Тело угрозы, стр. 82
– Доводка практически закончена.
– Значит, впереди – новые испытания?
– Совершенно верно.
– Вот это и будет таким завершающим испытанием. Поглядеть им поверх плеча. Только нужно хорошо рассчитать: это не на МКС полет, а подальше. Чтобы хода хватило и всего прочего тоже.
И добавил, не отводя взгляда от командующего космическими войсками:
– А вы – ускорьте подготовку экипажа.
– Экипаж в полной готовности, хоть завтра на старт. Но разрешите вопрос? Обкатывать собирались без оружия. Так оставить?
– Нет, конечно, – установить все штатное вооружение на «Урагане». Береженого, как говорится, Бог бережет.
И еще пробормотал – себе под нос, тихо, невнятно:
– Ах, янки, ах ты, сукин сын…
8
Может быть, и странно, но план, возникший у двух беглецов как бы из ничего, оправдался. То ли исчезнувших не очень искали (на самом деле было не так, но им было спокойнее так думать), то ли ловили на современном уровне – то есть в поездах и самолетах, но не на подмосковных проселках и задних дворах, – так или иначе, добраться до унаследованного (хотя еще законно не оформленного) имения парочке удалось без приключений.
Однако же донельзя уставшими, грязными и истосковавшимися по горячей еде. Самым желанным для них сейчас была бы горячая ванна и не менее горячий обед; правда, здравый смысл заставил отказаться от и того, и другого – во всяком случае, до выяснения обстановки.
На первый взгляд она была совершенно спокойной. Похоже на то, что за время отсутствия нового как бы хозяина жилье не навещал никто – даже воры.
С одной стороны, это было понятно: место не было дачным и потому не привлекало профессиональных «чистильщиков», их здесь просто не завелось. Но вот соседи пусть и не совсем рядом, но в окрестности были – хотя бы в той же деревне; им наверняка было известно, что дом пустует, поскольку в него и попасть нельзя было иначе, как проехав или пройдя по главной деревенской улице. Большинство деревенских жителей – люди, разумеется, весьма приличные; но при всем при том прибрать к рукам то, что плохо лежит, считают грехом далеко не все; а в брошенном доме ничто не лежит хорошо. Так что – учитывая примитивный уровень замков – вполне можно было ожидать, что кто-нибудь из них да произвел негласную ревизию и, так сказать, снятие остатков. Поэтому Минич заранее предупредил Джину:
– Скорее всего там хорошо подчищено. Привыкни к этой мысли заранее.
– Зачем горевать прежде времени? Войдем – и увидим…
– Насчет «войти» придется обождать. Сначала обнюхаем территорию.
– Боишься, что в доме засада?
– Это было бы уж слишком романтично. Не такие мы опасные преступники. Просто постараемся понять что к чему.
Для Джины мысль эта так и осталась не вполне ясной. Но в таких случаях – понимала она – лучше не перечить.
– Лишь бы его материалы уцелели, – только и сказала она. – И телескоп, конечно. Остальное – черт с ним…
Пришли они, естественно, ночью, и вовсе не по деревенской улице: знали, что люди их среди ночи, конечно, вряд ли увидят, но собаки – непременные обитатели каждого двора – услышат и учуют и уж никак не промолчат. А им такого рода огласка была ни к чему. Поэтому они свернули с дороги еще не дойдя до околицы и дальше шли по бездорожью, оставив деревню в стороне.
Обошлось без шума. Идти было неудобно: грунт неровный, пашня остается пашней, а кустарник темной ночью, можно было подумать, размножался с небывалой скоростью, так что куда ни сверни – обязательно утыкались если не в куст, то в заросль репейника, что было ничуть не лучше. Пожалуй, последние эти километры дались им труднее, чем все, что было пройдено за предшествовавшие дни.
