Морские террористы, стр. 59

– Прикройте меня! – крикнул Джеб. Он отбросил «калашников», рацию, сбросил ботинки и с разбега кинулся в воду. Он плыл быстро, короткими стежками отвоевывая расстояние до флагмана. Сейчас все пушки, пулеметы, автоматы прикрывали отчаянный бросок командира.

Накамура сидел на носу судна, в метре от линемета, прижимаясь к правому борту. Он держал в руке пятнадцатизарядный «вальтер» и смотрел прямо перед собой. Сквозь шум волн, бившихся в безжизненный борт «Интерцептора», он расслышал чей-то требовательный выкрик. Низко склонившись над палубой, он глянул в шпигат и в пятидесяти метрах увидел плывущего человека. Он узнал его по длинным волосам, стелящимся по воде за его плечами. Шон усмехнулся и покачал головой: «Чего ради он торопит смерть?»

Всего каких-то пятьдесят метров, а сейчас и того меньше, для Накамуры стало исчисляться секундами. Его загнали на Горбатый остров, за которым он ровно три года назад прятался, поджидая русский транспортник. Что это, тонкий расчет?

Шон отогнал эти мысли. У него не хватило духу представить Ёсимото на борту одного из двух пограничных катеров. Но он там. Он поощрял его к взрослению и сам не мог проявить слабость, даже в последние минуты жизни. Как от зубной боли, он скривился, увидев себя с поднятыми руками: «Я хочу еще раз увидеть сына!» Нет, нет, только не это, только не так.

Он подумал о том, что судьба как-то странно распорядилась его последними минутами. Она представила ему широкий выбор: хочешь умереть от шальной пули – прыгай в воду и получи ее либо в море, либо на берегу; хочешь получить пулю из снайперской винтовки – подними голову над бортом и получи. Есть еще один вариант. Японец едва не вздрогнул, услышав голос:

– Шон, не стреляй!

– Конечно! – задорно рассмеялся он и, приподняв руку, похлопал по узкому алюминиевому планширю. – Добро пожаловать на борт!

Блинков выбрался на палубу через искореженную корму, в которую, словно помпой, закачивалась вода. Безоружный, он поднял руки на уровень плеч и медленно пошел на голос японца:

– Коньяк, виски?

– Было бы неплохо, Шон.

Блинков лишь на мгновение задержал взгляд на капитане. Он с нарастающей тревогой осмотрел носовую часть судна, проникая взглядом за линемет с массивным поворотным станком и натяжным механизмом.

– Где мальчик, Шон?

Лицо японца пожелтело. Его ноздри пришли в движение. Глаза впились в переносицу Джеба: еще мгновение, и он спустил бы курок пистолета.

– Ёси я оставил на базе, ты забрал его.

– Где мальчик? – вновь повторил Блинков.

«Вот оно что, – пронеслось в голове Шона. – Ловкий ход».

– Значит, он там, где ты его оставил. Не думаешь ли ты, что я выбросил его в море? Например так, как этот пистолет, – Шон швырнул оружие за борт. – Если это так, то ты глупее, чем я о тебе думал.

Сняв рубашку, он стал на нее коленями и выпрямил спину. Потянув из ножен кодати и приставив острие меча к животу, японец закрыл глаза.

Стержнем Накамуре служил его самурайский дух, поющий разбойничью песню. В его жизни солнце имело цвет золота. И лишь цвет жемчуга, рожденного на дне моря, не поддавался сравнению. Истинный самурай – это и был настоящий портрет Шона, а за его раскладывающимися рамками – жена, сын. Он был свободен без них. А с ними он был рабом любви.

Только к концу пути Шон сбросил с себя фальшивые одежды: он и проститутка в массажном салоне; он и Николь; он и его база; он и еще тысяча вещей, слетающих с него как шелуха.

Накамура прошептал со слезами на глазах:

– Прости меня, Ёси…

Он вонзил лезвие в низ живота и двумя резкими движениями сделал себе харакири.

