Если враг не сдается, стр. 19

Глава 7

ПУНКТЫ НАЗНАЧЕНИЯ

13

Диктор станции Стахановская, также исполняющая обязанности билетного кассира, объявила, что электропоезд, следующий до станции Отрадное, прибывает на четвертый путь, а на третий – электричка до Сызрани. Желающих попасть в Сызрань – слегка мрачноватый, протянувшийся вдоль берегов Волги на многие километры город – оказалось немного. Большинство пассажиров дожидались электричку до Отрадного; их в этот солнечный день набралось около сорока.

Среди них, особо не бросаясь в глаза, находились три боевика из банды Адлана Магомедова: 30-летний араб Али-Хасан, ливиец Азиз, двадцати семи лет от роду, и чеченец Султан Зурабов, родившийся в Гудермесе в 1978 году.

Зурабов, одетый в кожаную утепленную куртку и ботинки на меху, мало походил на цыгана, зато Али-Хасан и Азиз, обремененные полупустыми клетчато-полосатыми сумками и укутанные в пуховики, вполне сошли за смуглолицых цыган-мусульман, которых было полно и в самой Самаре – это район Зубчаниновка, через который как раз и следовала электричка, и в Борском районе Самарской области, куда лежал их путь.

Подойдя к краю платформы, Султан повернул голову направо, ожидая из-за плавного поворота появления поезда. Бросил взгляд на часы: ровно 13.11 по московскому времени. То же время было проставлено и в билетах. Зурабов уже забыл, когда последний раз был на вокзале (кажется, закладывал мину); поезда и самолеты, по его взрывному-часовому разумению, должны приходить вовремя, а уходить – это уже зависит от качества запала и мощности взрывного устройства.

Али-Хасан и Азиз стояли неподалеку, они курили и смачно харкали на платформу; так же им было плевать на то, когда подойдет электричка и сколько народа будет перед ними – все равно они войдут в вагон первыми, первыми же и займут свободные места. Сходство с цыганами – один к одному.

Наконец, с опозданием в пять минут, из-за поворота показалась электричка. С грязно-красной звездой в центре и мутными фарами, «рылом» она походила на пьяного разбуянившегося красноармейца.

Свободных мест было много, и боевики расположились ближе к выходу. «Осторожно! Двери закрываются. Следующая станция – Безымянка», – раздался из динамиков женский голос. Боевикам предстояло проехать девять станций и выйти в Кинеле.

Василий Червиченко, выруливая с территории «КАМАЗ Волга-Центра», который стал основной базой боевиков Адлана Магомедова, посмотрел в боковое зеркало «КамАЗа», крытого тентом. Позади оставались приземистые корпуса, ангары и массивные ворота центра, которые сразу же закрылись за грузовиком. Воскресенье. Кроме нескольких рабочих, дежурного диспетчера и появившегося на час-другой директора сервиса Булата Ибрагимова, в центре никого не было. Уже через десять минут Булата, активно помогающего боевикам, можно будет увидеть за рулем «Мерседеса», также покидающего свое предприятие. А еще через пару часов – уже за сотню километров от города.

На 16-м километре Червиченко свернул по кольцу налево, невольно покосившись на то место, где днями раньше произошла перестрелка его товарищей с местными омоновцами. Сразу же за Ракитовским мостом раскинулся «цыганский» район Самары Зубчаниновка. Сплошь особняки, в одном случае больше похожие на православные храмы, в другом – на мечети, в зависимости от вероисповедания их хозяев.

В кабине было тепло. Червиченко, закурив, чуть опустил стекло. Когда впереди показался пост ГИБДД, водитель машинально похлопал по нагрудному карману фланелевой рубашки, проверяя, на месте ли документы. На месте. И путевой лист, выписанный в «КАМАЗ Волга-Центре», и разрешение на установку дополнительного бака, и водительские права, не вызывающие подозрений.

На выезде из города постовые досматривали транспорт не так ревностно, как на въезде. «КамАЗ», управляемый Василием, не был гружен, что читалось опытными гаишниками с полувзгляда. Постовой, одетый в синюю безразмерную робу со светоотражающими полосами на штанинах, вгляделся в номера грузовика, в водителя… и остался на месте, широко расставив ноги и поигрывая за спиной жезлом. Путь открыт.