Минич медленно, по сантиметру, отворял калитку, опасаясь скрипа; но обошлось. По тропинке направились к дому. Тропинка оказалась изрядно замусоренной листьями и ветками, сорванными и сломанными недавним ураганом, прошумевшим, когда они находились под гостеприимным кровом Кудлатого. Никто здесь явно не убирал; это не значило, однако, что никто и не навещал. Минич только предупредил:
– Ноги поднимай повыше, ступай осторожно – поменьше треска чтобы…
Подошли к входу. На крыльце мусора тоже хватало; если бы после урагана кто-то входил в дом, то невольно хотя бы ногой отшвырнул сухой голый сук, ветром, наверное, заброшенный сюда, – иначе дверь было бы и не открыть. Минич, чуть поколебавшись, осторожно отодвинул сук в сторону, но сразу открывать не стал. Медленно провел пальцем по щели между дверью и косяком. И не зря: щель была в одном месте перекрыта полосой плотной бумаги шириной сантиметров в семь-восемь.
– Ну, ясно, – пробормотал он.
– Что ты там нашел?
– Вход опечатан.
– Почему?
– Спроси у них. Надо полагать – чтобы никто не входил. И мы в том числе. Вообще-то понять можно: наследство пока не оформлено, и дом как бы бесхозный.
– Что же – мы так и не попадем под крышу?
– Это было бы уж очень глупо. Попадем – только не через этот вход.
– А другого тут и нет.
– Зато окна есть.
– Будешь стекла бить?
– Ни в каком разе. Заметят. Но тут на окнах запоры не бог весть какие. Найти какую-нибудь железку… Ладно. Пошли дальше.
– Куда еще? – испугалась Джина. – Разве мы не пришли уже?
– Посмотрим, где еще они наставили печатей. Сарайчик и вышку обследуем – и тогда начнем проникать внутрь. Потерпи еще немножко…
– Потерплю, – вздохнула она.
По-прежнему стараясь не шуметь, приблизились к сарайчику. Здесь печатей не оказалось. На двери висел замок. Минич достал ключи, нашарил длинный, плоский, явно кустарной работы. Ключ подошел. Он медленно отворил дверь. Воздух в сарае был застоялый, невкусный. Минич впустил Джину. Затворил дверь. Засветил зажигалку.
– Похоже, ничего не взято. – Джина огляделась, прежде чем прийти к такому выводу.
– Думаю, что и в доме тоже все сохранилось. Его опечатала власть, и теперь что-нибудь унести отсюда – значит украсть у властей. Для негастролера это роли не играет, но для местных – тут все обо всех все знают, и портить отношения с участковым никому не хочется.
Прежде чем погасить огонек, Минич подошел к полке, где лежал немудреный инструмент. Взял долото, сунул в карман – ручкой вниз.
– А нам придется рискнуть, – вздохнула она.
– Нам уже хуже не будет. Пошли.
– Давай заодно посмотрим и вышку.
– Непременно. Хотя думаю, что зеркало стали бы красть, только если бы ничего другого не осталось. Вещь, по бытовым понятиям, никчемная. Даже не побреешься перед таким.
– Ну почему же. Гостей смешить, например, подвыпив.
– Ого – конструктивно мыслишь.
– Не забудь – лесенка там хлипкая. Если ее не поправили, конечно.
Не поправили; это вселяло надежды. Установив факт, Минич сказал:
– Я вскарабкаюсь; обожди здесь.
– Я и не собиралась.
Минич, покряхтев, забрался, минуя сломанную перекладину. Погодя чуть скрипнула дверка, отворяясь. Минуты через три скрипнула снова. Минич осторожно спустился.
– Все как в госбанке: в сохранности.
– Неудачно сравнил.
– Надо было сказать – в идеальном госбанке. Ладно. Пошли вламываться. А то я скоро усну на ходу.
Из окон он выбрал кухонное. Повозился несколько минут. Ставня подалась легко. Тускло блеснуло стекло. Минич занялся рамой. Выругался.
– Что? – встревожилась Джина, стоявшая, прислонившись к стене: уже не оставалось сил держаться прямо.
– Ничего – щепка откололась. Ладно, потом замажем, чтобы не светилась. Кстати, ее и пальцем можно было отколоть: рамы состарились до последнего.
– Люциан, вечная ему память, давно уже собирался затеять ремонт. Но экономика у него так и не успела выправиться – после расходов на астрономию…
– Внимание: вхожу!
Он перевалился через подоконник. У окна стоял кухонный столик; Минич вполз на него. Стал отодвигать в сторону. Что-то упало, судя по звуку – стоявшее у стола ведро. Пустое.