Семь шагов к Сатане, стр. 22

Я остановился перед витриной. Сунул край маленькой стамески в щель между крышкой и стенкой. Повернул винт. Послышался щелчок. Замок был сломан.

Крик завершился ужасающим захлебывающимся воплем. Снова топот ног у двери. Я услышал проклятие и звук падения тяжелого тела.

Я достал из витрины ожерелье. Опустил его в карман, подвесив верхний край на маленькие крючки.

Я направился к выходу из комнаты, через который вошел. Один из охранников лежал на пороге. Над ним склонился немец. Рядом присела девушка, которую я принял за художницу, руками она закрывала глаза и истерически рыдала. Из оружейной палаты через коридор донесся еще один отчаянный крик, на этот раз мужской.

Между двумя черными саркофагами я прошел к выходу из египетского крыла, вышел в большой зал, увешанный гобеленами, и прошел через турникет. Охранник стоял ко мне спиной, он прислушивался к звукам, которые из-за расстояния и расположения помещений здесь были едва различимы.

Служитель, подавший мне пальто, совершенно очевидно ничего не слышал.

Выйдя, я свернул направо, как и велел Сатана, наклонился, возясь со шнурком. Кто-то прошел мимо меня в музей.

Выпрямившись, я продолжал спускаться по лестнице. У ее основания и чуть в стороне дрались двое. Вокруг них собралась группа зевак, я увидел бегущего полицейского. Все окружающие были поглощены зрелищем драки.

Я прошел мимо. В дюжине ярдов слева стоял синий лимузин; шофер, не обращая внимания на дерущихся, куском замши полировал правую фару.

Направившись к машине, я увидел, что шофер прервал свое занятие, открыл дверцу и ждет, внимательно глядя на меня.

Часы Сатаны показывали 2:19.

Я сел в машину. Занавеси спущены, внутри темно. Дверь за мной закрылась, и стало еще темнее.

Машина тронулась. Кто-то шевельнулся рядом со мной. Кто-то дрожащим, нетерпеливым голосом спросил:

– С вами все в порядке, мистер Киркхем?

Голос Евы!

Я зажег спичку. Ева быстро отвернулась, но я успел заметить слезы на ее глазах и бледность лица.

– Все в порядке, благодарю вас, – ответил я. – Все, насколько мне известно, прошло в точном соответствии с планом Сатаны. Во всяком случае я все выполнил. Ожерелье у меня в кармане.

– Я… я бес… беспокоилась не из-за него, – негромко, дрожащим голосом сказала Ева.

Она, несомненно, очень нервничала. Ни на мгновение я не подумал, что озабоченность ее вызвана мною. То, что она поняла зловещее значение слов Сатаны накануне вечером, было несомненно. Возможно, ее мучили предчувствия. Теперь она знала точно.

Тем не менее, по той или иной причине, она беспокоилась обо мне. Я придвинулся ближе.

– Сатана дал мне ясно понять, что состояние моего здоровья и получение ожерелья очень тесно связаны друг с другом, – сказал я ей. – Я, естественно, буквально выполняю его инструкции. Следующий мой шаг – отдать ожерелье вам.

Я снял ожерелье с крючков в кармане.

– Как включить свет? – спросил я. – Хочу, чтобы вы убедились: я даю вам именно то, что нужно нашему хозяину.

– Н… не зажигайте, – прошептала Ева. – Дайте мне эту проклятую вещь!

Я рассмеялся. Как мне ни жаль было ее, сдержаться я не мог. Она тронула меня руками. Я взял их в свои, она не отобрала. И через некоторое время прижалась ко мне, как испуганный ребенок. Да, она была очень похожа на испуганного ребенка, когда сидела в темноте, молча плача и сжимая мои руки. Про себя я на семи языках проклял Сатану, во мне горела холодная, неумолимая ненависть.

Наконец она нервно рассмеялась и отодвинулась от меня.

– Спасибо, мистер Киркхем, – спокойно сказала она. – Вы всегда очень внимательны.

– Мисс Демерест, – резко ответил я, – хватит обмениваться уколами. Вы испуганы. Вы знаете почему – и я тоже.

– Чего мне бояться? – спросила она.

