Приют ветеранов, стр. 71
Но Юровиц явно чувствовал себя в Москве далеко не столь уверенно, как в Калерии.
– Но тут совершенно незнакомые мне врачи, сестры…
– Нам совершенно не нужен этот персонал.
– Это меня успокаивает. Потому что они должны приступить к лечебной работе только с…
– Не надо, доктор, я все понял, и вы тоже. Итак – сорок коек.
– Ну, это-то у нас есть…
– Я позвоню вам через три дня.
«Ну что же, – подумал Берфитт, положив трубку. – Против ожиданий, все налаживается. Нет, это была прекрасная идея – запрячь оба фонда в одну телегу парой. На такой телеге и в самом деле можно возить груз…»
Секретарь ворвался даже без стука:
– Сергей Симонович!..
– Отозвался? – едва ли не во весь голос, против обыкновения, вопросил Мерцалов. – Милов отозвался, спрашиваю?
– Берфитт разговаривает!
– Откуда? С кем?
– Из гостиницы. С Тирийским посольством говорил. Теперь – с этой новой клиникой… ну, с той самой, чьими делами он тоже занимается. С новым главным врачом.
– Записали, надеюсь?
– Записали. И пишем.
– Ну хорошо, – сказал Мерцалов и даже вздохнул с облегчением. – Все вроде бы выстраивается в систему…
По внутреннему телефону позвонил Надворов – как обычно в этот час:
– Сергей Симонович, как насчет корта?
Мерцалов снова вздохнул – на сей раз невесело.
– Ах, если бы… Ладно, вот когда я у тебя буду в заместителях, тогда каждый день буду играть – а ты станешь воз тащить.
– Ну, Сергей Симонович, такого не будет…
– Отчего же? Завалю с треском какую-нибудь операцию – и очень просто! Кстати, ты забрал этого – Загорского, что ли? Ну, и какие успехи? Показывает что-нибудь дополнительно?
– Уверен, что еще до конца дня… У меня свои методы.
– Ну, раз уверен – действуй.
Генерал был уверен, что такого никогда не случится – чтобы он, Мерцалов, завалил операцию. Но для этого работать надо, черт дери, работать, а не…
Глава одиннадцатая
«Известия», на первой полосе:
«Анекдот вместо трагедии. Как сообщали многие зарубежные агентства, известный профессор Сольц, специализировавшийся в последние годы на разработке методов использования бета-углерода в боевых условиях, исчез при невыясненных обстоятельствах. Профессора пытались обнаружить в Ливии, Ираке, а также в Израиле. Найден он, однако, все в той же Шотландии, в ста пятидесяти километрах от его охотничьего домика. Спешим успокоить читателей: профессор жив и здоров и пребывает в прекрасном настроении. В своем разговоре с навестившими его журналистами профессор объяснил, что решил навестить своего друга, с которым не встречался уже более десяти лет. «Мы чувствовали себя так прекрасно, – заявил профессор, – вдвоем, вдалеке от жен, начальства и средств массовой информации, что вовсе не торопились вернуться в этот суматошный мир. Что касается похищения бета-углерода, то профессор Сольц заявил, что слышит об этом впервые, и эта новость заставит его сократить свой отпуск и вернуться в лабораторию, которой он руководит».
– Вот, похоже, об этом месте он говорил, – едва слышно прошептал Милов, останавливаясь перед высоким, уже знакомым ему забором, окружавшим хозяйство Приюта Ветеранов.
Докинг приблизился вплотную и принялся шарить пальцами по гладким доскам. Милов тем временем внимательно оглядывал округу. Все еще через ноктовизор, без которого еще примерно полчаса будет не обойтись – пока солнце не вспрыгнет над кустами.
– Ага, кажется, здесь, – так же едва слышно сообщил Докинг. – Только я не пойму…
Он напрягся, пытаясь отворить потайную калитку; однако безрезультатно.
– Похоже, она заперта изнутри…
– Странно, – ответил Милов, все так же оглядываясь. – Парень говорил, что она не запирается – чтобы не возиться с замками при срочной надобности. А она ведь и устроена для быстрого выхода…
– И тем не менее, – откликнулся Докинг. – У меня, во всяком случае, не получается…
– Дайте-ка я попробую.
Но и у Милова ничего не вышло.
