Звёздная тень, стр. 77

Почему ты мне так помогаешь? Куалькуа?

Симбиоз удачный.

Я улыбнулся. Думаю, он почувствует улыбку. Попросил:

— Саша, дед, помогите мне встать. Я устал от этого неба. Пора домой.

— Думаешь, нас там встретят с распростёртыми объятиями? — Данилов мрачно усмехнулся. — Прям хоть оставайся в Тени… Нам за одну разбитую станцию присудят выплачивать за все космические неудачи… со времён горемыки «Мира».

— Почему я не могу ужаснуться таким грандиозным масштабам? — спросил я, поднимаясь. — Ничего… у нас ведь есть корешок в Свободном. Будем с ним помидоры возить.

Эпилог

За что люблю собак — за умение прощать.

За великодушное превращение чужой вины в собственную.

Тиран жался к моей ноге, изредка поднимая морду и тычась в ладонь. В его взгляде читалось одно: «Хозяин, я прощён? Ты больше не отдашь меня в то место?»

Не отдам, конечно же, не отдам…

Если бы люди умели вот так же притворяться! Если бы не превращали проступок в преступление, делали первый шаг навстречу!

Хотя, наверное, тогда бы мы перестали быть людьми. У всех есть своя сила и своя слабость. У каждого — свои беда и боль. Холодный рассудок Счётчиков, пассивное равнодушие Куалькуа, безжалостность Дженьш — где взять весы, чтобы понять, что хуже?

И если бы всегда, всегда удавалось переломить то, что заложено от природы, вколочено эволюцией, воспитанием, привычкой…

Опираясь на потрескивающий штакетник, я смотрел на соседнюю дачу. Ещё и девяти не было, а там уже возились рабочие. Чуть в стороне от дома сооружалось что-то грандиозное. Я бы сказал, что это вертолётная площадка с ангаром. Работа шла быстро и абсолютно тихо, как во сне. Видимо, использовался звукозащитный полог, который с полгода назад стали ввозить с Андиана-7. Дорогая штука. Хорошо, что поставили — у деда, как ни странно, сон крепче не стал.

Интересно, а скоро ли «новые русские» примутся строить у загородных домов стартовые площадки для межзвёздных яхт?

Наверное, скоро.

Пусть я никогда больше не выйду в космос. Зато смогу любоваться стартующими кораблями. Просыпаться от тихого свиста рассекаемого воздуха.

Если, конечно, домашний арест после недельных допросов не сменится уютным сибирским санаторием…

Хлопнула дверь соседней дачи, и из дома пулей вылетел взъерошенный мальчуган. В шортах и незаправленной футболке, явно боясь опоздать. Увидев меня на прежнем месте, Алёшка замедлил шаг. И всё же направился прямо ко мне, а не кругами, как обычно.

— Привет, — первым поздоровался я. Тиран посмотрел на меня и не стал рычать на Алёшку.

— Здравствуйте… — смущённо протянул мальчик. Помедлил секунду, потом решительно сказал: — А у вас обыск был. Двое суток подряд!

— Угу. — Я кивнул.

Алёшка мялся, явно не решаясь расспрашивать. Потом любопытство пересилило.

— А где вы были?

— Далеко, — сказал я. — Очень далеко.

— На Цитадели? — Глаза Алёшки загорелись. Конечно же, он был в курсе всех космических новостей. О сборе Сильных рас Конклава твердили все — пусть никто и не знал, чем он вызван.

— Дальше, — коротко ответил я.

— Отсюда видно?

Ядро Галактики с Земли, конечно же, видно. Но я не стал расстраивать мальчика.

— Нет.

Он продолжал стоять, ковыряя носком незашнурованных кроссовок землю. Я терпеливо ждал.

— Пётр… а вы мне камешек не подарите?

Если бы он сказал «не привезли?», я покачал бы головой. А так… Я нагнулся, подобрал из-под ног обломок щебёнки. Серый, пыльный, неотличимый от миллиона собратьев.

— Держи.

Мальчишка растерянно взял камешек. Повертел в руке, посмотрел на меня. У него подозрительно заблестели глаза. Не ожидал он такого издевательства от кумира… Ну должен же я хоть для кого-то быть кумиром!

— Это кусочек планеты, Алёшка, — сказал я. — Маленький обломок маленькой планеты, на которой живут люди.

