Тело угрозы, стр. 99
– Выходит, что это самое тело – всего лишь спутник Небиры?
– Теперь – ее. Маленький, удаленный.
– Настолько удаленный, что его орбита должна пересечь даже и земную, пока сама Небира остается достаточно далеко.
– Этого мы не знаем. Тут он пишет, что плоскость ее орбиты сильно не совпадает с другими планетами. То есть – она там, где никто ее не ищет, потому что известно, что искать там в этом смысле нечего.
– Да все равно… Главное – что тело сейчас, как я понял, под столькими влияниями, что предсказать его путь практически невозможно – пока не обнаружена сама эта чертова Небира и не получены хоть основные ее характеристики. Вот что сейчас надо искать!
– Наконец-то!
– Радуешься?
Она кивнула:
– Пожалуй, скорее да. Наконец есть ясность.
Минич невесело усмехнулся:
– Мы, что ли, его найдем – с этим инструментом?
– Знаешь, не надо так пренебрежительно. Не так-то он и слаб. Но мы хоть знаем, где нужно его искать, – спасибо Люциану. У него есть предположительная орбита с засечками по времени. Воспользуемся ими. А вдруг!
Он покачал головой:
– Я не против, конечно: если все сложится так, как мне – нам обоим – хочется, можно станет вернуться к нормальной жизни. Знала бы ты, как я мечтаю об этом: надоело изображать нелегала-подпольщика. Так надоело!
– А мне – нет, что ли? От такой жизни мы скоро завшивеем. А…
Она внезапно умолкла, словно чуть не вырвались какие-то лишние слова. Но Минич не обратил на это внимания. Вздохнул:
– И все-таки – лучше было бы сразу сообщить все это властям.
Джина сделала гримасу:
– Для этого мы должны сдаться. И пока там будут с нами разбираться на уровне мелких чиновников, все сроки уйдут. Хорошо еще, если нас не засунут сразу в дурдом.
Она переменила тему:
– Лишь бы небо оставалось чистым. Чтобы увидеть. Больше не казниться неведением… Интересно, какая погода?
Вроде бы просто было: выглянуть в окно и увидеть. Но все ставни в доме оставались по-прежнему закрытыми; конспирация соблюдалась не напрасно – за последнюю неделю люди приходили дважды, проверяли печати на двери. А во время последнего визита догадались наконец наклеить бумажные полоски и на ставни; так что выбираться из дома, чтобы попасть на вышку, приходилось теперь через чердачное окошко – спускаться по приставной лестнице; к счастью, она стояла там всегда и, видимо, не вызывала подозрений.
Минич вскочил:
– Поднимусь – выгляну.
Он вернулся через две минуты. Вздохнул:
– Снаружи – благодать. Можно загорать, гулять, купаться… Редко бывает в сентябре такая погода.
Джина глянула на часы:
– Ждать еще не меньше семи часов – раньше не стемнеет. Поедим?
– Нет аппетита, – отказался он. – От волнения, наверное.
– Тогда надо поспать впрок: ночью, если погода не испортится, не придется.
Минич недоверчиво усмехнулся:
– Думаешь, я смогу сейчас уснуть?
– Сможешь. – Джина улыбнулась. – Я тебя убаюкаю.
– Попробуем… – проговорил он неуверенно.
Разделись и легли. И на этот раз близость тел оказалась сильнее волнения и тревоги, не оставлявших их с самого утра; может быть, именно сознание возможной угрозы так повлияло на них, но уже через несколько минут они обнялись, лаская друг друга с неожиданным пылом – как будто эта близость могла оказаться последней в их жизни. Короткая полудремота – и снова взрыв желания с обеих сторон. В перерыве Джина пробормотала:
– Кровать так скрипит – наверное, на улице слышно…
– Ну и… с ними!
– Что за выражение! Ох…
И снова были слышны только дыхание и стоны деревянного ложа.
– Ну пожалуйста – хватит… Не ждала от тебя такой прыти!
– Я и сам удивляюсь, – откровенно сознался он.
– Вторая молодость?
