Тело угрозы, стр. 91

– А вы уверены, что это возможно? – сомневаясь, спросил Селиверстов.

– Это вне моей компетенции, – ответил военный. – Наше дело – доложить наверх точно – и, главное, быстро. Поэтому прошу впредь не отвлекаться от рабочих вопросов.

С этим все согласились без слов. Сретенский сказал:

– Таким образом, при реализации нового варианта столкновение произойдет не в момент, когда Тело Угрозы будет находиться в состоянии наименьшей устойчивости, но раньше. Следовательно, взрыв произведет меньший эффект, чем мы первоначально предполагали. Далее: возможность коррекции движения ракет с увеличением дистанции будет, естественно, ослабевать – мы все понимаем, что они не оборудованы такой телеметрией, как, скажем, межпланетные зонды, поскольку создавались эти изделия для… гм-гм… использования в пределах Земли. Поэтому мне представляется, что вопрос о направлении воздействия на тело снимается сам собой: вряд ли наши специалисты смогут поручиться за точность маневра ракетами при ударе сбоку; там вообще черт знает что может получиться: довернут немного лишнего – и подхлестнут его, вместо того чтобы притормозить. Остается лишь лобовой удар; здесь вероятность успеха все еще сохраняется более пятидесяти процентов. Кто-нибудь думает иначе?

Думать, может быть, кто-нибудь и думал; однако оставил свои мысли при себе. Селиверстов заговорил о другом:

– Необходимо принять во внимание еще вот что. На том участке своей траектории, на котором, по нашим предположениям, должно произойти столкновение, возмущающее воздействие и гигантов, и неизвестного источника на тело действуют затормаживающе, то есть ведут к определенному уменьшению его орбитальной скорости. Я тут ночью подсчитал: при сохранении действующих сил без изменения к моменту пересечения орбит Земля уже успеет миновать предполагаемую точку встречи; попросту говоря, тело отстанет, и дальнейшее его сближение с Солнцем будет происходить уже внутри земной орбиты. Так что, вообще говоря, мы могли бы, я полагаю, и вообще отказаться от какого-либо воздействия на тело. Во всяком случае, так у меня получилось – можете проверить.

В наступившее затем полное молчание булыжниками упали слова военного:

– Хотите, чтобы со всех нас поснимали головы?

И все покосились на Селиверстова с осуждением, словно он и в самом деле именно этого добивался. Военный же добавил:

– Нас тут собрали, чтобы мы рассчитали залп, а вовсе не отменяли его. Решение о залпе принято на самых верхах и поэтому стало уже решением политическим и глобальным. Давайте будем заниматься своими делами, а мировой политикой пусть рулят те, кому это положено.

Его поддержал Сретенский:

– Идея не кажется мне совершенно корректной. Для полной оценки ее необходимо, самое малое, рассчитать и вторую ветвь орбиты тела – когда оно начнет удаляться от Солнца. Как тогда будут соотноситься движения тела и Земли – по траектории и времени? Не придется ли нам тогда встретиться с угрозой вторично – и, быть может, при худшем раскладе?

– А почему бы и не подсчитать? – не сдавался Селиверстов.

– А потому, – ответил военный решительно, – что для этого у нас нет времени. И команды такой, кстати, тоже не подавалось. Учитывая, что время на подготовку залпа урезается до минимума, мы должны дать свое заключение – со всеми цифрами – уже сегодня. И чем раньше, тем лучше. Его ждут с нетерпением. Мне уже звонили, и я доложил, что сегодня все будет сделано.

Селиверстов только пожал плечами.

– Начальству виднее – вы что, полагаете, что из этого правила нет исключений?

Военный даже не стал отвечать. Сретенский же проговорил примиряюще:

– Тогда давайте уточнять время залпа – согласно нашим допущениям. Больше мы все равно ничего сделать не в состоянии.

– Вы в состоянии по-прежнему соблюдать наивысший уровень секретности, – напомнил военный.

Но это и без него всем было ясно.

