Стеклянное море, стр. 39
3. Синяя пыль
– Терри, я люблю тебя, – сказал я.
Экран подернулся рябью – где-то рядом с лучом связи прошел корабль: земной, тарийский, фанговский… Какая разница.
– Сергей, ты уверен, что на Ар-На-Тьине все в порядке?
Терри смотрела недоверчиво и встревоженно. Мы слишком хорошо понимали друг друга.
– Терри, все хорошо. Этой планетой правит Редрак, он мой друг. Я забрал у местного Храма все корабли.
…Их всего три – Храм не приспособлен для обороны планеты.
– Крейсер и патрульные катера Тара, местные вояки. Все нормально, Терри.
– Я могу приказать военному штабу Тара. Они против, но еще три-четыре крейсера и…
– Не надо, Терри. Все и так нормально. Прошу тебя, не волнуйся. Все хорошо.
Она кивнула – неуверенно, словно против воли. Девушка, которую я когда-то умел любить, Терри Тар, императрица.
– Терри, все хорошо… Конец связи. У меня много дел. Люблю тебя…
Экран погас.
– Ты врал, Сергей? – с усилием спросил Ланс.
– Конечно. Я не умею любить.
Я встал с мягкого кресла. Посмотрел Лансу в глаза:
– Ничего, мир стоит не только на дружбе и любви, понимаешь? Есть еще дело, которое нужно делать.
– Его еще легче отнять, чем друзей.
– Нет, Ланс, смысл жизни можно отнять лишь вместе с жизнью. Поверь.
– Я верю тебе, капитан.
Секунду я думал. Только секунду. Потом крикнул:
– Катер! Немедленно!
Серая мгла. Холод. Бесплотные тени. И кресло катера, созданного кораблем Сеятелей по моему приказу.
– Вперед, – выдохнул я. – Две звуковых, три…
Черный шар гравикомпенсатора недовольно съежился. Обтекаемый силуэт корабля исчез. Под катером стлалась голая степь.
– Еще быстрее, – прошептал я. – Еще…
«Взлет с планеты?» – поинтересовался катер.
– Нет. Максимальная скорость над поверхностью…
«Мы убегаем?»
– От меня самого.
«Тогда нам не убежать».
Я рассмеялся:
– Ты разумен?
«Ограниченно. Я отражение твоего разума».
– Тогда не убежать… Быстрее!
Зелено-серая степь – бесконечная лента под несущимся катером. Желтое небо в разрывах свинцовых туч.
– Ты знаешь, в каком дерьме я сижу, катер?
«Знаю».
– У тебя есть совет?
Пауза. Серо-зелено-голубое под катером… На этой планете вода не редкость, иначе Ар-На-Тьин не стал бы экспортером продовольствия.
«Живи. Борись».
– Ты воруешь ответы из моих мыслей.
«Значит, ты еще борешься и живешь».
Я кивнул и прикрыл веки:
– Лети. Пока можно – лети.
Серо-зелено-голубое. Расширяющийся гравикомпенсатор.
Я в ловушке – своей мечты и своих поступков. Я не умею любить и дружить. Я вынужден сражаться – повинуясь замыслам Отрешенных. Интересно, будет ли моя смерть предусмотрена ими? Стоит лишь отдать приказ катеру… Он ограниченно разумен, но если мое желание умереть истинно, он отключит защиту и вонзится в плодородную почву Ар-На-Тьина…
Шар гравикомпенсатора сжался. Но инерция оказалась сильней – меня бросило, тряхнуло в заботливых объятиях кресла.
– Что случилось? – прохрипел я. Из прокушенной губы сочилась кровь.
«Впереди люди, – спокойно доложил катер. – Продолжаем движение или меняем высоту?»
Он готов пролететь сквозь живых людей – умная машина, творение Сеятелей…
– Посадка, – скомандовал я. – Садись и открой люк.
Трава оказалась фиолетовой. Я утонул в ней по грудь – в мягких пушистых метелках, крошечных синеватых соцветиях, в сухой ломкой соломе, доходящей до колен. Щедрый мир… обреченный мир.
Сизая капля катера застыла за спиной – растопыренные стабилизаторы, открытые решетки двигателей. Похлопав по горячему боку, я пошел сквозь травяное море.
Это было плоскогорье: слева и справа вставали горные цепи, а впереди, метрах в двухстах, трава редела, обнажая красноватый склон, обрывающийся в пропасть. Вдали, на самой линии горизонта, темнели крошечные постройки.
