Демонстрация силы, стр. 44

Планы российского военного руководства нарушило «неожиданное начало» американо-британской коалиции, которая спутала и свои собственные планы в том числе. Война против Ирака вопреки многочисленным прогнозам началась 20 марта в 5 часов 35 минут с давно ожидаемого, но отнюдь не мощного точечного ракетно-бомбового удара. Все карты спутал директор ЦРУ Джордж Тенет, сообщивший президенту Бушу «немыслимую, просто фантастическую новость: войну в Заливе можно сделать гарантированно победоносной уже первыми выстрелами». Тенет заверил, что у него есть сведения о том, где находится в этот момент Саддам Хусейн и верхушка иракского руководства – обычно абсолютно неуловимые люди, они держали военный совет в уединенном частном доме на юге Багдада и, по имевшимся данным, должны были пробыть там ближайшие несколько часов. Ровно столько могла ждать неожиданная удача, сказал директор ЦРУ. Кто-то из окружения Буша назвал это «целью, которую нельзя упустить». Нет никакой гарантии, добавил Тенет, что местоположение Саддама будет обнаружено еще хоть раз. И в первые же часы после доклада директора ЦРУ Буш и его высшие советники по национальной безопасности разрушили план военных действий, который центральное командование тщательно продумывало несколько месяцев. В 18.30 вечера Буш подписал приказ об атаке. Документ содержал элементы поспешной импровизации. Первые удары в операции «Шок и трепет» должны были пробить крышу и стены ничем не примечательного дома в Багдаде и проникнуть глубоко внутрь – в надежде одним махом обезглавить иракское правительство. Восемь военных кораблей в Красном море и Персидском заливе перепрограммировали «томагавки» на цели, координаты которых передали из штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли. С авиабазы Эль-Удэйд в Катаре поднялись в воздух два истребителя «F-117A» с парой 2000-фунтовых бомб на каждом. Пилоты взялись за штурвалы, имея лишь наспех данные указания о задании вместо обычного детального предполетного инструктажа. Вся операция контролировалась системой спутникового наведения…

И все же российская военная разведка сумела установить, что вечером 19 марта региональная система управления и связи корабельных группировок ВМС США и Великобритании в районе Персидского залива была переведена на режим работы военного времени; вскоре после этого авиация США и Великобритании начала наносить выборочные удары по отдельным объектам на юге и западе Ирака в зонах, запрещенных для полетов иракских самолетов. В 05.35 20 марта в Багдаде грянули разрывы авиационных и морских средств поражения – война началась.

– Черт! – выругался командир подводной лодки Игорь Первухин, прозванный за вечную улыбку на лице Смайликом. Он был в рабочем платье. Не хватало нарукавной повязки, чтобы его приняли за вахтенного. Сейчас капитану 2-го ранга было не до улыбок.

– Что случилось? – спросил штурман, находившийся вместе с командиром в центральном посту, расположенном на верхней палубе третьего отсека под мостиком и боевой рубкой. ЦП подлодки напоминал кабину большого космического корабля. Тут никогда не было тесно, даже если по тревоге здесь собирались до пятнадцати человек.

Рядом с шахтой, выводящей к рубочному люку, закрытые двери, ведущие в рубку акустиков, и в противоположную сторону – в рубку штурмана. На дверях – список допущенных туда членов экипажа.

Первухин медлил с ответом. Он смотрел на карту района, на которой едва уместилось все то, что противостояло российской субмарине. Натуральный лабиринт заковыристых позиций надводных кораблей и подводных лодок коалиции.

Первухин указал на юго-западную отметку:

– Нам предстоит в ограниченное время преодолеть все препятствия и подойти к побережью Кувейта едва ли не вплотную. – Командир подозвал оператора. – Кооперируйтесь, друзья, и прокладывайте маршрут через все позиции развернутых в заливе одиночных кораблей и групп.

– Шутишь? – на всякий случай спросил штурман в звании капитана 3-го ранга. – Я не хочу быть героем.

– А кем ты хочешь быть?

– Я просто хочу жратвы, – мастерски ушел от ответа кап-три. – Приказ пришел из Москвы?

– Разумеется, не из Багдада, – развел руками Смайлик. – И точно не из Вашингтона. – Лодка под его командованием действовала скрытно, управляясь непосредственно из столицы. Суть операции – глобальная: коренное изменение обстановки на Среднем Востоке. Обычно в этом месте директивы Первухин изображал на лице идиотскую улыбку.

– Ограничения по скорости и глубине есть? – спросил штурман, готовясь к работе.

– Ты с ума сошел! Мы же не на учениях. Никаких контрольных точек и прочего дерьма! Единственное ограничение – время. Адмирал требует костьми лечь, но лишить гребаных союзников возможность атаковать нашу подлодку. Действуйте разумно – это его слова.

– А цель? – спросил штурман. – С подскоком вперед вылететь на побережье? Уж извините, мистер Буш!

Первухин-Смайлик снова взял паузу.

– Цель – высадить на побережье нашу диверсионную группу. А потом… – капитан громко щелкнул пальцами и нацелил черные глаза на подчиненного. – Все, за работу, мои ненаглядные!

Штурман и оператор сели за работу. Свежие разведданные позволяли определить и подкорректировать позиции развернутых в районе кораблей.

Командир подлодки прошел в отсек, где разместилась диверсионная группа старшего лейтенанта Петра Ваганова. «Котики» в составе восьми человек, на взгляд Первухина, откровенно бездельничали, но в любой момент были готовы пробками вылететь из торпедных аппаратов вместе с вооружением и начать свое черное дело на побережье противника. Впрочем, капитан относился к ним по-разному, в зависимости от настроения. А вообще был не прочь продуть диверсионный гальюн. И вот вроде как накаркал.

– Внимание в отсеке! – Ваганов встал, приветствуя командира лодки кивком головы. Здесь он подчинялся только капитану. Бойцы остались на своих местах, лишь прекратив разговоры. Команда «Внимание!» несла иной смысл: командир теперь здесь.