Последний Дозор, стр. 40

А вот на Востоке были дэвы. Точнее – считалось, что они были. По сути, те же самые големы, вот только не имеющие никакой материальной основы: ожившие сгустки Сумрака, закрученные вихри Силы. Согласно легендам, создание такого дэва (арабы чаще называли их джиннами) считалось своего рода экзаменом мага на Высший уровень. Во-первых, надо было создать голема, во-вторых, подчинить себе. Некоторые срезались на первом этапе, но гораздо печальнее была судьба тех, кто напортачил на втором.

Я полагал дэвов легендами. Ну, в крайнем случае – редчайшим, удавшимся раз или два экспериментом кого-то из величайших магов древности. И уж тем более не предполагал, что дэвы существуют и поныне. Местные дозорные, похоже, в дэвов верили.

Но им не хватило Силы, чтобы увидеть приближение дэва.

Молодой Темный – я так и не узнал его имени – закричал, замолотил руками, будто отбиваясь от чего-то невидимого. Его подняло с земли, пронесло по воздуху и остановило, орущего и дергающегося, на высоте двухэтажного дома. Я с содроганием увидел, что бока Темного сминаются, как от давления исполинской ладони, а одежда обугливается. Крик превратился в хрип.

А потом по телу Темного дугой проступила кровавая полоса. Миг – и перерезанное, а скорее перекушенное тело упало на землю.

– Щиты! – крикнул Алишер.

Я не стал усиливать свою защиту. Во-первых – не знал, поможет ли она против дэва. Во-вторых – единственным, кто сможет ему противостоять, был я.

Миг – я погрузился на второй слой Сумрака.

И тут же увидел дэва.

Гибкое, сотканное из струек огня и дыма тело действительно напоминало сказочного джинна. Преобладал серый цвет, даже лепестки пламени были черно-серыми с едва уловимым багровым оттенком. Ног у дэва не было, торс сужался, превращаясь в змеиное тело, извивающееся при движении. Земля под ним дышала паром, будто влажное белье под утюгом. Голова, руки и даже нелепо торчащие из змеиной половины гениталии выглядели вполне человеческими. Только огромными – дэв достигал в росте пяти – пяти с половиной метров – и состоящими из дыма и пламени. Глаза горели алым огнем – единственная яркая деталь и на теле дэва, и на всем втором слое Сумрака.

Чудовище тоже увидело меня – в тот самый миг, когда потянуло ручищу к Валентине. Дэв радостно взвыл и с неожиданным проворством заскользил ко мне. Что за мода пошла на пресмыкающихся? В Шотландии двухголовая змея, в Узбекистане полузмея-получеловек…

Для пробы я швырнул в дэва файербол – никакого эффекта совершенно, сгусток пламени растворился в теле монстра, потом Тройное Лезвие – дэв вздрогнул, но движения не замедлил.

Ну хорошо…

Я позволил Силе течь по руке и создал белый клинок. Наверное, сказался последний поступок Мурата. Но, похоже, я зря взял пример с узбекского мага – белое лезвие легко прошло сквозь тело дэва, но не причинило ему никакого вреда. Обдумывать причины неудачи не было времени. Дэв размахнулся, ударил рукой – я успел отпрыгнуть. Но вот коварный выпад змеиного хвоста был слишком неожиданным. Я кубарем покатился по земле. Дэв торжествующе гоготал, надвигаясь на меня, а я все никак не мог подняться. Почему-то я даже не испугался, а только почувствовал отвращение при виде поднимающегося в эрекции пениса монстра. Одной рукой дэв сжал пенис и принялся им помахивать, то ли мастурбируя, то ли собираясь огреть меня им, будто огненной дубиной. Это что же, умереть от елды безмозглого чудовища??? Я больше не пытался создать белый клинок. Собрал в ладони Силу – и ударил по дэву знаком Танатос.

Дэв вздрогнул. Свободной рукой почесал грудь, куда пришелся удар. Тонкие струйки дыма вились за его ладонью будто волосы. Потом дэв принялся хохотать, по-прежнему сжимая член, уже увеличившийся до размеров бейсбольной биты. От дэва шел жар – не живое тепло, а горячий воздух, как от разгоревшегося костра.

Не такой уж он и безмозглый. Куда глупее я, ударивший знаком смерти существо, которое и так не является живым.

– Ай, шайтан, шелудивый пес, порочный отпрыск больного глиста! – раздался за спиной дэва знакомый голос. Старик Афанди ухитрился-таки войти на второй слой Сумрака! И мало того что вошел – крепко ухватил дэва за хвост и попытался оттащить от меня!

