Зона справедливости, стр. 40
– Почему в нетрезвом виде?..
Алексей вздрогнул и обернулся. Приближающихся шагов он не услышал вообще. Да и немудрено: все вокруг капало и хлюпало. Блюстителей порядка было двое. Равнодушный мордоворот-сержант в сверкающей кожаной куртке и лопоухий мальчишечка неизвестного звания в не менее сверкающем мокром плаще с капюшоном. Надо же! Стоило кончиться дождику – тут же и повылезли. Как грибы… Ах да, мы ж ведь теперь – криминогенная зона… Ночной патруль…
Секунду Колодников непонимающе смотрел на подошедших, затем, осененный, стремительно оглянулся в сторону арки. Если менты разгуливают живехонькие и даже небитые – стало быть, и впрямь все уже кончилось… на сегодня…
– Который час?..
Лопоухий мальчишечка, услышав дерзко прозвучавший вопрос, заметно обиделся. Сержант остался равнодушен.
– Поздний… – лениво пропустил он сквозь зубы и, как бы невзначай похлопал Колодникова по животу. В правом кармане куртки брякнули ключи с брелоком, впрочем, особых подозрений не вызвав.
– Документы с собой есть?
Документов с собой у Алексея не случилось. Он виновато развел руками и снова уставился на стражей порядка. Лицо его было распялено диковатой восторженной улыбкой. Во-первых, на улице его еще ни разу не брали, а во-вторых: они что, не понимают, насколько им повезло? Окажись они здесь часом раньше… Да подумать страшно, что бы с ними стало!
– Ребята… – умиляясь своему великодушию, растроганно проговорил Колодников. – Вы не поверите… Но я так счастлив, что вы целы-невредимы…
Менты многозначительно переглянулись и, молча кивнув друг другу, подступили к задержанному с двух сторон.
– Да я сам… – слабо отстраняя от себя их руки, весело говорил он. – Я сам пойду… Куда? Туда?.. Без проблем!..
Втроем они двинулись к ночному перекрестку, где подобно кубику искусственного льда тлела, наполненная изнутри белым холодным светом, недавно, видать, поставленная будка. Ночное приключение казалось Колодникову безумно забавным: нет, ну, в самом деле! Тут, понимаешь, Апокалипсис надвигается, а эти два придурка в форме вместо того, чтобы ноги уносить, пьяных россиян по городу вылавливают…
– Только об одном прошу… – пока шли, со слезой втолковывал им Алексей. – Только об одном… К арке этой – близко больше не подходите!.. Ни завтра, ни послезавтра – никогда!.. Вот вы меня ведете, а сами живые… Это вам повезло сегодня просто… Так что к арке этой – ни-ни… Ну я-то знаю, это ж мой дом! То есть лучше даже и не суйтесь!.. Ну, что я, врать, что ли, буду? Вы его за квартал, этот дом, теперь обходите… если жизнь дорога…
– А хули ты нам грозишь? – со скукой осведомился сержант, открывая дверь и пропуская Колодникова в стеклянный куб.
– Я-а?.. грожу?.. – удивился тот, плюхаясь на какое-то весьма жесткое сиденье. – Я не грожу! Я предупреждаю…
Черт его знает, то ли водка у Борьки была замедленного действия, то ли в коричневой склянке раньше и впрямь хранились какие-то пагубные для мышления химикаты, но в милицейском логове Колодникова разобрало окончательно.
– Хана вам, – вещал он, послушно выворачивая карманы и что-то там подписывая. – Мой вам совет: пока не поздно… мотайте из этого города!.. Точно вам говорю! Мотайте… Иначе – кранты!.. Жалко мне вас, понимаешь? Несмотря ни на что… Нет, ну сам вспомни: скольких ты затоптал, дубинкой забил… И ка-ак это все тебе разом – н-на!.. Не понял… – Колодников тупо уставился на пододвинутые к нему ручку и бланк, слегка напоминающий листок учета кадров. – С-с-зачем?..
– Объяснение пиши, – процедил сержант. Нет, не сержант. Старший лейтенант. Когда это он успел?.. (Алексей хихикнул.) А!.. Сержант – вот он, а это уже другой… Хозяин будки.
«Былъ пьянъ», – печатными буквами вывел Колодников в мелко разграфленной части документа и, обозначив дату, расписался.
Юмора не поняли.
– А почему с твердым знаком?