Он молчал.

— Самая обычная планета, парень, — терпеливо продолжал я. — Ничего особенного. Много воды, да и суши немало. Облака плывут как хотят. Дождь идёт именно тогда, когда тебе не хочется. Грязи навалом, а леса чахнут…

Его взгляд вдруг стал твёрже. И губы чуть дрогнули, но не в полудетском плаче, а в робкой улыбке.

— Самая заурядная планета, — повторил я. — Но у нас пока другой нет. Верно?

Мальчик кивнул.

— А самое главное, — переходя на шёпот, сказал я, и Алёшка приблизился на шаг, — мы не обязаны всех любить. И вовсе не должны всех ненавидеть.

— Я понял, — сказал Алёшка, поднимая на ладони камешек. Разглядывая его так пристально, словно это был переливчатый топаз с Аттасси или призрачная обманка с Халдуина-12.

— Это самый главный камешек в твоей коллекции, — сказал я. — Самый-самый.

— Знаю, — согласился мальчик. Посмотрел мне в глаза: — Пётр Данилович, скажите, а меня возьмут в лётное училище?

— Не знаю, — честно сказал я.

— А вы меня порекомендуете? Ну… когда вырасту, конечно.

— Разве это чем-то поможет?

Алёшка явно удивился.

— Ещё как!

— Тогда порекомендую.

Он кивнул и спросил:

— Можно идти?

Я едва сдержал улыбку.

— Иди.

Глядя на торопливо убегающего пацана, я думал о том, что вряд ли придётся исполнять обещание. Никому не поможет моё поручительство. Особенно если дело касается космоса. Скорее навредит.

И всё же приятно, когда тебя считают героем.

В кармане затрещал телефон. Я достал трубку, сказал:

— Алло.

— Пётр, ты? — поинтересовался Данилов.

Надо же. И его отпустили? Я боялся, что бывшего сотрудника ФСБ будут допрашивать ещё месяц-другой.

— А кто ещё?

— Не спишь?

— Нет.

— Машина прибудет через пятнадцать минут. Приводи себя в порядок. Переоденешься в Звёздном, сейчас готовят тебе костюм.

Я молчал, ничего не понимая.

— К Земле приближается церемониальный корабль Конклава! — рявкнул Данилов. — В окружении пяти Торпп!

— И? — чувствуя, как всё холодеет внутри, спросил я.

— Ты что, телевизор не смотрел? — заорал Данилов.

— Я — нет, — глядя на нырнувшего в дом Алёшку, сказал я.

— Они прибыли на церемонию принятия Земли в Сильные расы! — Голос Данилова взвился — и вдруг упал до шёпота. — Ты… ты и впрямь не знаешь?

Я покачал головой, словно держал в руках видеофон, а не дешёвую сотовую трубку.

— Представитель Конклава заявил, что хочет вести переговоры по процедуре с Петром Даниловичем Хрумовым, — сказал Данилов голосом, мгновенно ставшим торжественным и казённым. — Сегодня собирается ассамблея ООН… ради подтверждения твоих полномочий.

С минуту мы оба молчали, словно пробуя нервы друг друга на износ.

— Пётр, у тебя четверть часа на сборы! — не выдержал первым Данилов.

— Полчаса, — сказал я.

— Что? — закричал Данилов.

— Мне ещё надо выгулять собаку, Саша, — объяснил я. — Понимаешь?

Его голос сел до шёпота, когда он ответил:

— Да…

— Вот и хорошо, — закрывая трубку, сказал я. — Правда, Тиран?

Пёс коротко и одобрительно взвизгнул.

— Подождут, в конце концов, — решил я, ведя Тирана обычным маршрутом. Вдоль забора, мимо клумб с чахлыми астрами, мимо самого главного дерева, которое обязательно надо пометить. — Подождут ведь, верно?

Пёс, конечно, не ответил. Но явно был со мной согласен.

И когда он деловито задирал лапу у дерева, меня охватил смех.

На сотни километров вокруг собак, способных конкурировать с Тираном, не существовало. И всё же он упрямо метил территорию.

Может быть, и впрямь это точно так же важно, как торжественная церемония принятия человечества в ряды Сильных рас?

Деду аналогия понравится. Несмотря на всю фальшивость. Уверен.

Январь — сентябрь 1997 г. Москва.