Близится утро, стр. 55

Сержант погрозил ей пальцем:

– Э, нет, мадемуазель. Я тут повспоминал, вы вроде как летунья… небось обучены всякому. Подходить не стану. Бросайте монеты на дорогу, я буду считать.

– А где гарантия, что, получив деньги, ты нас не застрелишь? – спросила Хелен презрительно.

– Сами говорили – хочешь жить, так умей рисковать, – осклабился сержант.

Помолчав, Хелен швырнула монеты в дорожную пыль. И еще раз. И еще. И еще.

– Четыре тыщи, – сказал сержант. – До монетки считать не буду, поверю.

Хелен последний раз достала из Холода деньги. Бросила на дорогу.

– Пять, – согласился сержант.

– Всё, – сказала Хелен.

– Разговор был о восьми! – резко воскликнул сержант.

– Изначально – о пяти. Больше у меня нет. Ты шантажировал, мне пришлось соврать. Клятва, данная под угрозой, не считается.

Сержант задумчиво покачивал пулевиком. Я видел, что Хелен напряглась, да и Маркус, едва стоящий на ногах, готовился к чему-то. Неужели снова попробует Словом оружие забрать?

– Эх, знал я, что высокородные господа всегда обманут простого служаку, – горько сказал сержант. – Ладно, господа хорошие, идите. Рори Брэй – честный человек.

Так он ирландец…

Теперь понятно, почему честный сержант Брэй так легко изменил Державе. Никогда гордые обитатели северных островов не были верными подданными.

Медленно, стараясь не поворачиваться к Рори спиной, мы начали пятиться в лог. И вдруг Маркус, остановившись, выкрикнул:

– Сержант Рори! Хотите пойти со мной?

Вот оно что. Правильно! Да как я сразу не понял? Не случайно он стал нам помогать, и не из корыстолюбия. Просто рок судил ему стать одним из нас!

Но Рори моих надежд, мгновенно вспыхнувших, не оправдал. Покрутил пальцем у виска и весело сказал:

– Спасибо, уважаемый! Не хочу.

Мне удалось поймать взгляд Маркуса.

И я увидел в его глазах самую настоящую растерянность.

Глава пятая,

в которой мы переходим границу, но беды наши еще не кончаются

Граница – она лишь черта на карте. Между провинциями и то по старинке рисуют рубежи. А порой сцепятся префекты и графы, так дело доходит до самых настоящих войн… будто не все равно, кто больше дани для Дома соберет.

Но между Державой и Руссией, между Державой и Османской империей границу по-настоящему охраняют. Ничего не поделаешь, всякое в прошлом бывало. И пусть сейчас Владетель с Ханом и Императором любезными посланиями обменивается, но это строгости не отменяет.

Теперь же из-за нас границу охраняли как никогда.

Перелески здесь были вырублены, поля – выкошены. И прямо по этой неживой полосе земли пролегала полоса мертвая – выжженная, черная, просматриваемая во все стороны. Каждый километр вдоль границы стояли высокие смотровые вышки, и на площадке я разглядел не то двух, не то трех стражников. Кажется, у одного даже пулевик с собой был…

– Днем никак не пройти, – сказал я. – Гляди, Хелен…

Мы лежали в самом конце распадка, скрытые высокой травой. Хотелось верить, что скрытые надежно…

Летунья кивнула. Взгляд ее, пристальный и вдумчивый, обежал вышки и остановился на угрюмом здании, притаившемся у кромки леса.

– Барак видишь, Ильмар? Это пост Стражи. Когда границу усиливают, то на пост помещают человек восемь – десять. Чуть что – с вышки подают сигнал, они бросаются на перехват. – Она поморщилась, добавила с неохотой: – И еще должны быть конные разъезды. С интервалом в четверть часа, с полчаса… Стопчут.

– Нам отсюда до границы бежать минут десять – пятнадцать, – прикинул я. – Да и потом… чтобы от пуль скрыться… Хелен, а где османские пограничники?

– У них другая тактика, – отозвалась Хелен. – Их посты стоят в километре от нашей границы, там тоже вышки… вон, видишь, навесы виднеются, круглые такие? Если что – высылают янычаров на перехват. А к ночи выставляют вдоль рубежа секреты с собаками.

Былое воодушевление начало меня покидать.

– А денег у тебя не осталось, Хелен?

