Люди Приземелья, стр. 29
Сегодня должна произойти закладка корабля. Того самого корабля, который уже ждали на орбите Трансцербера, ждала вся Планета с ее «пригородами». Планета вовсе не собиралась отдавать восемь жизней, хотя бы и непредвиденным обстоятельствам.
Несколькими часами раньше четвертая смена, наложив наконец последний мазок, передала круглый планетолет испытателям, и они увели корабль на Заземельский полигон. Рабочее пространство опустело.
Сейчас в нем широким кольцом растянулись монтажники. Кедрин чувствовал, что волнуется. Корабли закладываются не каждый день. И хотя на Земле Кедрину приходилось видеть, как закладываются основы зданий и теорий, это было совсем не то. И не только потому, что при современных методах строительства и исследования выделить момент закладки было практически невозможно.
Дело заключалось в том, что на Земле еще никогда и ничто не закладывалось на пустом месте. В крайнем случае, была сама Земля – тот участок ее, на котором что-то начинало воздвигаться. Тем более это относилось к теориям, которые даже в принципе не могут возникнуть на пустом месте. Здесь же не было ничего. Только пространство, которое хотя и является для физика сложнейшим образованием, но в обычном, трехмерном восприятии человека все еще остается пустотой, иными словами – ничем. И вот в заданном кубе (как говорят монтажники) этого «ничто» внезапно появилось «нечто».
Сначала трудно было определить, что это такое – и поэтому казалось, что не люди привели сюда этот предмет, а само пространство в напряженном усилии породило его, чтобы занять, заполнить то место, куда с таким ожиданием были устремлены глаза всех монтажников. Предмет, ведомый невидимой глазу тягой магнитных силовых линий, подплывал все ближе. По короткой команде, которую своим курлыкающим голосом подал шеф-монтер и начальник Звездолетного пояса, несколько монтажников кинулись к предмету и окружили его. Кто-то нацепил на один из выступов эластичную ленту, светящуюся яркими, торжественными красками. И вот предмет, в котором все лучше узнавалось сердце звездного корабля, – накопитель, величественно, словно светило, окруженное планетами в скваммерах, вплыло в центр рабочего пространства. Тормозя, грянули ранец-ракеты. Накопитель застыл, повис на своем месте. И тотчас же вспыхнули прожекторы, заработали радио– и оптические маяки, точно обозначившие границы участка.
Так шла закладка кораблей в пространстве: они начинали расти с сердца, и сердце это билось с первой же минуты: энергия, высасываемая накопителем из пространства, отнюдь не была лишней. Потом сердце должно было исчезнуть под мускулами корабля, а кожа – обшивка – ложилась на место в последнюю очередь, после монтажа всех крупных деталей.
Работа началась. Кедрин услышал команду – и не обиделся, что его ставили на подсобные: больше он пока ничего не умел делать на монтаже. Он без труда нашел по номеру свою деталь, которую удерживал на ее исходной позиции, у самой границы рабочего пространства, гравитационный фиксатор, – одну из немногих деталей, уже изготовленных на других спутниках Пояса к началу монтажа. Кедрин не знал, что немало деталей отсутствовало: не было автоматики, нужной для их изготовления. Пока Кедрин просто нашел свою деталь и немного испугался ее размеров.
Однако он храбро ухватился всеми четырьмя руками скваммера за выступающие части конструкции. Вторые руки подчинились ему, хотя и без особого желания. Кедрин включил ранец. Деталь не хотела двигаться; целая секция камеры, в которой будет находиться накопитель, сопротивлялась, инерция была сильнее двигателя. Кедрин напряг все мускулы. Он не мог не напрячь их, хотя знал, что это совершенно ни к чему, что он нимало не поможет этим скваммеру.
Видимо, он все-таки помог; или это двигатель в конце концов переборол инерцию? Вдруг деталь чуть сдвинулась. Звездная панорама поплыла, поворачиваясь в нужном направлении все быстрее, быстрее… Кедрин ощутил радость: грудь с грудью столкнулся он с инерцией вещества и победил ее, деталь послушно шла с исходной позиции на краю рабочего пространства вперед, туда, где ее переймут установщики.
