Восточный конвой, стр. 51
Стройный этот план реализовать до конца, однако, не удалось. Милов едва успел приблизиться к воротам, а сзади, около машин, только еще началась возня, сопутствующая, как правило, погрузочно-разгрузочным работам (хотя сейчас вряд ли было что разгружать – это можно было понять даже при беглом взгляде на рессоры трейлеров: на этот раз они привезли сюда всего лишь людей, сырье) – как в обширном прямоугольнике ворот нарисовалась фигура, показавшаяся Милову знакомой. Он ощутил нехороший холодок под ложечкой: то был его охранник, которому, по миловским расчетам, следовало сладко спать еще часа два. Сомневаться в действенности зелья, которым Милов угостил своего телохранителя, не было оснований; значит, охранники здесь тоже были подстрахованы от происшествий такого рода, и этот пришел в себя едва ли не быстрее, чем Милов после минувшей обработки. Так или иначе, сейчас не было времени размышлять об этом – нужно было что-то предпринять, чтобы страж не поднял шума, потому что тогда легенде о смирном технете Милове грозил полный крах. Зашевелятся, обнаружат вырубленного Клевреца, которому так и не удалось поговорить по душам – если только он этого действительно хотел…
Изобразив радостную улыбку, шагая навстречу своему аргусу, Милов в последний раз оглянулся, чтобы запечатлеть в памяти картину склада. И успел заметить, что неподвижный прежде кран теперь сдвинулся и медленно выезжал из глубины склада всеми своими четырьмя ходовыми тележками; наверху крановая тележка одновременно перемещалась влево – а там, взобравшись на один из так заинтересовавших Милова контейнеров, уже готовились зачалить стропы грузчики. Значит, именно этот груз и собирается забрать Конвой; без участия Милова? Или же, что куда более вероятно, именно в этой связи его стали искать, не нашли, обнаружили зато спящего охранника, растолкали… Следовательно, груз уплывает в неизвестном направлении, а самому Милову грозит – впрочем, лучше и не думать о том, что ему грозит, но найти способ как-то зацепиться за груз, не упустить его из вида…
Охранник между тем был уже рядом. И выражение его верхней панели не предвещало ничего хорошего.
«МАВАСИ СУТО УТИ, – подумал Милов, выполняя именно этот удар. – А теперь ТЕЙСО УТИ – и МАЕ ГЕРИ». Хлипковат оказался охранничек… он вообще не тренирован был, скорее всего, на боевые единоборства, хотя в наше время нельзя полагаться на одно лишь оружие: все стали умными – прогресс как-никак…
«Этот выбыл, значит, – подумал Милов, оставив позади недвижное тело, – не сразу придет он в себя, можно поручиться, а если и придет, то ни слова не сможет сказать о том – куда же это я подевался. И станут меня искать где угодно, только не там, куда я сейчас намереваюсь направиться…»
Он был уже на плацу. Остановился, чтобы пропустить немногочисленную колонну – технетов с полсотни – пересекавшую плац по направлению к воротам, за которыми кончалась База. Прислушался. Со стороны склада доносилось высокое гудение электромоторов крана и отрывистые возгласы. Погрузка шла полным ходом.
Планы приходилось ломать на ходу. Сейчас главное – получить свободу действий. Оказаться за воротами. Обождать, когда выкатится Конвой. И – да хоть уцепиться за что-нибудь там, как в мальчишеские годы…
Они тебе уцепятся, – урезонил его здравый смысл. – Из пулемета.
Ну и наплевать. Но нельзя же упускать! Лови потом ветра в поле!
Колонна медленно дефилировала перед ним. Ее сопровождали два охранника, судя по их облику, не ожидавшие никаких осложнений в выполнении своей миссии.
– Куда это их? – спросил Милов, не рассчитывая на осмысленный ответ. Но ошибся.
– А это – прошедшие ремонт и превенцию технеты, – благодушно ответил охранник. – Сейчас их погрузят в машины и отправят в распределительный центр, а оттуда разошлют по местам их новой деятельности. Чтобы выполняли свой основной смысл…
– Ах, вот как, – проговорил Милов без видимого интереса, глядя вслед миновавшей их колонне, что становилась уже почти неразличима в наступившей темноте. – К местам новой деятельности… – Погоди: а распределительный центр – это там, где Круг, что ли?
