Путь императора, стр. 70

Когда эгерини повернулся, бежавший к нему Передон остановился как вкопанный. Будто что-то ударило гладиатора в грудь.

Фаргал, чувствуя себя так, словно вся кровь вскипела у него в жилах и рвется наружу тугими струями смертоносного пара, сделал шаг… Всего только шаг, но Передон отшатнулся, и копье его опустилось.

– Не надо (как будто кто-то другой говорил голосом Передона, а сам он стоял где-то в стороне), я сдаюсь.

Пальцы гладиатора разжались, и копье упало на песок.

Когда Передон бросил на песок свое оружие, возмущенные трибуны разразились презрительными воплями. Чтобы гладиатор сдался, оказавшись один на один с противником? И какой гладиатор! Особенно неистовствовали поставившие на Зеленых. Деньги выпали у них из рук вместе с копьем трусливого гладиатора.

Потом, сгорая от стыда, Передон будет вспоминать о своем позоре, но так никогда и не сможет объяснить себе, почему он сдался.

Фаргал не услышал слов, но, когда тяжелое карнитское копье упало на песок, до его затуманенного сознания дошло, что противник сдался. Тут же забыв о нем, эгерини бросился на противоположный конец Арены, где Бос и Пират кое-как отбивались от пары Зеленых.

Рык приближавшегося Фаргала ударил в уши сражавшихся.

– Спина! – крикнул Грохот.

Соловей тут же развернулся навстречу эгерини. Ярость Фаргала достигла предела. Разум больше не управлял им. Эгерини жаждал боя и не мог вытерпеть даже те мгновения, которые потребовались, чтобы добежать до противника. В десяти шагах от Соловья эгерини швырнул в него меч.

Соловей от неожиданности, вместо того чтобы отбить оружие щитом, отпрянул в сторону, и клинок, пробив латы, на пол-ладони погрузился в спину Грохота.

А Фаргал, не замедлив бега, налетел на Соловья. Тот встретил его острием копья, но эгерини подпрыгнул, ногой отшиб копье и другой ногой ударил Зеленого в грудь. Соловей отлетел на несколько шагов и, оглушенный, распластался на песке. Фаргал же, потеряв равновесие, упал прямо под ноги Грохота.

Раненый гладиатор замахнулся копьем, но сеть Боса, обвившись вокруг его руки, пресекла удар, а эгерини, пружиной взлетев вверх, обрушил на шлем противника кулак в обшитой железными полосами латной рукавице. Сам по себе удар был не смертелен, но он отбросил Грохота назад. Зеленый упал на рукоять застрявшего в его кирасе меча – и клинок Фаргала пропорол Грохота насквозь.

12

– Мне нужен этот воин,– сказал Йорганкеш Саконнину.– Будь у меня тысяча таких, фетсы не топтали бы мою землю.

Старшему советнику было что возразить своему Императору, но вместо этого он сказал только:

– Этот гладиатор и так принадлежит тебе.

Служители крючьями выволакивали с Арены трупы. Раненых уносили на руках. Их не добивали, как в парных поединках. Выжили – пусть живут. И сражаются, развлекая жителей столицы.

– Фар-гал! Фар-гал! – ревела толпа на трибунах.– Фар-гал!

Победитель стоял посреди Арены, сандалии – в кровавой луже, и, опираясь на плечо Пирата, глядел, как уносят убитых. На трибуны он не смотрел, и это еще больше раззадоривало зрителей.

– Фар-гал!

Йорганкеш почувствовал зависть. Его самого никогда не приветствовали с таким пылом.

– Пусть его освободят,– распорядился он.– Но с тем условием, чтобы он нанялся в мое войско. Если он проявит себя, я лично прослежу за его повышением.

– Уверен, он оценит твою милость, государь,– сдержанно ответил Саконнин.– Ты останешься еще или прикажешь подать носилки?

– Нет, я удаляюсь. Меня ждут государственные дела.

«Да, именно так, – подумал Император.– Сказано должным тоном и в нужное время».

Йорганкеш поднялся, и тут же вскочили на ноги те, кому было позволено сидеть в царской ложе.

Алые расступились, образовав две шеренги. Йорганкеш проследовал между ними, но в носилки не сел. Император начал полнеть, и лекарь посоветовал ему ходить пешком.

Покинувшие Арену гладиаторы остановились, пропуская Владыку Карнагрии. Фаргал глядел на двойную шеренгу телохранителей в красных доспехах и думал о том воине, который свалил его у скалы в Карн-Апаласаре. Встретятся ли они еще раз?

