Планета, которой нет, стр. 12

7. Мститель

Меня разбудил настойчивый сигнал интеркома. Я взглянул на светящиеся цифры и соскочил с постели. До выхода из гиперпространства оставалось еще четыре часа. Должно случиться что-то чрезвычайное, чтобы меня разбудили посреди ночи.

– Капитан слушает, – сказал я, натягивая комбинезон. На экране появилось лицо Редрака.

– Мы засекли дрейфующий корабль.

– Ну и что с того?

– Корабль подает сигналы бедствия во всех диапазонах.

– Он в обычном пространстве?

– Да.

– Действуй по уставу.

Я быстро прошел через каюты, взглянул на Даньку – тот мирно спал в моей спальне, в ногах у него свернулся клубочком Трофей. За трое суток полета «котенок» вымахал до размеров пуделя, ничуть не утратив при этом игривости.

Пока лифт поднимал меня в рубку, я торопливо пролистал книжечку полетного устава, свод правил, единых для всех кораблей галактики. Мы были обязаны прийти на помощь – если только не видели убедительных признаков ловушки. В первом же космопорте, где мы сядем, контролеры проверят записи нашего «черного ящика», имеющего прямой выход к компьютеру и невообразимое количество пломб. Если будет обнаружено нарушение, да еще такое, как неоказание помощи терпящим бедствие, нас объявят вне закона.

Говорят, пиратские корабли часто пользуются этим пунктом для перехвата идущих в гиперпространстве торговцев.

В рубке уже были и Эрнадо, и Ланс. Я кивнул им, усаживаясь в свое кресло. Внешне стандартный пульт перед ним позволял отдавать приоритетные команды, перекрывающие сигналы с любого другого пульта и отменяющие решения центрального компьютера.

– Мы будем рядом через три минуты, – сообщил Редрак. – Я запустил «мерцающий» зонд.

«Мерцающий» зонд был сложным и дорогим устройством, способным на миллисекунду выйти из гиперпространства в реальный космос, собрать информацию и вновь вернуться к кораблю.

– А что детекторы? – Мимоходом взглянув на огромный экран гиперлокатора, я отвернулся. В переплетении разноцветных линий и точек, отображающих на плоскость пятимерное пространство, мог разобраться лишь пилот высочайшего класса. Такой, как Редрак.

– Упрощение до минимума, – скомандовал Редрак. Экран мгновенно очистился, теперь на нем были лишь две точки: мерцающая зеленым – наш корабль, идущий на сверхсветовой скорости, и неподвижная красная – чужак, дрейфующий в обычном пространстве.

– Информации негусто, капитан. Корабль не маленький, сопоставим с крейсером. Защитные поля отключены, вокруг – множество мелких объектов и рассеивающееся газовое облако.

– Похоже на правду, – с сожалением сказал Эрнадо. – Картина катастрофы полная, пройти мимо нельзя.

– Сейчас вернется зонд, – предупредил Редрак.

Вспомогательные экраны вспыхнули изображением. Чернота «настоящего» космоса, разноцветная мозаика звезд… И что-то смятое, оплавленное, напоминающее исполинский цилиндр, плавно завершающийся полусферой.

– Это не западня, – дрогнувшим голосом сказал Ланс. – Это крейсер клэнийских наемников! И кто-то разнес его на кусочки! Двигательный отсек оторван, боевые палубы разрушены, жилые отсеки разгерметизированы…

– Выходим из гиперпространства, – хмуро сказал Редрак. – Не понимаю, что тут произошло, но эскадра, уничтожившая клэнийский крейсер, напрашивается на неприятности. С этими ребятами ссориться не стоит.

Пол мелко завибрировал. Наш корабль выходил в трехмерный космос и гасил скорость. Где-то в глубине машинных палуб стремительно сжимались шары гравикомпенсаторов, поглощая чудовищную энергию торможения. За несколько минут мы сбросили скорость, близкую к скорости света, – и за это придется расплачиваться неделями и месяцами полуторной перегрузки. Существовал, правда, еще один выход из положения…

Я подумал о Даньке, задыхающемся сейчас под внезапно навалившейся тяжестью, и приказал:

– Щадящий режим для капитанской каюты.

– Есть, капитан.

Индивидуальный гравикомпенсатор моей каюты включился, снижая силу тяжести вокруг до единицы. Я произнес в интерком:

– Данька, оденься и оставайся в каюте до дальнейших распоряжений.

