Восточный конвой, стр. 91

– Ну, привет, пенсионер, – поздоровался пришедший. – Только не делай резких движений, пожалуйста. Все в порядке.

Пока он говорил это, Милов успел прийти в себя.

– Рад видеть тебя, Мерцалов, – ответил он безмятежно.

Глава четырнадцатая

– Я ожидаю удивленных восклицаний, – сказал Мерцалов.

– По-моему, стреляют, – сказал Милов задумчиво.

– Да вроде бы, – услышал он в ответ.

– Что это значит? – Милов на всякий случай шагнул в сторону.

– Да так, – сказал Мерцалов. – Детали. Неприятности. Для кого-то мелкие, для других – крупные. Но не для тебя. Ты не должен волноваться. Учти: я продолжаю заботиться о твоем здоровье.

– Пожалуй, я спущусь, – сказал Милов. – Становится прохладно.

– Отчего же нет, – согласился Мерцалов. – Только сперва отдай мне рацию. Ту самую, что у тебя в кармане. Очень разумно, что ты до сих пор не включал ее. Пока еще это преждевременно. Оружие можешь оставить себе.

– Спасибо, – поблагодарил Милов. – Это все?

Мерцалов засмеялся.

– Ладно, старик, – сказал он. – Поздравляю тебя с благополучным выполнением домашнего задания.

Милов покачал головой.

– Откровенно говоря, – молвил он, – мне казалось, что все дело провалено настолько, насколько его вообще можно было провалить. Как вы вообще оказались тут? На этой калоше? Не думаю, что тут сработал случай…

– Если бы ты так думал, я оскорбился бы, – сказал Мерцалов. – Но – только не обижайся, – ты ведь у нас не единственный…

– Это ясно. И все же…

– Тебя волнует этот пароход? Конечно, это наше судно. В какой еще стране можно найти такую развалюху не списанной? Это знают на всех морях и океанах. Конечно, если бы мы позволили посторонним заглянуть внутрь – их бы, возможно, удивило количество первоклассной электроники, какой этот пароходик набит, что называется, от кильсона до клотиков. Однако внешне все в порядке; вот и ты поверил. Но не спеши задавать вопросы: пока доплетемся до места, успеем переговорить обо всем на свете.

– Значит, можно считать, что ты меня поздравил, – сказал Милов. – От имени и по поручению?

– От себя лично. Чтобы дать возможность другим сделать то же.

– Они, надо полагать, далеко?

– Двумя палубами ниже. Заняты делами, но вскоре, надеюсь, освободятся и воздадут тебе должное.

– Пока что я воздаю должное твоему хладнокровию, – не выдержал Милов. – Тратишь время на всякую болтовню – когда до взрыва остаются считанные минуты!

– Не совсем так, – сказал Мерцалов. – Все не так плохо, как ты привык думать. На самом деле все обстоит достаточно благополучно. Хотя воспользуйся ты этим передатчиком, от благополучия остались бы одни обломки. Но я не думаю, что ты собирался им воспользоваться.

Милов невольно поежился.

– Об этом я догадался и сам. Но благополучие и сейчас еще сомнительно: заряды в контейнерах, и …

– Да успокойся ты, наконец! Нервы! Наши специалисты сели в трюм еще до начала погрузки, и сразу принялись за дело. Мы много чего порастеряли за последние годы, но специалисты еще остались. И сейчас заряды обезврежены. Но эта штука, которую вручил тебе великий оппозиционер, едва ты попытался бы включить ее – взорвалась бы у тебя в руках; тогда детонация действительно не исключалась. А для тебя лично это могло кончиться очень прискорбно. Но, повторяю, все в порядке. Мы успеем рассказать тебе все. Куда держим курс? Домой, разумеется.

– А те, кто купил ракеты? Эти…

– Эти террористы с давних пор в розыске, и мы передадим их Интерполу. Выстрел, услышанный вами, означал, скорее всего, что у кого-то из них при аресте не выдержали нервы. Правда, они не все… но это мелочи. Хочешь спросить еще о чем-нибудь?

Милов с минуту постоял молча, закрыв глаза. Он вдруг почувствовал себя совершенно пустым. Выкачанным. Возраст, подумал он. Этот чертов возраст…

Он медленно открыл глаза. Так же медленно улыбнулся.