– Что за город я вижу? – поинтересовался я у блестящей пылинки датчика, приклеившейся к воротнику комбинезона.
«Это не город, – прошелестело в голове. – Хейорз – мясоперерабатывающий центр с прилегающим космопортом грузовых сообщений и поселками рабочих».
– Ясно. А где люди… из-за которых ты остановился?
«Впереди».
Я продолжал идти. Небо застилали серые тучи, но дождя, слава Сеятелям, не было. Пейзаж и без того выглядел более чем мрачно. Густое, колышущееся под легким ветром темно-фиолетовое море – и свинцовая крышка вместо неба. Как ни странно, света было достаточно – Ар-На-Тьин раза в полтора ярче Солнца Земли.
– Вперед, сквозь альпийские луга Ар-На-Тьина! – заорал я. – К неведомым людям… К цивилизации и мясокомбинату, что на данной планете едино!
«Не понял».
– Ну и хорошо.
Мне вдруг стало легко. Так бывает, когда сделано все, что только в твоих силах, – а остальное вообще не в силах человеческих. Можно улыбаться, направляя горящий самолет на вражеские танки. Можно командовать собственным расстрелом. Можно привить себе неизлечимую болезнь и аккуратно записывать в дневник, как холодеют пальцы.
Я сделал все, что мог.
Я потерял больше, чем может потерять человек. Любовь и друзья – что остается? Работа?
Моя профессия – убивать. Можно говорить красивые слова: я дрался за свою любовь и свою планету… Не важно. Нельзя убивать ради жизни – а я убивал. Я шел против. Кто бы ни стоял на пути – я шел напролом.
Иначе – не умею.
Я смеялся, ломая переплетенные стебли фиолетовой травы. Терпко пахнущая пыльца осыпала меня синими брызгами – пьянящей пылью…
Редрак! Скотина! «Синяя пыль» – наркотик с планеты Фаа. Откуда на Ар-На-Тьине – планете, где у растений зеленый хлорофилл, – фиолетовые травы Фаа?..
Я рванул капюшон, закрывая им голову. Недовольно заурчал компрессор, обдувая лицо профильтрованным воздухом. Под лопаткой и на сгибе локтя, под ключицей и на животе закололо – включились автоинъекторы… Конечно, если я действительно нажал на сенсор медицинского режима комбинезона. Если я иду по плантации Травы Счастья с Фаа, понятия сна и реальности давно уже смешались для меня.
– Редрак… – прошептал я. – Одуревший мафиози… Хромой придурок…
«Связь?» – осведомился катер.
– Да! Связь с человеком по имени Редрак – номер видеофона в моем сознании. Передай слова: «Редрак, ты расплатишься за ложь».
«Исполняю».
Это могло быть явью – и галлюцинацией. Если уж я забрел на поле «синей пыли», ни один врач не поручится за мое душевное здоровье.
Когда не можешь проснуться – лучше всего действовать как наяву. Я шел сквозь фиолетовые джунгли, бездумно улыбаясь, временами доставая атомарник и скашивая перед собой особенно густую траву.
Плантация кончилась. Я остановился, жадно глотая холодный воздух, бьющий из фильтров комбинезона. Вложил в ножны меч, с трудом припомнив, что вначале надо включить режим заточки.
На краю обрыва фиолетовая трава оказалась низкой – по щиколотку. Может, ей не хватало воды или каких-нибудь микроэлементов…
Вдоль обрыва тянулась длинная ровная площадка, едва тронутая фиолетовой гадостью. По ней, азартно перекрикиваясь, толкая и пихая друг друга, носились десятка два подростков. Черно-белый футбольный мяч мелькал между ними.
Вот они – мои глюки. Вытянув из ножен меч, я скосил две охапки наркотической травы. Бросил их на землю, устраивая подобие постели. И растянулся среди фиолетового моря под свинцовым небом.
Глюки. На планете Ар-На-Тьин не играют в футбол. Передо мной либо сборщики пыльцы, либо вообще никого. Что еще за мальчишки-футболисты в тысяче километров от городов, в сотне километров от поселка Хейорз…
Их действительно хватило бы на две команды, да еще несколько сидели в траве, наблюдая за игрой. Один из мальчишек повернулся, махнул мне рукой.
Галлюцинации. Жители Ар-На-Тьина, тем более дети, не столь избалованы зрелищем космических катеров, чтобы не обращать на них внимания… Но этот мальчишка был мне чем-то знаком.