Сотник Гронир получил повышение. Он стал подтысяцким. Владыка Кирьюгер использовал свои связи при дворе, чтобы расплатиться за услугу. Но Гронир был уверен, что ему не придется долго ждать, пока к серебряному поясу подтысяцкого прибавится золотая гербовая пряжка начальника тысячи. Идет война, а это время, благоприятное для настоящего воина.

Подтысяцкий Гронир изрядно выпил по случаю Игр и вместе с двумя приятелями неплохо покуролесил. Теперь он спал, положив голову на грудь жирной немолодой проститутки (трезвым подтысяцкий и не посмотрел бы в ее сторону) на втором этаже постоялого двора у Рыбных ворот. Гронир лежал на спине, и храп его звучал, как рык боевой флейты. Мощные волны перегара расходились от него на добрых восемь шагов.

За пределами этой зоны стоял Мормад и держал в руках кошель подтысяцкого. Увесистый.

За плечом Мормада возвышался Проныра. Затаив дыхание, он следил за пальцами вожака, развязывающего шнурок.

– О-о-о! – вырвалось из груди Проныры, когда он увидел золотые монеты.

Мормад высыпал деньги на ладонь. Золото и серебро. Но золота больше.

– Богато живет императорская гвардия,– заметил Мормад.

И вернул монеты обратно в кошелек. Все, кроме одной.

Возглас, вырвавшийся из горла Проныры, был подобен вскрику женщины, которая за мгновение до оргазма почувствовала полное бессилие трудящегося над ней мужчины.

– Тс-с-с,– Мормад приложил палец к губам.

– Но почему? – яростным шепотом спросил Проныра.

– Выйдем.

Два бандита спустились вниз и прошли в свой закуток. Им принесли вина. Хорошего вина – атаман не терпел кислятину.

– Почему? – спросил Проныра.– Мы перерезали бы ему горло и выкинули где-нибудь подальше. Такие деньги, тысяча демонов Джехи! Такие деньги!

– Он – Алый,– сказал Мормад.– Ты когда-нибудь сталкивался с Алыми?

Проныра помотал головой.

– Я – тоже.

Мормад пригубил вино и взял с блюда сладкую пастилку.

– Но я о них наслышан,– продолжил он.– Если мы его убьем, друзья Алого будут искать убийц, пока… не найдут. Это тебе не городская стража. А что они сделают с убийцами, когда найдут? Угадай!

– Ну, можно было просто взять деньги,– промямлил Проныра.– Он мог бы подумать, что еще раньше потерял их. Или украли.

– Вот-вот.– Мормад усмехнулся.– Тогда он, скорее всего, разнес бы наш постоялый двор на мелкие щепочки… Если то, что мне рассказывали об Алых,– правда. Кстати, это не какой-нибудь простой гвардеец, а подтысяцкий.

– Да ну? – Глаза Проныры округлились.– Откуда знаешь?

– Он кричал об этом на весь дом.

– А-а-а..– протянул бандит.– Ну, я-то днем был на Играх. Мне раздобыли пропуск.– Проныра оживился.– Там один боец, слышь, атаман, такой боец! Резал всех, как свиней!

– Как его зовут? – заинтересовался Мормад.

– Фаргал.

– Не слыхал.

– Никто не слыхал. Говорят, царь дал ему свободу.

– Повезло,– равнодушно ответил Мормад.– Поставь человечка под дверьми у этого Алого. Проснется – пошлите за мной. Хочу с ним потрепаться.

– Понимаю.– Проныра с важным видом кивнул, хотя не понимал ровно ничего.

Гронир, проснувшись, брезгливо оттолкнул жирную бабу. Та даже не проснулась. Алый сел и первым делом убедился, что оружие на месте. Потом вспомнил о кошельке. Ну, это пиши пропало. Хотя жаль – месячное жалованье. Надо же так напиться… Гронир с ненавистью посмотрел на проститутку.

«Разнесу тут все к демонам!» – подумал он, и сразу стало полегче.

Алый намотал на бедра повязку, натянул тунику, надел кирасу. Взялся за пояс и с удивлением обнаружил, что кошель на месте. Надо же! Он развязал кошель, попутно обнаружив, что завязывал его не он, пересчитал монеты. Не хватало трех золотых и сколько-то серебра. Могло быть хуже. Алый достал белый шарик жевательной смолы, бросил в рот и энергично заработал челюстями. Тошнотворный привкус во рту сменился просто противным.