– Скорость погашена, – сообщил Ланс. – Мы в полусотне километров от цели.

– Сколько гравикомпенсаторов было задействовано на снятие инерции?

– Тридцать два процента, капитан.

– Дать команду на их отстрел в пространство.

Редрак заколебался:

– Слишком расточительно, капитан… Треть общего запаса… Мы лишимся боевого резерва.

Я молча коснулся клавиш, отдавая команду со своего пульта. Корабль вздрогнул, перегрузка исчезла. Собравшие в себя энергию торможения черные шары компенсаторов теперь будут годами плыть в космосе, распространяя вокруг себя зону гравитационной аномалии, медленно увеличиваясь от размеров спичечной головки до полутораметровых шаров.

– Мы не можем ползать по «Терре», как пришибленные мухи, – сказал я. – Премия за спасение корабля будет достаточна, чтобы закупить новые компенсаторы.

Впрочем, возражения уже были излишни.

– Спасательная команда – Эрнадо, Редрак. Возьмите два катера, аварийные зонды, спасательные капсулы. Мы с Лансом прикроем вас с корабля.

– Надеюсь, это не понадобится, – заявил Редрак, выбираясь из кресла. – Клэнийский крейсер способен уничтожить пару-другую боевых катеров даже в таком состоянии. У него каждый метр обшивки нашпигован датчиками и излучателями.

Я кивнул. Риск был крайне велик, но, увы, неизбежен.

– Подавайте непрерывные сигналы: «Друг. Иду на помощь», – посоветовал я. – Возможно, это подействует.

Редрак вяло махнул рукой и скрылся вслед за Эрнадо в дверях лифта.

Я снова включил интерком:

– Данька, можешь подняться в рубку. Только без нашего пушистого друга, ясно?

– Планета Клэн – это маленький скалистый мирок в системе белого карлика, известного как Дьявольская Звезда, – рассказывал я Даньке то, что когда-то слышал от Эрнадо. – Температура на поверхности колеблется от минус двухсот до плюс ста шестидесяти пяти. Излучение Дьявольской Звезды убивает незащищенного человека за несколько дней. Но на Клэне есть кислород и вода, есть Храм Сеятелей, есть жизнь. Вполне соответствующая местным условиям, надо сказать… Клэнийцы гуманоиды, но диапазон условий, в которых они могут жить, немыслим. Жесткое излучение, кипящая вода, жидкий азот, ртутные испарения, пятипроцентное содержание кислорода – все это для них неприятная, но терпимая внешняя среда. Они столетиями воевали между собой и, войдя в галактическую цивилизацию, освоили лишь одну профессию – солдат-наемников.

– Крайне дорогих солдат, – вставил Ланс.

– Да. Нанять на несколько месяцев клэнийский крейсер под силу не каждой планете. К тому же у них очень четкие правила чести. Они соглашаются воевать лишь в случае, когда считают это этичным, когда их вмешательство не нарушает законов враждующих планет. Шоррэй Менхэм в свое время не смог уговорить их участвовать в захвате Тара.

– Мне кажется, дело в том, что они уважают нашу планету, – снова вмешался Ланс. – Мы веками продаем им оружие…

На обзорных экранах катера Эрнадо и Редрака кружили вокруг разрушенного исполина. Пока никаких признаков жизни клэнийский корабль не подавал.

– Чаще всего крейсера клэнийцев нанимаются в качестве патрульных целыми планетными федерациями – охранять торговые трассы, охотиться за пиратскими кораблями… Экипаж каждого крейсера – одна семья, в прямом смысле этого слова. Они дерутся до конца, даже если силы абсолютно неравны. Предать свой корабль для клэнийца немыслимо…

Я замолчал, осознав невозможную деталь: Ланс вставлял реплики в наш разговор, а разговаривали мы с Данькой на русском!

– Ланс!

Пилот смущенно отвернулся. Данька покраснел.

– Это еще что за новости? – тихо спросил я. – Заговор за спиной капитана? Мы не клэнийцы, но…

– Капитан, я не думал, что вам будет неприятно, – растерянно сказал Ланс на стандарте. – Мальчик просил научить его галактическому, но я счел это излишним. На Земле он ему не пригодится… да и не все корабельные разговоры ему следует знать. А для вас всегда будет радостно вспомнить родной язык, поговорить на нем… Мы использовали лингвенсор и церебральный гипнотранслятор, так что я теперь владею русским в том же объеме, что и Даниил.