Белый Клинок, стр. 64
XVI
«В прежние времена жил в стране Эдзам, что на юго-востоке Красной Земли, великий человек.
Не эдзак был человек сей, от нас пришел, с севера, спустился с гор.
Магом был сей человек, магом-воителем. И склонялись люди пред ним. Тем привлек он к себе вождей трех племен. И еще три племени покорил Силой.
Как-то заслышал маг, что появился в Эдзаме пророк, многими прославляемый – Фахри Праведный.
И, завидуя славе его, послал маг вестника, предлагая пророку померяться силой. Встать против мага-воителя, против всадников его, неутомимых в сече.
И получил в ответ одно лишь слово:
''Иду!''
Тогда собрал маг воинство свое: двенадцать дюжин всадников и еще восемь дюжин. Промыслил назначенный день и пришел в пустыню, что у южного подножия горы Махар.
И увидел пророка.
Фахри пришел один.
Тогда сказал маг своим воинам:
– Возвращайтесь в шатрам!
И шагом неторопливым выехал навстречу пророку.
– Вот я! – сказал Фахри.– Хочешь ли услышать истину?
– Я – моя истина! – возразил маг.
И налетела буря. И примчались звери огненные.
Качнул головой пророк – и хлад объял мир!
И угасли звери.
И онемели уста мага-воителя.
А потом исчезли оба: маг и пророк.
Люди же, те, что пришли с магом, вернулись после на то место и увидели, что все оно покрыто снегом и глыбами ледяными. И никакой жизни не было заметно вокруг.
После услышали они, что жив Фахри Праведный. Жив и пророчествует.
О маге-воителе же – не было вестей».
– Дирг! Ты звал меня? Вот я!
Эйрис коснулась лица Слушающего. Дирг лежал навзничь между корнями старого буока.
Огромный кугурр, сторожащий его покой, опустил на передние лапы массивную голову и глядел на Эйрис неподвижными, рубиновыми глазами. Он знал женщину. Так же, как и серая змея, доставшаяся Диргу от учителя, прежнего Слушающего. Плоская голова змеи с черным крестом на затылке покачивалась над макушкой Эйрис. Ее укус в один миг убивал хуруга. Как ни слаба была воля Дирга, но звери не покинули его. Кугурр – из любви. Змея – из послушания.
Губы Дирга шевельнулись.
– Да,– прошептал он.– Я звал тебя, сестра! Несмех – он жив?
– Ранен,– Эйрис положила руку на грудь Слушающего, переливая в него часть своих сил.– Теперь он поправляется! Воин с севера вложил в его рану чудодейственное лекарство, черную смолу, в которой заключена…
– Да,– слабым голосом перебил ее Слушающий.– Смола из Урнгура. Еще?
– Человек Керанраон начал войну.
– И проиграет! – прошептал Дирг.– Его победа высшим не нужна!
– Они сражаются! – произнесла Эйрис.– И уже погибли наши братья! Сёум…
– Не виноват! – возразил Дирг.– Продлится битва час иль больше. Погибнет больше тысячи людей!
– Это их Судьба,– равнодушно сказала Эйрис.
– Керанраон захочет помощи сиргибров! – лицо Слушающего утратило цвет сухой земли – сила Эйрис подкрепила его.
– Пусть Сёум решает! – сказала Эйрис.– Он начал войну вместе с человеком. Пока Несмех спит, Сёум будет делать, что скажет Керанраон. Погибли Охотники! Сёум хочет мести!
– Сестра! Ты слушай! Высшим не нужна смерть тех, кто там, на острове, но им нужна (так будет!) гибель белолицых!
– Соххоггоев?
– Да!
– Что я должна сделать?
– Немало! Скажи, ведь ты не привезла Несмеха в лагерь после поединка?
– Ты не знаешь?
– Нет! Я… творил по воле Высших!
– На нас напали! Мне понадобилось много времени, чтобы освободиться! Пока я сражалась, пард унес Несмеха далеко и так устал, что должен был отдохнуть.
– А кто напал на вас?
– Соххоггои! Они хорошо сражаются! – В голосе женщины было уважение.– Мне понадобилась вся моя сила, чтобы победить!
– Ты их запомнила? – спросил Дирг.– Вид, запах?
– Да!