Червиченко чуть повернул голову и, не отрывая взгляда от дороги, выходящей на мост, негромко обратился к товарищу:

– Один есть.

32-летний Алексей Косицин, второй «дальнобойщик», расположившийся на спальном месте, промолчал. Ехать чуть больше двух часов, скорее всего машиной так и будет управлять Василий Червиченко.

Русские водители, некогда принявшие ислам, выполняли важнейшую миссию. В стандартном тайнике, расположенном в дополнительном баке «КамАЗа», хранился запас патронов, пять автоматов, несколько гранат для подствольных гранатометов, гранаты с нервно-паралитическим газом, пара снайперских винтовок, пистолеты с глушителями, пять «поясов шахидов» для женщин, кое-что из одежды, включая бахилы.

Вместе с Косициным и Червиченко рвался поехать Шамиль Гуляев. Однако командир диверсионно-террористической группы пресек его попытку в самом начале: водителям предстояло проехать несколько постов, где даже одно лицо кавказской национальности за рулем могло вызвать у гаишников живой интерес. То есть вплоть до райцентра Богатое.

Рабочий поезд Кинель – Бузулук, развозивший бригады путейцев и пассажиров, отправлялся в 15.50 по московскому времени, так что прибывшим в Кинель трем боевикам предстояло провести на вокзале около двух томительных и напряженных часов. Однако их выручила смекалка: Султан Зурабов увидел, что часть пассажиров, вышедших вместе с ними в Кинеле, устремилась к трем одиноко стоящим в отстойнике вагонам; собственно, больше вагонов в рабочем поезде бывало лишь в праздники. Султан перестраховался и купил билеты, тем не менее проводнику, когда поезд тронется, собирался заплатить за проезд до станции Заливная наличными – собственно, за услугу, за возможность провести время не на перроне, а в теплом вагоне. То же самое касалось и остальных пассажиров.

Боевики устроились удобно. Азиз и Али-Хасан заняли купе и положили на лавки свои сумки. Пассажиры, мельком оглядывая «цыган», лузгающих семечки, проходили мимо, так что на вопрос «Свободно?» арабам не пришлось отвечать «Занято!».

14

Миротворец и Органайзер сидели друг против друга. Перед каждым по листку бумаги, вырванному из блокнота, и еще один листок, сложенный «домиком», на обеих сторонах которого крупными буквами было написано: ПИЕБАЛГС. Четырехпалый Ротвейлер – у Антона Соколова на правой руке не было мизинца – смотрел то на часы, то на двух товарищей, которые что-то скоро писали на бумаге. Наконец Ротвейлер дал отмашку:

– Минута прошла. Отложили карандаши. Органайзер, твое слово.

– Пи, – назвал Артемий, глядя на свой листок.

– Бал, – отозвался Мельников.

– Галс.

– Паб.

– Глас.

– Пас.

– Бас.

– Бес.

– «Сега». Игровая приставка, – пояснил Органайзер.

– Беру помощь друга, – Миротворец скосил глаза на Графа Дракулу.

– Сап, – подсказал Влад Якушин, сидящий на стороне Мельникова, и демонстративно посопел носом.

– Спа. – Органайзер в упор смотрел на Дракулу, ибо Влад сейчас стал его соперником.

– Нет такого слова.

– Есть. Автодром в Бельгии.

– Я протестую, – лениво проговорил Миротворец, обращаясь к командиру группы.

– Протест отклонен, – рассудил ярый поклонник команды «Макларен» прапорщик Седов. – Есть что сказать?

– ПАСЕ, – снова пришел на выручку Миротворцу Дракула. – Европейская организация.

– Пай.

– Бай.

– Лай. – Органайзер опасливо глянул на Ротвейлера.

– Миротворец?.. – Ротвейлер приподнял руку и приготовился загибать пальцы. – Считаю до четырех. Раз… Два… Три… Четыре! Победа присуждается Органайзеру. Миротворец и Граф Дракула проиграли и идут в дозор.