваются.
Главное – отвлечь внимание Михеева, чтобы оперативники из группы захвата смогли обезвредить его раньше, чем он возьмется за пистолет.
Лицо Мастера беспристрастно, а от Зубахина буквально исходит благодушие. Брать генерала на летном поле было нельзя. Никто не должен знать, что за силовое подразделение произвело арест в зале аэропорта Шереметьево. «Фирма» Зубахина, куда входили матерые диверсанты, кадровые разведчики и агенты ГРУ, обязывала профильный отдел отнестись к операции со всей ответственностью и разработать варианты захвата генерала так, чтобы максимально обезопасить окружающих. К тому же Эйдинов во главу ставил психологический фактор давления на Консультанта: его не просто арестовали, его взяли в аэропорту. И это должно было показать преступнику, что он попал к серьезным людям из солидного ведомства. Которые не боятся шумихи и действуют открыто.
У Кати тоже на выбор имелась тройка вариантов, и она, согласно обстановке, остановилась на втором. Он считался более рискованным, но отвлекал сразу и генерала, и его телохранителя. А оперативники будут внимательно наблюдать за другими встречающими, по их реакции определяя, нет ли еще кого-то на подстраховке.
«Поехали», – скомандовала себе Скворцова и заранее напустила на лицо искреннее удивление.
Катя не нервничала. Также она особо не боялась. Немного лихорадило – да, и это пошло ей на пользу: на расстоянии легкий озноб во взгляде девушки можно было перепутать с озорными искрами; а именно такое выражение было на лице Кати, когда она, приложив палец к губам, адресуя этот жест Игорю Михееву, сместилась чуть в сторону и изменила походку, делая нарочито подкрадывающиеся шаги за спину генералу. А тот не замечал стильно одетую девушку и продолжал что-то говорить. И даже если бы он обернулся, увидел бы улыбающуюся ему красавицу, услышал бы ее голос: «Евгений Александрович! Вот так встреча!»
Мастер, опытный агент ГРУ, попался на простую наживку. Его суровые черты лица чуть разгладились, и он, поглядывая то на шефа, то на девушку, ждал сюрприза.
Оперативники не двинулись с места. Не изменил позы и Марковцев. Пока рано. Мастер еще не до конца вовлечен в игру.
Катины ладони мягко и нежно закрыли Зубахину глаза. Ее же глаза смеялись Михееву.
Генерал даже не вздрогнул. Первые мгновения он не шевелился, потом поднял руку и коснулся пальцами нежной кожи, чуть задержался на перстне, словно по нему пытаясь угадать незнакомку.