Чудовище медленно повернулось, словно недоумевая, кто посмел обращаться с ним так бесцеремонно. Прекратило чесаться – и занесло над стариком сжатую в кулак ручищу. Он же его по уши в землю вгонит!

А я судорожно просеивал хлам, скопившийся в моей голове. Все, что касалось големов, от первых занятий и до когда-то услышанных от Семена баек. Дэв – это тот же голем. Големы уничтожимы! Голем… големы… големы каббалистические, големы мотивированные и свободные, големы для развлечений и забав, големы деревянные… о невозможности создания пластикового голема… заклинания против големов… Ольга однажды рассказывала… никому больше не нужное умение… а заклинание-то в принципе несложное, только Силы много берет…

– Прах! – выкрикнул я, выбрасывая руку в направлении дэва.

Теперь все зависело от того, правильно ли я сложил знак. Как обычный кукиш, широко использующийся в магических пассах, только мизинец выставлен вперед, параллельно большому пальцу. Не зря, ох не зря нас целый месяц учат растягивать пальцы. Любой пианист позавидует…

Монстр застыл. Потом медленно развернулся в мою сторону. Красный огонь в его глазах погас. Дэв тонко заскулил, будто щенок, которому прижали лапу. Разжал ладонь. Пенис отвалился и рассыпался горой искр, будто вылетевшая из костра головешка. Затем стали осыпаться пальцы на руках. Дэв уже не скулил – всхлипывал, протягивая ко мне беспалые руки и мотая ослепшей головой.

Вот так их и укрощали великие маги Востока…

Я держал и держал знак Праха, позволяя силе течь сквозь меня. Долго – минуты три по времени второго слоя, пока дэв окончательно не обратился в горстку пепла.

– Холодно, а? – сказал Афанди, приплясывая. Подошел к останкам дэва, вытянул руки, потер их, согревая. Потом плюнул на пепел, пробормотал: – У, сын греха и отец мерзости…

– Спасибо, Афанди, – сказал я, поднимаясь с заиндевелой земли. На втором слое и впрямь было ужасно холодно. Хорошо хоть, каким-то чудом я ухитрился даже не потерять сумку с вещами, она так и болталась у меня на плече. Хотя… не было ли это чудо наложенным Светланой заклинанием сродства? – Спасибо, дедушка. Пойдемте отсюда, вам трудно тут долго находиться.

– Ай, спасибо, могучий воин. – Афанди просиял. – Ты сказал мне спасибо? Я буду гордиться этим всю свою бесцельную жизнь! Победитель дэва похвалил меня!

Я молча взял его под локоть и потащил на первый слой. В уничтожение дэва я всадил столько Силы, что и мне самому было трудно находиться в Сумраке.

Глава четвертая

В чайхане было сумрачно и грязно. Под потолком, вокруг слабых лампочек в загаженных абажурах, кружили с жужжанием жирные мухи. Мы сидели на засаленных и пестрых не то подушках, не то маленьких матрасиках вокруг низенького, сантиметров пятнадцать от пола, стола. Самого обычного стола, только с укороченными ножками. На столе была скатерть – яркая, но тоже грязная.

В России такое кафе мгновенно бы закрыли. В Европе посадили бы владельца в тюрьму. В США собственнику влепили бы немыслимого размера штраф. А где-нибудь в Японии хозяин подобного заведения от стыда сам сделал бы себе сеппуку.

Но таких вкусных запахов, как в этой маленькой, совершенно не туристической чайхане, я нигде не слышал!

Оторвавшись от преследования, мы разделились. Темный ушел искать своих и докладывать о происшедшем. Валентина Ильинична и Нодир отправились собирать Светлых, состоящих в резерве Дозора, отзваниваться в Ташкент, просить подкрепление. А мы с Алишером и Афанди поймали такси и добрались до этой чайханы на окраине Самарканда, рядом с небольшим базаром. У меня зародилось подозрение, что базаров в Самарканде больше десятка и уж точно больше, чем музеев и кинотеатров вместе взятых.

По пути я наложил на себя заклинание личины и стал двойником Тимура. Молодые маги почему-то считают дурной приметой принимать внешность покойника. Поверья с этим связаны самые разные, от «скоро умрешь» и до «чужих привычек нахватаешься». Можно подумать, что привычки – это блохи, которые после смерти хозяина разбегаются по сторонам в поисках кого-то максимально похожего… Я никогда не был суеверным, так что принял внешность Тимура без колебаний. Все равно надо было замаскироваться под местного. Приезжий с европейской внешностью и в этой чайхане выглядел бы так же нелепо, как папуас на сенокосе в русской деревне.