– Хорошо, сестра! Ну, вспоминай! – Слушающий коснулся ее сознания, и Эйрис увидела, что ей нужно делать.
Диргу потребовалось время, чтобы восстановить силы, ушедшие на передачу мыслеобраза. Эйрис ждала.
Кугурр уснул. Но даже во сне уши его двигались, ловя доносящиеся звуки.
– Ты знаешь, кто такой Освободитель? – спросил Слушающий после долгого молчания.
– Нет.
– Твой сын!
– Отчего ты не сказал прежде? – сухо спросила Эйрис.
– Не знал я. Высшие вчера лишь мне открыли это! Я слаб, сестра!
Эйрис положила руку на лоб Дирга и сосредоточилась. Язычок змеи коснулся ее уха, но женщина не обратила на нее внимания. Сила перетекла.
– Ну все, сестра, довольно,– то был не шепот умирающего, а голос прежнего Дирга.– Слушай: Керанраон не властен над Судьбой! И над своими мыслями не властен! Им управляли! И не только им! Вчера той сын поверг сильнейшего из магов. Война закончена. Керанраон не станет рваться в бой, когда узнает, что Эйрис увела сиргибров!
– Но Сёум,– заметила женщина.– Он может не согласиться! Конечно, я могу его убить…
– Да, ты – Харрок! Сёум… Тебя он любит, сестра! И я велю ему помочь! Иди и делай! Время истекает!
Двадцать шесть покинувших Владения соххоггоев расположились в маленькой деревушке, затерянной в джунглях. Жителям ее сохранили жизнь – чтобы было кому прислуживать.
Двадцать шесть Властителей. Двенадцать мужчин, десять женщин и четверо подростков. Сначала их было больше, но не все смогли сдержать клятву и оставить взаимную Игру. Те, кто не мог,– ушли.
Остальные же приняли новое условие. И выполнять его было тем легче, что каждую ночь им удавалось захватывать не меньше двух дюжин хобов. Только мужчин, к сожалению. Но крепких телом мужчин, с каждым из которых можно было развлекаться хоть двое суток подряд.
Эти двадцать шесть знали, что кроме них в джунглях есть другие Дети Истинного. Они встречались с ними во время ночных охот. Но встретившись, проезжали мимо, будто не видя. Такова была новая Игра.
После жизни в замках сон на охапках травы под ветхими крышами лесных хижин казался великолепным по новизне развлечением. А обилие хобов для упражнения в искусстве радовало сердце и разнообразило мысли.
К середине дня лишь трое из схваченных остались в живых. Этих приберегли напоследок, чтобы поразвлечься вечером, когда выспавшиеся Дети Истинного соберутся к ужину перед ночной охотой.
Сейчас эти трое, когда-то – воины Керанраона, а теперь полубессознательные тела, подвешенные за руки и за ноги к ветвям деревьев, почти не воспринимали окружающее. И это было огромным благом. Ведь пленники стали свидетелями того, как развлекались соххоггои, зная, что рано или поздно придет и их очередь.
Деревушка – часть леса. Разве что деревья здесь потолще, а подрост выкорчеван. Маленькие круглые хижины, сплетенные из лиан и крытые листвой, казались скорее растениями, чем постройками; так же как и те, кто строил их, по образу жизни больше походили на животных, чем на людей. Дичь соххоггоев.
Гилан, сарбурский воин с трудом разлепил веки и увидел на расстоянии вытянутой руки чудовищную, красно-зеленую морду с коротким заостренным рогом, торчащим за щелями ноздрей.
Вероятно, он по-прежнему бредил.
Морда была в локоть шириной. Пасть приоткрылась, показав два ряда острейших зубов.
Гилан не испугался. Хуже не будет.
Тела Гилан не ощущал – только боль, красным дурманом распирающую голову.
Морда приблизилась и обнюхала висящее тело.
– Саххумува! – прошептал соххоггой-часовой, разбудив временного предводителя, спящего под деревом на подстилке из свежей травы.– Посмотри!
Соххоггой мгновенно проснулся, сел и поглядел в указанном направлении.
Здоровенный ящер, локтей десять длиной, стоял на задних ногах и подталкивал рогатой мордой тело одного из хобов.
– Хорахш? – поинтересовался часовой.
Саххумува покачал головой.
– Нет! Это – другой!