– Есть, – сказал он. – Два. Где тут можно прилечь – это первый. И второй: когда будет ужин?

– Увы – только через два часа. – Мерцалов развел руками. – Но зато с шампанским…

– А, – сказал Милов, – тогда я потерплю.

Он постарался сказать это как можно спокойнее. Хотя невыносимо хотелось есть.

– Ты-то потерпишь, – согласился Мерцалов. – А вот Эскулап, думаю, уже исходит нетерпением: ему очень хочется полюбоваться твоими статями.

– Господи…

– Что поделать: полного счастья, как сказано, не бывает.

– И все же, – сказал Милов после второго бокала, когда ему, усталому, слегка ударило в голову, – по-моему, вся эта операция была излишней. Все это можно было бы сделать проще: перебросить людей, внедрив их предварительно в контрабанду, не вязаться ни с кем из посторонних…

Они сидели в кают-компании парохода; ужин был без разносолов, но шампанское действительно было на столе. Эскулап хмуро поглядывал на Милова: чем-то он был недоволен. Географ (на сей раз он был в штатском и даже в каком-то легкомысленном штатском, суперкурортном) спокойно жевал; на заявление Милова он только покачал головой.

– Вряд ли, – ответил Мерцалов. – Ведь лучшей кандидатуры, чем твоя, у нас все равно не было, а внедрять к контрабандистам именно тебя никто не рискнул бы: там тебя могли с легкостью опознать, этот народ тебя хорошо знает. Да и потом – мы предпочитали официально остаться в стороне, пусть ставки делают другие. Они и поставили.

– Можно подумать, – проворчал Милов, – что вы заранее все знали…

– Если бы так, мы и начинать ничего не стали бы. Но мы не знали, в частности, где они укрывают ракеты, где – головки. Предполагали, что они хотят учинить крупную провокацию – взорвать, даже выбросить в атмосферу излучающие материалы, и во всем обвинить нас; чтобы понять это, не нужны семипяденные лбы. Второй проблемой была доставка – к нашей границе или к морю. Ты практически справился с обеими задачами.

– И для этого вы меня подставили, – сказал Милов не очень дружелюбно. – Вы ведь понимали, что я могу попасть к ним – и тогда рискую больше любого другого?

– Ничуть не больше. Мы ведь знали, что им самим понадобился именно ты…

– Знали? Откуда?

– Ну, старик…

– Извини. Снимаю вопрос.

– Мы знали, что они попробуют вытащить именно тебя. Прежде всего потому, что у них была все же надежда тебя перевербовать. Тебе предлагали?

– Да.

– Вот видишь. Но они понимали, что по их приглашению ты не явишься – и стали действовать через достойную организацию из того полушария.

– Сукин сын Хоксуорт, – сказал Милов.

– Да нет; он-то как раз, насколько нам известно, относился к этому делу серьезно. Да и проблема производства технетов их интересовала на самом деле. Ты, кстати, отчитался перед ними?

– Когда бы я мог?..

– И то правда. Ничего; съездишь, отчитаешься. И баксы, кстати, получишь, укрепишь свою материальную базу. Ты ведь их заработал? Без сомнения. Что же делать им такой подарок? С Евой пообщаешься…

– Если не Хоксуорт – то кто же? Клип?

– Вот это величина серьезная. И когда будешь там, постарайся с ним не встречаться.

– Трудно будет – если он захочет…

– Это ему будет трудно. На этот раз поедешь с официальной миссией. И придется соблюдать с тобой все правовые нормы.

– Ты говоришь так, – сказал Милов, – как будто нас самих проблема производства технетов не интересовала…

– Интересовала, конечно; но мы ведь догадывались, как обстоит это в действительности: мы-то их хорошо знаем, это американцы могут верить в легенды такого рода – потому что в их психике почти отсутствует понятие невозможного. Ну, а мы хорошо знаем каспарские возможности, потому что они от наших, по сути, не отличаются. Доложишь Хоксуорту честь-честью; он, конечно, разочаруется – но еще больше обрадуется, ручаюсь: одной большой проблемой меньше.