– Территория одна, – сказал охранник, которому давно, видимо, ни с кем не приходилось поболтать. – Но подчинение другое. Круг же – это люди, сам понимаешь, невозможно же технетов подчинять людям.
– Никак невозможно, – согласился Милов. Его не удивила дружеская манера охранника: у самого Милова через плечо висел автомат того собрата, что сейчас, валяясь подле склада, в темном углу, куда Милов успел оттащить его от нескромных взглядов, – вряд ли успел прийти в себя.
– Как насчет закурить? – поинтересовался охранник.
– Водилы раскурили, – Милов пожал плечами, кивнув в сторону склада. – Конвой, а своих не имеют. А тут ночью, понятно, не достанешь.
– В Круге разживутся, – сказал охранник уверенно. – Наши говорили – отсюда они снова туда направятся. Чтобы полностью груз сформировать. Что-то тут, что-то там – порядочки, словом. Поэтому мы народ и отправляем ночью: чтобы узкие места проехать до них, они же с грузом медленно потянутся…
– Ну да, в Круг, – согласился Милов спокойно. – Я тоже слыхал. Счастливо тебе.
Колонна прошла. Милов обождал несколько секунд. Вздохнув, бережно положил автомат в траву рядом с дорогой. Жалко было расставаться с оружием, но сейчас ничего другого не оставалось.
Мягким, размашистым бегом он догнал удалявшуюся колонну и пристроился к предпоследней, неполной шеренге.
– Эй, это кто там еще? – окликнули его.
– Технет номер…
И он браво, раскатисто проскандировал цифры.
– Тебя что – вдогон послали?
– Так точно!
– Всегда у них всё в последний момент… – пробормотал спрашивавший – другой охранник, замыкавший колонну. – Повтори номер раздельно – я запишу…
«Нет, все-таки порядки у них не те, что были в этих местах раньше, – подумал Милов, вышагивая в одном ритме со всеми. – Хотя это ведь и не заключенные, не арестанты… Просто свободные и здоровенькие технеты следуют к местам своей работы. Только и всего».
Часть вторая
«Домашнее задание»
Глава восьмая
Только что закончилась вторая в году неделя Возвращений, и начался месяц Добрых Традиций; гладкое летнее солнце снижалось за спинами – там, откуда шла дорога, так что глядеть назад было трудно, и сидевшие в кузове грузовика – прямо на дне и лицом назад, тут такая была мода при этапировании, отличная от изжитой, людской, – невольно косились в стороны, хотя время от времени монотонно и уныло раздавался возглас старшего проводника: «Глаза прямо!.. Не пялься по сторонам!.. Останешься без заправки… Ну, чего ты там не видал? Насмотришься еще, надоест. Кому говорю!»
Смотреть и в самом деле было не на что. Взрытая земля тянулась по обе стороны дороги, торчали пни, в ямах стыла черная вода. «Н-да, – думал Милов, стискивая зубы, чтобы не прикусить язык при толчках, – а ведь, помнится, когда-то, сколько-то лет назад, я проезжал в этом же направлении; ну, по другой дороге, наверное, но путь шел на восток, как и сейчас. Что здесь тогда было? Веселые леса, кудрявые, помню, все время хотелось остановиться, прогуляться по лесу, по тогдашнему октябрьскому холодку, ощутить под ногами проминающийся мох или пружинистую опавшую листву, полюбоваться теплыми красками – от золотистого до ярко-красного оттенка. Здесь и были они, те леса; что осталось? Мерзость запустения. Чего ради? Неужели не жалко было? И кому понадобилось? Или все дело не в пейзаже, а в моем собственном состоянии – тогда я был свободен, волен в желаниях и поступках, а сейчас… Да, полезно тебе почувствовать и на своей шкуре, как воспринимает мир арестант на этапе. И все равно – даже и вольному, мне этот вид сейчас не пришелся бы по сердцу…