– Участи, назначенной вам Сатаной. Вы знаете, что это за участь. Если у вас есть какие-то сомнения, то позвольте вам заметить, что во мне он не оставил никаких после вашего ухода из комнаты прошлым вечером.

Наступило молчание, затем во тьме ее голос, испуганный и полный отчаяния.

– Он хочет… взять меня! Он… возьмет меня! Что бы я ни делала! Я убью себя… но я не могу! Не могу! О Боже, что мне делать? О Боже, кто мне поможет?

– Я буду очень стараться помочь, если только вы мне позволите.

Она не ответила сразу, сидела молча, пытаясь овладеть собой. Неожиданно зажгла свет, глядя на меня полными слез глазами, и сказала твердо, как будто пришла к определенному решению:

– Скажите, мистер Киркхем, почему вы остановились после второго следа? Вы ведь хотели продолжать подъем. Сатана заставлял вас. Почему вы остановились?

– Потому что услышал ваш голос. Вы сказали, чтобы я не шел дальше.

Она резко, со всхлипом, вдохнула.

– Это правда, мистер Киркхем?

– Клянусь Господом. Как будто вы стояли рядом, коснулись моего плеча и велели остановиться. Не подниматься выше. Эти дьявольские корона и скипетр звали меня к себе тысячей голосов. Но когда я услышал вас – или подумал, что слышу, – их голоса я больше не слышал.

– Ох! – в глазах Евы было восхищение, щеки ее потеряли бледность, восклицание звучало песней.

– Вы позвали меня? – прошептал я.

– Я смотрела, как вы поднимаетесь, из-за света, с… остальными, – сказала она. – И когда второй след вспыхнул на стороне Сатаны, я со всей силой воли послала вам предупреждение. Снова и снова молила я, пока вы стояли в нерешительности: «О милостивый Боже, кто бы ты ни был, дай ему услышать меня! Позволь ему слышать меня, добрый Господь», – и вы услышали.

Она замолчала, глядя на меня широко раскрытыми глазами, щеки ее быстро краснели.

– Вы узнали мой голос! – прошептала Ева. – Но вы не услышали бы, или, даже услышав, не обратили бы внимания, если бы не… если бы не…

– Что если бы не? – торопил я.

– Если бы нечто, помимо нас, не готово было помочь нам, – задыхаясь, сказала Ева.

Теперь она покраснела до корней волос; и я был вполне уверен, что она назвала не ту причину, о которой думала.

У меня была более материалистическая теория происшедшего. Что-то во мне, а не вне меня, обострило чувствительность моего мозга. Я никогда не сталкивался с убедительными доказательствами того, что нематериальная энергия способна смягчить толчки на неровной дороге нашего земного путешествия. Я всегда предпочитал помощь доброго Провидения в виде, например, маленького вора-кокни с его прекрасным знанием секретов стен Сатаны. Однако подобное возможно; и если Еве спокойнее в это верить, пусть верит. Поэтому я серьезно кивнул и заверил ее, что это похоже на правду.

– Нет ли среди людей Сатаны такого, кому вы могли бы довериться, кого можно было бы убедить действовать против него? – спросил я.

– Нет, – ответила Ева. – Консардайну я нравлюсь. Думаю, он пошел бы далеко, защищая меня. Но он связан с Сатаной. Все они с ним связаны. Не только страхом – вы видели, что случилось с Картрайтом, – но и другими причинами. Сатана хорошо платит, мистер Киркхем. И не только деньгами… У него ужасная власть… нечестивая власть. О, людям нужны не только деньги! И не только деньги он дает им! Вы даже представить себе не можете…

– Наркотики? – предположил я без особого воображения.

– Вы говорите глупости – нарочно, – сказала она. – Вы хорошо знаете, что способен дать Люцифер. А он может… и дает… и даже те, кто проиграл ему, надеются получить еще один шанс… или получить что-нибудь в результате его каприза.

– Случалось что-нибудь подобное?

– Да, случалось. Но не думайте, что он это делал из милосердия.

– Вы хотите сказать, что это просто игра; он манит их свободой, которая кажется такой близкой?

– Да, – ответила она. – Чтобы от отчаянья они не становились менее полезными для него.

– Мисс Демерест, – резко спросил я, – почему вы считаете, что я не такой, как другие?

– Вы пришли к нему не по своей воле, – сказала она. – И вы не раб его семи сверкающих следов.