Дальнейшее он помнил плохо. Металлические части, одна за другой, тяжелое упрямство инерции и каждый раз – острая радость преодоления сопротивления массы и расстояния. Минуты отдыха, когда транспорты не успевали подавать детали с производственных спутников Пояса или сами эти спутники не успевали сделать то, что было нужно. Шесть часов рабочего времени – новая, удлиненная смена – ушли куда-то, пролетели мгновенно; так, во всяком случае, показалось Кедрину, когда раздался сигнал окончания работы.
Монтажники торопились очистить рабочее пространство для очередной смены, которая вот-вот должна показаться около спутника. Кедрин старался не отставать от других, потому что если бы не поспевал он, то пришлось бы простаивать установщикам.
Как ни странно, именно минуты простоя были самыми неприятными. Трудно ничего не делать, когда тревожат мысли об Ирэн. Почему ее не было в кают-компании? Почему сейчас голос ее не слышен в эфире, хотя другие женщины вышли в смену? Вот говорит что-то та девушка, что отвечала ему отсюда, когда он искал Ирэн по видеофону с Земли. А Ирэн? Неужели заболела? Или обиделась, что он не зашел вчера? Они вернулись поздно, все спали…
– Кедрин!
– А?
– Наконец-то! Я уж думал – ты выключил связь. В пространстве это не разрешено, ты не забыл?
– Нет.
– Я тебя окликаю в третий раз, мой рассеянный друг!
– Я задумался…
– Ты не устал?
– Н-нет… – сказал Кедрин и сообразил, что он и в самом деле устал куда меньше, чем в дни тренировок.
– Чудесно. В таком случае ты захочешь, конечно, побывать на нашей обсерватории.
– А зачем? Я, собственно, собирался…
– Дело связано с твоей звездой. Ты ведь ее видел?
– Видел, – хмуро ответил Кедрин. – Но снова убеждать вас отказываюсь.
– Пусть нас убедит Герн. Служба наблюдения у него поставлена хорошо. И если в пространстве появилось что-то новое, кто-нибудь да заметил это, кроме тебя.
– Если так, – сказал Кедрин, – то идемте к Герну. Кстати, а Ирэн не пойдет с нами?
– Полагаю, что нет, – ответил Гур.
– Ей неинтересно?
– Дело не в этом. Разве ты не знаешь? Ах да, ты же был на Земле…
– В чем дело?
– Ирэн на несколько дней отправилась на спутник-десять. Там вычисления и расчеты идут вовсю, но им надо помочь. А ведь она в прошлом – оператор Элмо. Работа в институте… Да ты…
Внезапно Гур умолк, словно бы что-то сообразив.
– Вот как, – сказал Кедрин. – Что ж, идем к Герну. Я готов.
Глава восьмая
Что там, на орбите Трансцербера? Связи с ним все еще нет, с кораблем «Гончий пес», с капитаном Лобовым или с кем-либо другим из его экипажа. Нет, хотя все антенны непрерывно прощупывают то направление, в котором находится корабль. Этим заняты связисты на всех станциях. Они не одиноки; поисками корабля заняты и астрономы. И все же до сих пор узнать что-либо новое не удалось людям ни на одной станции связи, ни на одной обсерватории.
На спутнике-семь, как и на всех искусственных небесных телах, обсерватория располагалась в вынесенной за пределы главной оси пристройке. В ней стояла только гравиастрономическая аппаратура: здесь ей не так мешали поля тяготения – Земли или Луны, на которой помещались главные обсерватории оптиков и радиоастрономов.
Царство Герна соединялось со спутником скользящим рукавом. В отличие от самого сателлита обсерватория не имела собственного вращения: мудрено было бы наблюдать небесные тела из помещения, делающего оборот вокруг оси менее чем за два часа. Гораздо лучше – неподвижность, хотя сохранять ее в пространстве, пожалуй, сложнее, чем вращаться.
Нельзя сказать, что в обсерватории просторно; она строилась в расчете на двух наблюдателей. Но Герн, отец и хозяин гравиастрономии, нетерпелив и ненасытен, и теперь здесь работают шестеро постоянных астрономов. Это надо иметь в виду.