– В конце слова… после твердой согласной…
А вот дальше память Алексея Колодникова на какое-то время затуманивается. Кажется, лейтенант сказал ему что-то очень обидное, потому что Алексей, помнится, вскочил и вне себя принялся вдруг хрипло выкрикивать в адрес милиции страшные угрозы, мешая ругань с цитатами из Евангелия. Потом еще была какая-то решетка, за которую его втолкнули (надо полагать, прямо там, в будке) – и отдаленный, словно донесшийся из иного мира скрипучий голос лейтенанта: «Вызывай машину…»
В себя он пришел на заднем сиденье, стиснутый с боков двумя огромными равнодушными парнями почему-то в коричневых комбинезонах, перехлестнутых множеством ремней. Должно быть, Алексей и им что-то успел сказать, поскольку шофер (тоже огромный, коричневый и перехлестнутый) покручивал головой и приговаривал, не оборачиваясь:
– Крутой… Ну, крутой… Посмотреть бы, что ты завтра запоешь!..
Глава 15
К тому моменту, когда ведомый очередным милиционером Колодников, пройдя гулким подвальным коридором, очутился перед… Нет, даже не перед дверью – перед толстым стальным листом на мощных петлях, в середине которого был вырезан кругляшок размером чуть поменьше кулака, а наверху наварена решетка…
Словом, к тому моменту Алексей уже протрезвел полностью, только вот голова гудела, как трансформатор.
Больше всего его поразил засов, представлявший из себя короткий железный прут изрядной толщины, не задвигающийся, а забивающийся в канал с помощью специальной клюки, причем лист при каждом ударе слегка резонировал, и по всему подвалу раскатывался безжалостный грохот. Короче, тюрьма…
Однако реальность, как это с ней неоднократно случалось и раньше, превзошла самые мрачные ожидания Колодникова. Шагнув за дверь, он поначалу просто не понял, куда попал. Больше всего это напоминало баню, точнее – парную, только вот пар, белесо загустевавший над головой, запах имел мерзкий. Очки у Алексея были отобраны, видимо, как особо опасный предмет, способный послужить оружием, а то и средством подготовки к побегу. Хотя в такой венерианской атмосфере толку от очков все равно никакого – линзы бы запотели…
Несколько смутных фигур, уныло перетаптывающихся у стены, повернулись к новичку. Кто в майке, кто вообще гол до пояса.
– За что загребли?.. – вяло поинтересовался тот, что поближе.
Алексей, не отвечая, очумело озирался. Странное помещение представляло из себя каменный колодец. Под слабо различимым потолком пролегали две мрачного вида трубы, мощные, как колонны. Капало и с потолка, и с труб. Под ногами хлюпала омерзительная черная жижа, покрывавшая бетонный пол ровным слоем. Единственная лампа, забранная толстым стеклянным чехлом, плавала в тумане.
А нары? Где же нары?.. В тюрьме должны быть нары…
Нар не было. Колодников пригляделся и понял, почему обитатели колодца жмутся к двум стенам. Должно быть, бетонный пол имел легкий наклон, и черная жижа, растекаясь по трем углам, оставляла четвертый относительно сухим. Там, постелив на обрывки газет одежду и раздевшись почти донага, вплотную друг к другу вытянулись еще человек пять.
Середина пола вздувалась бугорком, но и этот бугорок был занят. На нем, скорчившись, как зародыш, придремал старикан, сильно смахивающий на бомжа. Задравшийся кверху край куртки, на которой он лежал, ороговел и покрылся серой коростой, в которую превращалась, подсыхая, черная грязь.
– …шесть, семь, восемь… – негромко считал кто-то. – Десять человек… Ну, это еще просторно… В прошлый раз восемнадцать было…
– Так за что тебя? – снова обратились к Алексею.
– За пьянку… – подавленно отозвался он.
Спрашивавший не понял.
– А почему не в вытрезвитель?
Теперь уже не понял Алексей.
– А это разве не вытрезвитель?.. – спросил он упавшим голосом.
– Ну ты сказал!.. – скривясь, проворчал тот. – В вытрезвителе – там хоть выспишься…
– А это тогда что же?.. – Алексей огляделся еще раз.
– Ну… – нахмурившись, начал собеседник. – Ну, это… в общем…
Задумался – и не закончил. То есть даже и названия нет. Безымянный ужас, короче… Для особо опасных – таких, как Колодников…