Если враг не сдается, стр. 7

Московском…

Жаль, что оно находится не в столице – мог бы пожалеть Адлан, выполняющий приказы Шамиля Басаева, который распорядился «отойти» от вставшей на уши Москвы и совершать теракты в крупных городах России. Жертвы, они и в Йошкар-Оле жертвы.

Магомедов в каждое мгновение готов был услышать хлопок «мухи» и проследить за стремительным полетом гранаты, оставляющей за собой дымный след. Вот и ответный огонь, а Грета отчего-то медлит. Задача у нее непростая, но на то она и профессионал; знать бы, как все обернется… Магомедов прихватил бы с собой скорострельный гранатомет.

Своим наметанным глазом Грета Брасас видела то, что в пылу схватки не мог заметить Адлан. Безупречную реакцию и отвагу проявил один из омоновцев, в одно мгновение протиснув свое большое тело в «шестерку», в которую целилась латышка. То был Олег Суглобов. Картавый действовал очень быстро, заводя двигатель и тут же – без пробуксовки, на высоком профессиональном уровне – трогая «Жигули» с места. И только сейчас Магомедов, громко выругавшись, увидел маневр Картавого: спецназовец пытался увести машину со взрывчаткой из-под обстрела. И поедет он только прямо, чтобы при развороте в бензобак не попала автоматная очередь. А когда поравняется с «Нивой», у него уже будет порядочная скорость, чтобы избежать попадания пуль.

– Грамотная сука! – процедил сквозь зубы Адлан и сместил ствол автомата.

Он не понимал, как такой громила мог скрыться за панелью, при этом управляя автомобилем. «Шестерка» с ревом продолжала набирать обороты, а за рулем – никого. Словно она была огромной моделью и управлялась с пульта дистанционного управления.

Эта сцена буквально затмила собой и свист пуль над головой Магомедова, и их частые шлепки в кузов «Нивы», – Адлан держал оборотистые «Жигули» под прицелом, но палец на спусковом крючке никак не мог получить команды. Что, наверное, и спасло боевиков: машина стремительно сокращала дистанцию, а вместе с ней неотъемлемым грузом приближался мощный заряд. Ведал ли об этом спецназовец Картавый, управляя этой торпедой, сказать, кроме него, не мог никто. Смертник. Торпедоносец. Он один переломил ход скоротечного боя, направив оружие противника против него.

Чеченец похолодел в одно мгновение. Нет, этот безумный омоновец не умчится вдаль, он резко затормозит напротив «Нивы», над которой, как весенние шмели, продолжали жужжать пули. И это шоссе может стать, как в «шепелявой» песне, шоссе длиною в жизнь.

– Не стреляй, Грета! – выкрикнул Адлан.

Но Грета не была дурой. Хотя выстрел произвела. Но не в «шестерку», а в лежащих на асфальте товарищей. Обладая каким-то панорамным зрением, она видела, как дернулся и моментально согнулся пополам Сулим Цекалов, раненный в грудь и живот. Не теряя времени, Грета, отбросив бесполезную трубу «мухи», вьюном скользнула меж сидений и заняла место водителя. Быстрый взгляд в панорамное зеркало ничего не дал, смертоносные «Жигули» с Картавым за рулем в это время находились в мертвой зоне, почти поравнявшись с «Нивой». Магомедов, запрыгивая в машину, боялся одного: скрипа тормозов «шестерки». Что последует потом – яснее ясного: омоновец, заблокировав «Ниву», откроет огонь, стреляя через заднее стекло машины и не опасаясь ответных очередей.

– Тварь!

Магомедов не хотел становиться смертником, особенно сейчас, когда на кону была всего лишь одна-единственная жертва – этот полоумный смельчак, да несколько десятков раненых. Чеченец плюхнулся на сиденье, успев отметить, что группа омоновцев прекратила обстрел «Нивы». Во-первых, трескотня автоматов заметно спала после выстрела из «мухи», который наверняка зацепил кого-то из ментов, во-вторых, они опасались попасть в своего товарища, дошел ли до них его отчаянный маневр или нет.

В мастерстве Грета не уступала «зеленому» омоновцу: когда Картавый, приподняв над панелью голову, вывернул руль вправо и утопил в пол педаль тормоза, отрезая путь «Ниве», девушка, включив заднюю передачу и так же выворачивая руль, резко подала назад и, выжав сцепление и включив сразу вторую передачу, проехала правыми колесами по неподвижному телу Сулима.