Уже говорилось, кажется, о том, что информация, какой бы она ни была засекреченной, рано или поздно протачивает себе ход сквозь любую преграду. Но было бы ошибкой считать, что люди, заинтересованные в сохранении тайны, этого не понимают. Понимают; и стараются если не обеспечить полное и вечное сохранение закрытых сведений (что невозможно), то, во всяком случае, отсрочить час, когда тайное станет явным, так далеко, как только возможно (и это является реальным и достижимым). При этом, когда вопрос созревает, в ход идут всяческие средства – в том числе и такие, о которых вслух говорить не принято. Чаще всего это происходит, когда информация должна оставаться недоступной для масс лишь до определенного срока; как мы понимаем, информация о теле относится именно к этой категории: уже на следующий день после того, как Земля и Тело Угрозы благополучно разминутся, об этом можно будет хоть кричать на площадях. Ну а если не разминутся – тем более.

И чем меньше времени оставалось до момента истины, тем круче становились меры, принимаемые властями всех заинтересованных в сохранении секретности государств, хотя внешне все оставалось вроде бы спокойным; все, что происходило, не выходило за рамки обычных событий; вернее – тех, которые уже принято было считать обычными, потому что происходили они довольно часто.

В частности – поскольку журналистами и политологами было замечено, что глава объединенной оппозиции уже некоторое время не появляется на людях и не принимает никакого участия в политической жизни, пресс-служба оппозиции сделала разъяснение, из которого следовало, что названный политический деятель болен и в настоящее время находится за границей, где ему сделают сложную операцию. Новость была принята обществом достаточно равнодушно. И хотя неизвестно откуда выполз слушок, что на самом деле оппозиционер не просто болен, но ранен неизвестно кем, – интерес к происшествию так и не возник: покушения на политических, финансовых и деловых деятелей, в том числе заказные и в том числе и с летальным исходом давно уже стали привычными и воспринимались как неотъемлемая часть современной жизни – как оно на самом деле и было. Привычка – великая вещь, вторая натура, как говорится, и никому давно уже не приходило в голову, что на самом деле это страшно и глупо и означает лишь, что власти либо оставались такими только по названию, на самом же деле контроль за качеством жизни в стране ушел из их рук в какие-то другие – либо же, что эти самые власти признают такой образ жизни приемлемым, может быть, даже нормальным, что в свою очередь означало бы, что они и сами готовы прибегнуть – и прибегают – к такой методике решения сложных вопросов. Так что никакого шевеления по поводу якобы болезни не возникло; кое-кто пожал плечами – и только.

Тем не менее иногда шевеление все же возникало – однако не выходило за рамки допустимого. И здесь тоже привычка оказывалась сильнее здравого смысла.

Уже притерпелись, например, к тому, что падают самолеты и что причины подобных аварий чаще всего остаются неизвестными – во всяком случае, для населения. Основных, официальных причин было две: акт терроризма – или же так называемый человеческий фактор, иными словами – летчики проспали высоту. Иногда допускалась и техническая неисправность какого-то жизненно важного узла – предпочтительно в тех случаях, когда этот узел был изготовлен и поставлялся каким-то кооперированным предприятием по ту сторону государственной границы.

Поэтому когда в море упал очередной пассажирский «Ил», следовавший чартерным рейсом из Стамбула в Москву, переживали в основном родные и близкие тех полутора с лишним сотен человек, что находились на его борту. Была, естественно, создана государственная комиссия по расследованию трагического происшествия – безусловно, трагического, потому что все население самолета, естественно, погибло. Один из «черных ящиков» был найден, но особой ясности в дело записи его не внесли; можно было только понять, что на борту еще за секунды до происшествия все было в наилучшем порядке. Падение самолета удалось зафиксировать внизу, поскольку он летел вблизи района, где разыгрывали учебное морское сражение два черноморских флота; кое у кого невольно возникло подозрение: а не повторилось ли то, что однажды уже произошло в начале века примерно в тех же местах с другим таким же самолетом, тоже пассажирским и чартерным, нечаянно (а может быть, и нет) сбитым ракетой, тоже выпущенной в ходе происходивших в это время на земле военных учений. Такая версия тоже была упомянута одним особо настырным журналистом – и тут же с негодованием опровергнута, поскольку, как разъяснило командование, выпускавшиеся обоими флотами ракеты не были оснащены боеголовками, то есть заряда не несли, а стрельбы по воздушным целям в тот день и час вообще не велось, происходила лишь ракетно-артиллерийская учебная дуэль между надводными кораблями.