– Брось, – сказал он, – у меня и первая еще не кончилась. Но я как-то не понял сразу, какая ты. Так что потерпи уж…
Вместо ответа Джина снова прижалась к нему.
Она понимала: для нее это было прощанием. Ей пришлось долго себя уговаривать, чтобы именно так закончить эту связь, чтобы снизить обиду до самой малости. Женщина всегда может сыграть страсть, если есть такая надобность. Джина и сама не знала – почему. Чувствам чужда логика. Вот просто – нет. А впрочем… Может быть, в том дело, что он оказался слабым? Прячется, когда надо любой ценой спасать планету – чего бы это тебе ни стоило. Как? Придумай! Покажи, каков ты! А ты, как мышка, уползаешь в щелку. Зина любила людей сильных. Решительных. А тут… Хотя тело ее, как и обычно, испытывало удовлетворение. Даже радость. Но только тело. А этого слишком мало.
14
Если бы кто-то сейчас мог наблюдать уже не Тело Угрозы, но куда более важный объект – Небиру, долгопериодическую планету, чья масса почти вдвое превышала массу Плутона, отставая, естественно, в этом отношении от планет-гигантов, – если бы кто-то мог наблюдать, то с удивлением и душевным содроганием увидел бы, как буквально на глазах, час за часом, планета растет, вроде бы вспухает, становится все ярче, все внушительней и грознее… Может быть, воображаемый человек этот и понял бы, что это всего лишь замерзшая атмосфера оттаивает, испаряется, превращается в газ – но ведь и атмосфера является частью планеты, так что с полным правом можно сказать, что именно планета растет. Будь масса Небиры на пару порядков меньше – она бы, вероятно, повела бы себя как заурядная комета: возникающий газ под давлением солнечного ветра начал бы образовывать хвост, и тогда заметить ее появление стало бы куда легче; но масса планеты, а следовательно, и ее тяготение были намного больше и давлению света противостояли куда успешнее. И через два-три дня, от силы четыре она станет доступна простому глазу. Мало времени остается. Мало.
Глава девятая
1
В Думе шло – во втором чтении – обсуждение бюджета на следующий год; шло не так гладко, как предполагалось и как очень хотелось бы. И президенту приходилось тратить время и энергию на то, чтобы дергать за нужные рычаги и жать на соответствующие педали. Через полчаса президенту предстояла встреча с главами думских фракций, и он пытался вывести баланс: на что и на кого можно рассчитывать наверняка, на кого и почему – полагаться ограниченно, а на кого и вовсе надеяться нельзя – ни за какие коврижки. Баланс получался нечетким – два фракционера еще не были ясными, позиции их колебались по три раза на дню. С ними уже разговаривали, но пока без уверенного результата. Словом – забот было столько, что уже и в рот заливались.
И тем не менее из остававшегося получаса он выкроил несколько минут, чтобы проинформироваться по вопросам, которые, представлялось ему, становились чем дальше, тем важнее – хотя к бюджету и не имели отношения.
Зато они имели прямое касательство к Конференции и к залпу, которые, как удалось наконец в принципе договориться с другими главами, произойдут в один и тот же день – уточнение даты сейчас было за астрономами. Сейчас он хотел знать: первое – как поступают с «Урагана» данные о характеристиках тела: без их знания нельзя было поставить точку в расчетах залпа. И второе – как соблюдается секретность во всех делах, связанных с телом. Он предполагал, если с Думой договориться никак не удастся, бросить эти секреты на стол, чтобы огорошить болтунов и упрямцев, сказав: «Сейчас решается вопрос существования всего человечества и вашего в том числе – а вы тут увязли в крохоборстве в то время, как нужно небывалое единомыслие и единодействие!»
– Итак? – спросил он, глядя главе своей администрации прямо в глаза тяжелым взглядом и привычно постукивая ногтями по столешнице.
– Наверху (собеседник глянул на часы) через час пятнадцать минут начнется операция спектрального анализа тела – для установления массы. Последняя связь с бортом была двадцать минут тому назад – все в полном порядке.