Глава 19

УЛЫБКА МОНЫ ЛИЗЫ

1

«Беспрецедентным финалом» назвал представитель ВМФ России операцию в Сиамском заливе с непосредственным участием в ней российских пограничных катеров 4-го ранга типа «Мираж». Драматические события разыгрались на рассвете … марта. Радары российских катеров, патрулирующих морские рубежи Таиланда, засекли судно-нарушитель. Командир двойки «Миражей» капитан-лейтенант Игорь Лященко принял решение задержать судно, и российские катера начали его преследование. На определенном этапе катерам пришлось разделиться, что, несомненно, для командира ордера капитана Лященко было трудным, однако необходимым решением. Катер под командованием старшего лейтенанта Юрия Моисеева продолжил преследование нарушителя, на этом этапе операции классифицированного как диверсионный «Пегас». «Мираж» Лященко устремился в погоню за каркасной лодкой «Зодиак», на большой скорости уходившей к камбоджийской границе. В ответ на требование российских пограничников остановиться и предупредительный огонь из артустановок диверсионный катер, не снижая скорости, открыл прицельный ответный огонь. На траверзе острова Горбатый разыгралась финальная сцена этого захватывающего преследования. Катер-нарушитель к этому моменту был визуально опознан старшим лейтенантом Моисеевым как «Интерцептор», экипаж которого на протяжении многих лет терроризировал суда в Сиамском заливе и Андаманском море. Моисеев принял решение атаковать «Интерцептор» всеми имеющимися на борту «Миража» огневыми средствами, в результате чего пиратский катер был затоплен вблизи песчаной косы острова. На остров была высажена боевая группа из состава экипажа «Миража» во главе с Моисеевым, и уже на суше разгорелся нешуточный бой между российскими пограничниками и пиратами. В результате этой операции были уничтожены двадцать бандитов. Среди членов экипажей «Миражей» убитых и раненых нет. Как сообщил наш источник в Главном штабе ВМФ России, капитаном «Интерцептора», ответственного за гибель экипажа и пассажиров морского транспорта «Федор Решетников», являлся капитан ВМС США Мориака Шон Накамура. На протяжении ряда лет Накамура являлся начальником военно-морской базы США и занимался морскими грабежами. Источник в ГШ ВМФ также сообщил о том, что Служба военно-морских уголовных расследований ВМС США подтвердила как участие Шона Накамуры в морских грабежах, так и его гибель. Между руководителями этих ведомств состоялся ряд телефонных разговоров. Основополагающим фактором в этой операции стали, несомненно, уникальные возможности и конструктивные достоинства катеров типа «Мираж». Но в первую очередь необходимо отметить мужество российских пограничников. Так была поставлена последняя точка в многолетней истории пиратского флагмана «Интерцептор».

Николь сложила лист бумаги с текстом газетной статьи, переведенной на английский язык, и отказалась от прежнего решения сохранить это первое сообщение о гибели Шона. Ее впереди ждали многие десятки подобных статей и телерепортажей. Может быть, как это часто случается в Америке, ей поступит предложение предоставить дополнительный материал на Шона для книги, а потом и фильма. Что и говорить, Шон был неординарной личностью. Был – это долгожданный вздох облегчения для Николь. Это и скорая встреча с Ёсимото.

Николь нашла Абрамова в служебном помещении, в кабинете начальника службы безопасности. Одетая в легкий серый жакет на двусторонней «молнии» и длинную, чуть более светлых тонов, юбку, она присела напротив капитана:

– Наверное, нам следует поблагодарить друг друга за сотрудничество и попрощаться.

– Точнее, сказать до свидания, – внес коррективы Абрамов.

– Пусть будет так. У меня к вам просьба, Саша. Попросите открыть комнату Жени Блинкова. Я хочу набросать ему несколько строк.

– Напишите записку здесь, я ему передам.

Николь цокнула языком:

– Не пойдет. Я хочу затронуть интимную сторону наших отношений.

– Я не читаю чужие письма, – нахмурился Абрамов.

– Правда? – с выражением спросила Николь. – Вы, флотский подполковник и разведчик со стажем, не читаете чужие письма?

– Как разведчик – может быть.

– Я хочу настоять на своем решении.

Капитан выдвинул ящик стола и вынул связку ключей. Кивнул Николь, вставая с места: «Пойдемте со мной».