– Интересно, – пробормотал он. – Ну-ка, давайте заглянем туда…
Нагнувшись к сумке, таскать которую ему уже изрядно надоело, Милов нашарил в ней и извлек металлическую трубку, сантиметров сорока в длину, четырех – в диаметре. Стал растягивать ее, выдвигая колено за коленом, словно то была подзорная труба – только необычайно длинная. На тонкий конец приладил полушарие; в линзе на миг отразилась звезда. Милов поднял трубку, напоминавшую теперь удилище, – на деле то был всего лишь перископ – так, что объектив на несколько сантиметров высунулся над забором. Прильнул к окуляру.
– Ничего, – констатировал он через полминуты. – Никакого движения.
– Засада, секрет?
– Нет признаков людей или собак. Никаких теплокровных.
– Следовательно, рискуем?
– Что еще остается?
Милов аккуратно сложил перископ, отсоединил электронную оптику, убрал все в сумку.
– Я первым. Все-таки я уже бывал здесь.
– Если угодно…
Докинг присел; Милов взобрался на его плечи; оттуда, сверху, проговорил тихо, рывком:
– Три, два, один… ноль!
Докинг резко разогнулся; когда он заканчивал это движение, Милов оттолкнулся ногами, достал ладонями верх забора, ухватился, раскачавшись влево-вправо, закинул на верхнюю кромку забора ногу, взобрался, уселся, свесив ноги по ту сторону. Снова внимательно осмотрелся. Вытащил из кармана клубок прочного шнура, бросил конец Докингу. Тот внизу повозился немного. Затем Милов потянул – и, не без усилий, поднял наверх обе сумки и заимствованный у Гурона автомат. Свесившись, сбросил груз по эту сторону. Распрямился. На этот раз обмотав конец вокруг кисти руки, бросил клубок Докингу, сам же соскользнул с забора вниз. Приземлился на полусогнутые. Присел. Прислушался. Было тихо. Он дернул за шнур и тут же почувствовал, как нейлон натянулся струной. Всей своей тяжестью Милов удерживал шнур. Через несколько секунд над забором поднялась голова Докинга, потом и сам он возник и, не мешкая, спрыгнул.
Еще раз огляделись, вслушались. Милов посмотрел на часы, включив на миг подсветку.
– До восхода – пятнадцать минут. Хорошо бы к свету оказаться уже под крышей…
– А вам не кажется это подозрительным, Милф? Никого, никакой охраны.
– Да кажется, конечно. Пошли.
Остерегаясь, они заскользили по протоптанной дорожке к темно возвышавшемуся впереди строению. Потом, по безмолвному сигналу Милова, свернули – чтобы обойти дом с другой стороны. В окнах было темно. Дом, казалось, вымер. Милов осторожно выглянул из-за угла, предварительно опустившись на колени. Никого. Он поднялся; пригнувшись, прокрался вдоль торцевой стороны строения, держа перед собой автомат и размахивая им снизу вверх, описывая стволом широкую дугу. И, оказалось, не зря: автомат дернулся в руке, словно наткнувшись на что-то; кратко прожужжало, глухо стукнуло. Короткий, толстый дротик вонзился в деревянную стену сантиметрах в десяти перед Миловым. Он усмехнулся. Дошел до следующего угла. Дернул трижды шнур, чей конец был все еще обмотан вокруг ладони. Через несколько секунд Докинг поравнялся с ним. Милов снова выглянул из-за угла. Знакомая площадка перед домом была так же безжизненна, как и все остальное вокруг. Но Милов не спешил выйти, приблизиться к двери, которая – он помнил – вела в отделение Ветеранов. Напротив – обернулся и подтолкнул Докинга, показывая, что надо идти назад.
– Зачем? – не утерпел тот.
– Дверь наверняка подстрахована – и не обязательно бесшумной ловушкой. Войдем через окно..
Вернулись назад. Миновав два окна, Милов – наугад – остановился возле третьего. Из кармана достал нож. Повозившись минуты две (Докинг в это время, изготовив автомат, стоял на страже), вынул стекло, осторожно опустил наземь. Рамы тут были одинарными – климат большего не требовал. Милов вгляделся в темное нутро дома. Ничего не обнаружил. Тронул Докинга за плечо. Тот, полуобернувшись, кивнул. Милов влез на подоконник, перенес ноги внутрь и оказался в комнате. Щелкнул пальцами. Докинг приблизился, передал Милову автомат и влез сам.