Полуобернувшись в кресле, Магомедов давал короткие очереди по «шестерке», целясь выше крыши. Противник отвечал тем же. Лишь когда «Нива» отъехала на полста метров, парень в камуфляже и маске снова показался в своей красе: проворно выбрался наружу и стремглав бросился к тротуару.

– Ублюдок! – коротко выругался Адлан, выпуская из автомата последние патроны и не надеясь, что они попадут в бензобак. – Интересно, как его фамилия…

Все произошло в считаные секунды, а Магомедову казалось, что бой исчислялся минутами.

Погоня ничего не дала – об этом Олег Суглобов узнает позже. А пока он присоединился к паре своих товарищей, стоящих над телами чеченцев. Все же выстрел из гранатомета и несколько точных автоматных очередей сделали свое дело: те, кого омоновцы так аккуратно взяли минутами раньше, больше не подавали признаков жизни.

4

Облако, вздымающееся по ходу машины, своей формой напоминало одинокую гору. Снизу сизоватое, будто намертво пристывшее к земле, а в самом верху его венчала безукоризненно белого цвета шапка. Даже не напрягая воображения, можно было рассмотреть на ней морщины ущелий и перевалов, хребтов и отрогов, уступов и террас. Все это показалось новоиспеченному курсанту с сержантскими лычками таким реальным, что он буквально за следующим поворотом ожидал резкого подъема по горному серпантину…

Наваждение…

А ведь эта воздушная громада, начавшая видоизменяться, так похожа на настоящую гору… Была похожа. Ибо белоснежная шапка словно смазалась, была раздавлена, как красивый и праздничный торт, чьей-то громадной рукой. Гора стала обычным облаком… стелющимся над равниной.

А как красивы настоящие облака, иногда обнимающие горные вершины, а иногда терзающие их клочковатой пеной, взбурленной где-то у подножия безумным ветром-брадобреем.

Красиво там, в горах, хотя и неспокойно. И даже в мирные времена, точнее, в перерывах между войнами – некогда затяжными, – горы заставляли относиться к себе трепетно. Они не прощали праздности, созерцания своей красотой. Пришел – живи и работай. Или умирай в горах – горы это позволяют. Но никогда не спекулируй на них.

Живи. Или умирай.

Выпускник школы снайперов бросил взгляд на ротного – не подслушал ли тот его мысли. Но нет, сидит молча, смотрит в бумаги, ворочает листы военного билета, сверяет предписание с железнодорожным билетом… и вот-вот задаст первый вопрос, на который его новому подопечному ответить будет, с одной стороны, сложно, с другой – легко. А вслед за этим первым и главным вопросом последует еще один, еще…

Сержанта Литвинова встречали на железнодорожном перегоне; выходя из вагона поезда «Орск – Москва», прибывшего на эту станцию в 7.55 местного времени, он увидел военный «УАЗ». В машине было двое. Один за рулем – скуластый, светлоусый, с длинными сильными руками, в солнцезащитных очках, лет двадцати трех на вид; он погнал машину сначала по прямой дороге, потом по извилистой, а затем и вовсе по ухабам.

Тем временем его товарищ, выглядевший ненамного старше – он представился капитаном Шаровым, – начал знакомиться с документами Литвинова. Покивав в ответ на какие-то свои мысли, документы он забрал и уже дружески улыбнулся курсанту:

– Ну, будем знакомы, Александр Литвинов. Я твой ротный. С непосредственными начальниками и инструкторами познакомишься в части.

И только сейчас Литвинов заметил, что оба его спутника при оружии – как в Чечне, пришло к нему сравнение: кроме пистолетов (по рукояткам в кобурах Сашка определил автоматические «стечкины», скорее табельные в этой части), десантные автоматы Калашникова.

Убрав документы, капитан продолжил в том духе, что, мол, ты, Сашка, теперь вливаешься в команду, которая осталась в учебном центре путем неимоверных усилий – из ста курсантов, прошедших пятимесячные курсы, выдержало десять. Что для Литвинова не стало новостью: подобные отсевы существуют и в других элитных подразделениях. Но чтобы так много…