Тело угрозы, стр. 20
– То есть если произойдет столкновение…
– А вы просто помножьте эту массу на его максимальную наблюдаемую скорость, она у него почему-то варьирует, достигая порой сорока пяти километров в секунду – почему, мы пока не знаем, – и увидите.
– Варьирует? То есть меняется?
– Если только это не дефекты наблюдения. Думаю, вскоре мы найдем причину.
– Да, это похлеще, чем столкновение с товарным поездом.
– Мягко выражаясь – да.
– Но вы нам его не обещаете, я надеюсь?
– Пока у нас, как видите, достоверно есть только возражения как против астероидной, так и кометной гипотез.
Собеседник спросил осторожно:
– А что, происхождение этого тела может оказать какое-то влияние на нашу судьбу?
– Ну, с кометой Земля уже сталкивалась в прошлом веке, сто с небольшим лет тому назад. Хотя некоторые считают, что это как раз был астероид, но… Она угодила тогда на север России, и обошлось без жертв. Правда, та комета была не очень большой. И последствия не были столь катастрофическими, как при падении расколовшегося тела – вы помните, разумеется, один кусок упал на Юкатан, другой – в Индии, тогда последствия были действительно серьезными. А эта Тунгусская комета – интересно, что подкралась она незаметно.
– Гм. Может быть, и эта пойдет, так сказать, по проторенному пути?
– Я сказал уже: делать какие-то выводы пока преждевременно. Нужно еще проверять и уточнять по мере сближения. Пройдет объект от нас, очевидно, достаточно близко, чтобы можно было успешно наблюдать его и фотографировать; но вряд ли это событие должно вызывать интерес у кого-то, кроме специалистов.
– Следует ли понимать это так: реальная угроза нашей планете отсутствует?
– Ну, полной гарантии, разумеется, нет – как и вообще ее не бывает в жизни. Угрозы существуют всегда; вот, например, нашей Галактике – и нам вместе с нею – грозит большая опасность со стороны туманности М31, это, как вы понимаете, по Мессье, а если вы пользуетесь «Новым общим…», то там она значится как NGC 224 и вам, наверное, известна как Туманность Андромеды. Мы – Млечный Путь – сближаемся с нею с громадной скоростью, и когда столкновение произойдет – это будет феерическое зрелище, которого мы, к сожалению, не успеем увидеть во всей его красоте. Но до этого – ближайшие пять миллиардов лет – такие катаклизмы нам вряд ли будут угрожать. Что же касается наблюдаемого объекта – немного терпения; если возникнет серьезная проблема – мы, разумеется, как я уже обещал, сразу же предупредим вас. Пока же даже журналисты не проявляют, к счастью, к этой теме особого интереса.
Приятно было, что хотя бы в отношении журналистской братии мнения собеседников полностью совпали. Однако интересующимся этого факта и даже данного астрономами обещания показалось слишком мало.
– Если рассматривать наихудший вариант – полагаете ли вы, что можно будет принять какие-то меры для предотвращения катастрофы?
– Ну, это скорее из области фантастики. Хотя…
И в том, как астроном тянул это «хотя», ощущалась некая неуверенность.
– …хотя пофантазировать, конечно же, иногда бывает полезно. И, откровенно говоря, наша молодежь не упустила такого прекрасного повода. Так вот, если вас интересуют чисто умозрительные гипотезы – поговорите с ними. Думаю, они не станут скрывать своих выводов. Хотя, повторяю, пока это – лишь чистая спекуляция, ничто более.
– Благодарю. Мы обязательно воспользуемся вашим советом. А пока – настоятельно прошу вас не разговаривать на эту тему со средствами массовой информации. Лишняя нервотрепка, не так ли?
– Совершенно с вами согласен.
– Еще увидимся.
– Счастливого пути.
Кое с кем из молодых действительно поговорили – но они не были в курсе, их работы касались совершенно других тем. Ассистент же Элиас в эти часы отсыпался после ночного наблюдения, и пути его и гостей в тот день никак не могли пересечься. Но и пересекись они, вряд ли он сказал бы что-нибудь такое. Сейчас то была его интеллектуальная собственность, и он не собирался ни делиться ею, ни даже отдавать посторонним людям задешево заготовку, из которой можно сделать прелестную вещь.
6
На вышке с телескопом они пробыли с полчаса. Все, казалось, было в порядке.
– А жаль, что вы не астроном, – сказала Джина. – Зря пропадет неплохое оборудование. Будете продавать, наверное?
Но Миничу не хотелось сейчас разговаривать на эту тему.
– Не астроном, конечно, но чему-то успел научиться у Люциана. Давайте лучше посмотрим, что вы там нашли.
– Вряд ли это будет вам любопытно. Слишком сложно для ученика, я думаю.
– Время покажет.
И объяснил причину своего интереса:
– Если уж оперативники Службы занялись этим делом – почему бы и мне, журналисту, не заглянуть?
– Похвальная любознательность. А как вы смотрите на то, чтобы объединить ознакомление с журналом с более тесным знакомством с холодильником?
– Хотите есть?
– И даже очень. Сельский воздух, понимаете…
– Не столько понимаю, сколько ощущаю на себе. Ладно, ваше предложение принимается единогласно. Только предупреждаю: я не кулинар. Так что ответственность – на вас.
– Было бы из чего готовить…
– Посмотрим.
– Не забудьте запереть все как было.
– Благодарю за совет. А то я так и оставил бы все настежь!
– Да, я забыла: вы же теперь собственник! Или, во всяком случае, готовитесь стать им.
– Вот именно.
Минич первым спустился вниз. Лестница была очень старой и по возрасту ненадежной; Минич спускался по ней лихо, вприпрыжку, и нижняя ступенька не выдержала – проломилась, когда он немалым своим весом обрушился на нее. Минич приземлился на одно колено. Произнес обычное в таких случаях народное заклинание – но не очень громко: все-таки женщина была рядом.
– Вы целы? – послышалось сверху.
– Там разберемся, – ответил он неопределенно. – Спускайтесь, только аккуратно.
Когда Джина оказалась на предпоследней ступеньке, Минич развел руки широко в стороны:
– Прыгайте, не бойтесь.
– Не хватало еще пугаться!
И она спрыгнула. Минич подхватил ее, прижал к груди и – неожиданно для самого себя – отпустил не сразу. Джине пришлось даже оттолкнуть его:
– Да вы романтик, оказывается!
– Простите. – Он выпустил ее, покачал головой. – Я просто хотел помочь…
– Лучше помогите на кухне – хозяин…
Минич снова покачал головой, словно удивляясь самому себе. Да он и на самом деле удивлялся. Не было у него никаких таких намерений; наоборот, он уже жалел, что вообще поехал сюда: потеря времени, а толку никакого. Уже зрело решение – отказаться от неожиданного наследства.
Но где-то внутри шевелился червячок любопытства: что такое имел в виду покойный Люциан, когда ночами они вдвоем теснились на вышке, в будке, у нацеленного в небо зеркала, и он таинственно заговаривал о чем-то, о большом деле, к которому обещал подключить и Минича – когда тот подучится еще немного? Обнаруженные в погребе (утепленном и электрифицированном, лаз в который находился под кухонным столиком, легко откатывавшимся на роликах) дискеты (Минич наспех воткнул и просмотрел одну, там была в основном цифирь всякая, мало что ему говорившая) ничего журналисту не дали – пока, во всяком случае. Надо будет как-нибудь и самому посмотреть в телескоп, раз уж он тут есть, чтобы раз и навсегда покончить с этой темой.
С такими мыслями он открыл дверцу древнего, гудевшего низким басом – октавой – «Саратова».