Демонстрация силы, стр. 58

Начало нового дня на борту St. Catherine было ознаменовано красочным фейерверком. Едва корабельная рында отзвенела медью, в ночное небо взметнулись сотни разноцветных огней. Ровно двенадцать залпов, прогремевших с кормы яхты. Камиль Хаким с бокалом шампанского спустился на носовую палубу посередине этого феерического зрелища. В один миг все внимание гостей было приковано к нему, затмившему своим появлением многократный салют, звучащий в его честь.

Камиль больше походил на монгола, нежели на араба. Круглое лицо, широкие скулы, миндалевидные глаза. Подбородок топорщился короткой бородкой, смоляные брови стрелами расходились к вискам и сливались с черной шапкой волос. Он был одет в голубую рубашку с распахнутым воротом и черный костюм. Он не походил на денежный мешок, чаще всего про него говорили: «То, о чем мы мечтаем, он уже имеет. То, о чем мы думаем, он уже делает». Это и был его облик.

Он умел работать и умел отдыхать – не тужась, как многие миллионеры по ту сторону Суэцкого канала. «Культурная программа» Камиля никогда не была обширной и никогда не повторялась. Сегодня его дрифтер, превратившийся в роскошную яхту и названный в честь небольшой деревушки Святая Екатерина, расположенной на высоте 1570 метров в долине между горами Моисея, Екатерины и Сафсафа, родины прадеда Камиля Хакима, утюжил морскую гладь в районе острова Гифтун. Шкипер отдал команду «Стоп, машина», когда прямо по курсу оказался северный мыс Гифтуна, а на правом траверзе черный, мигающий желтым огнем бакен. Судно легло в дрейф ровно в полночь – как раз в это время борта «Святой Екатерины» взорвались и озарились сказочным фейерверком.

Огни лишь на несколько секунд прервали цветомузыкальное шоу, проходящее на широкой носовой палубе. Вплотную к рубке, огороженной декоративным мостиком, шло представление, вызывающее смешанные чувства. «Свободный Восток» – это название на сегодняшний вечер. По мостку прохаживались стражники с палицами, охраняя украинских стриптизерш, командированных на «Екатерину» из ресторана Камиля Хакима «Синдбад». В импровизированном озерце плескались два нильских крокодила, у противоположного борта стоял, привязанный к поручням, белый верблюд. Вряд ли Камиль хотел посредством этого верблюда переплюнуть известный в Хургаде Love Boat, который круглые сутки плавает между прилегающими к побережью островами. У него был свой «Корабль любви».

«Святая Екатерина» действительно была дорога Камилию не только как его первое судно, принесшее ему первые деньги, давшее ощущение свободы. Изрядно потрепанная морскими ветрами и солью, обожженная беспощадным солнцем посудина находилась в закрытом доке гамбургской судоверфи «Блем и Фосс» восемь месяцев. Ровно двести сорок дней Камиль не видел свою «Екатерину». Он несколько раз приезжал по делам в Гамбург и всегда отказывался от соблазна увидеть ее преображающийся облик; модернизация и перестройка – эти слова были неприменимы к одухотворенному судну. На «Блем и Фосс» были сделаны многие мегаяхты миллиардеров: Golden Odyssey, Lady Moura и Eco. Но что они по сравнению с «Екатериной» – с ее необычными для морской яхты формами… В нее словно вдохнули вторую жизнь. Под руками мастеровитых голландцев она превратилась в белоснежную красавицу – с ванной комнатой, каютами, отделанными красным и ореховым деревом, уставленную фарфором, оснащенную плазменными телевизорами и мощными стереосистемами.

Одним из гостей Камиля был бизнесмен Искандер Махмуд. Он был владельцем сельскохозяйственной фирмы в Таджикистане и вел лесоразработки в Турции. Искандер был единственным из многочисленной компании, кто не отреагировал должным образом на появление хозяина яхты. Он пожирал глазами танцовщиц, на которых, кроме украшений, ничего не было. Вход в промзону стрипизерш был бесплатный, однако до определенного времени живой товар трогать руками было запрещено. Искандер задышал тяжело и часто, когда танцовщицы начали ласкать верблюда. Даже смуглолицые стражники прекратили на время свое монотонное хождение по стилизованному мостику и застыли у высоченных светильников, открыв, как шлюзы, рты и пустив слюни. Верблюд заревел и начал брыкаться. Публика взорвалась аплодисментами. Искандер не нашел ничего лучшего, как освежить горячую голову шампанским. Его черные, зализанные, словно приглаженные к черепу утюгом, волосы заблестели в свете огней.

– Твое здоровье, Искандер! – изобразил одобрительную улыбку Камиль. Приподняв бокал, он сделал глоток.

– Хорошо, что я не поехал в Сент-Моритц, а принял твое приглашение, – искренне сказал таджикский миллионер. – У тебя отличное шампанское!

– Как и все здесь, – не удержался от легкого сарказма Камиль.

Его взгляд пробежался по гламурной публике, простерся до черного силуэта катера охраны, дрейфующего в полукабельтове от «Екатерины».

– Наше время – время амбициозных решений, – некстати ввернул Искандер.

Сегодня «шведский стол» изобиловал мясными блюдами из птицы. Кроме индейки, можно было отведать фаршированного голубя – хама макши – под изысканным острым соусом. Искандер забрызгал красноватым соусом манжеты, но не замечал этого. Как и Камиль, таджик был в костюме и без галстука. О делах не говорили – деловая часть была запланирована на завтрашний вечер. Искандер был заинтересован во флоте Хакима, потому что турецкие пароходства в связи с грядущим переходом на евро уже начали поднимать цены на услуги и требовали пересмотра подписанных контрактов. Вслед за ними в стойку встали российские пароходные компании.

Реплику Искандера хозяин модернизированного дрифтера оставил без внимания. Он немного растерялся и пытался вникнуть в смысл фразы. Она прозвучала в тот момент, когда Камиль смотрел на катер с опытной командой профессиональных охранников. И вот сейчас невольно связал реплику о времени амбициозных решений с теми, кто находился на борту катера: не просто отобранные из лучших охранники, а натурально отфильтрованные. Личную безопасность Камиль свел до минимума. Среди его телохранителей не было ни дальних, ни близких родственников. Также он отверг идею обзавестись выходцами из арабских спецслужб. Он выбрал подходящие кандидатуры из частных охранных структур и на выгодных условиях переманил их на свою сторону. И каждый из них столкнулся с неприятной процедурой, основанной на формировании вопросов и интерпретации результатов. Даже специалист-графолог, проводивший тестирование, прошел проверку на полиграфе.