Летунья иронически посмотрела на меня:

– Остались. Это Арнольду спасибо… он у баронессы подарок вытребовал к свадьбе. Ну и оставил мне на сохранение.

– К свадьбе? – не понял я.

– Да какая разница, что сумасшедшей старухе сказать? – вскинулась Хелен. – К свадьбе. Бабка-то не бедная, пришлось – так я бы ее сама обворовала.

– Конечно, я вор… – пробормотал я.

Хелен наклонила голову, ожидая.

– Но такой хитрости бы не придумал, – закончил я.

Удовлетворенная летунья кивнула. И сказала:

– Подкупить не удастся. Это одного человека деньгами соблазнить легко. А там – десятки… друг друга испугаются. Да и нет у нас такой прорвы марок.

Замолчав, она мрачно уставилась на сторожевые вышки.

– Марк, есть у тебя какие мысли? – позвал я.

Мальчишка не ответил. Я обернулся и увидел, что Маркус сладко спит, подложив руку под голову.

– Пусть, – сказала Хелен. – Он на ногах еле держится, ты его совсем загнал.

– Да я не прочь, чтобы Маркус ехал в дилижансе на мягких подушках, – сказал я. – И мы где-нибудь рядом… Хелен? Дилижансы тут наверняка ходят…

– И что нам с того?

Я молчал. Думал.

Границу, конечно, закрыли. Для простых граждан, что из села в село собрались сходить… народ-то что на этой, что на той стороне – весь родственными узами перевязан.

А дилижансы, что ходят между державным Аквиникумом и османскими Тимишоарой, Крайовой или Софией, вряд ли остановят. Там публика серьезная. Досмотрят, но…

– Нет, не думаю, – сказала Хелен, будто мысли прочла. – Слишком ставки высоки. Я тебя уверяю, Ильмар, все дилижансы сейчас стоят в ближайшем от границы селе. А если уж и пропускают – то с полным досмотром, даже мышь не спрячется. Ильмар, не надо напрасных надежд.

– Но должен же быть путь? – спросил я.

– Дождаться ночи… – Хелен сама покачала головой. – Ох не знаю… Тех солдат или нашли, или вот-вот заметят. Сразу станут нас искать, прочешут весь район. Даже если не догадаются, кто и куда нас вывез, все равно наткнутся.

– Не в бой же на стражников идти? – воскликнул я. – Тут никакая отвага и сноровка не помогут!

– Не помогут, – согласилась Хелен. – Да и с тем ирландцем не помогли бы. Вот алчность – помогла… Давай не придумывать авантюр, Ильмар. Будем все же ночи ждать.

Я молчал, не спорил, хотя и понимал – ждать ночи смертельно опасно.

– Интересно, что командиры пограничной страже сказали… – размышляла вслух Хелен. – Саперам – почти что правду. Может, и им… Хотя, с другой стороны, легионеры и Стража – разница большая…

– Хелен, а что произойдет, если упадет вышка? – спросил я.

– Какая?

– Ну, одна из сторожевых. Или лучше две.

Хелен задумалась.

– Две – это уже не случайность. Решат, что диверсия.

– Чья?

Летунья пожала плечами:

– Ну, чья… Османская. Насторожатся… да нет, Ильмар… суматоха будет, но нам от того только хуже!

– А если еще и у осман вышки упадут?

Хелен пожала плечами:

– Вышлют к границе патрули. Но…

Я повернулся и подергал Маркуса за плечо. Мальчишка открыл глаза.

– Силы есть? – спросил я без обиняков.

– Какие? – со вздохом ответил Маркус вопросом на вопрос.

– Марк, мы снова в ловушке. Не хуже той, подземной.

Тоскливо он на меня смотрел. Тоскливо и загнанно. Но я сейчас жалости поддаваться не мог, она нас только к смерти могла привести. И потому сказал жестко:

– Тебе придется сделать еще кое-что. Потруднее… чем в катакомбах.

– Говори, – попросил Маркус.

– Видишь вышки?

Он кивнул. И тут же замотал головой:

– Нет…

– Не сможешь?

– Ильмар. – Маркус наморщил лоб, будто пытаясь облечь в слова те ощущения, которые никогда вслух не высказывал. – Чем дальше, тем тяжелее тянуться Словом. Я не смогу взять вышки на Слово.

– Вышки – не надо! Вытащи все гвозди из досок. Чтобы вышки рассыпались.

Маркус неожиданно улыбнулся:

– Как епископ Геллерт?