Зона справедливости, стр. 3
Он вспомнил окровавленную мотающуюся голову, влажное черное пятно на белом халате – и содрогнулся вновь.
– Значит, машина не останавливалась и никто из нее на ходу не выскакивал? – с сомнением, как почудилось Колодникову, произнес капитан.
Алексей очнулся. Жуткое видение сгинуло.
– Нет… Нет-нет! Я бы заметил…
– Вы раньше встречались с потерпевшим?
– Ни разу…
– Живете в одном дворе – и ни разу не встретились?
– Я недавно сюда перебрался, – объяснил Алексей.
Капитан сморщился и почесал бровь.
– Ладно, – процедил он. – Прочти и распишись. Здесь и вот здесь…
Алексей принял листок, поправил очки и, поднеся бумагу поближе к желтоватому неяркому плафону, изучил ее с должным вниманием. Стиль показался ему нарочито официальным и, честно сказать, несколько дубоватым… Да ладно уж! Не до стиля… «С моих слов записано верно и мною прочитано», – вывел Колодников под диктовку капитана неловкими от холода пальцами и, дважды расчеркнувшись, вернул документ.
– Да, вот еще какое дело… – выдавил он, зябко передернув плечами и заранее чувствуя, что зря заводит об этом речь. – Я, право, не знаю, имеет ли это отношение… Ну, словом… На меня тоже напали в этой арке.
Капитан (он только что спрятал объяснение в папку) медленно повернулся к свидетелю. Впервые, кстати…
– Когда?
– Да только что… Буквально за несколько минут до того, как он во двор въехал… Я ведь еще потому и присел… в себя прийти…
– Побоев в области лица не видно… – заметил капитан, недоверчиво разглядывая смущенную физиономию свидетеля.
– Меня по затылку били… – зардевшись, признался тот.
Капитан матерно пошевелил губами.
– А раньше-то что ж молчал? – бросил он в сердцах. – Заявление писать – будешь?
– Буду, – удивив самого себя внезапной решимостью, сказал Алексей. А чего он ему «тыкает» все время? Мальчика нашел!..
Капитан снова почесал бровь.
– Тогда поехали, – сказал он устало и разочарованно. – С этим в райотдел надо…
Глава 2
Огромный серый дом, возведенный перед самой войной, стоял особняком, отсеченный от прочих строений тремя улочками и проспектом, привлекая внимание приезжих своей несколько тюремной архитектурой – сам себе квартал. В какой-то мере это было даже символично, поскольку здание предназначалось когда-то для сотрудников НКВД и их семей. В обширный внутренний двор можно было попасть через одну из четырех арок, но далеко не всем, ибо вход в каждую перекрывался в те исторические времена не только железным кружевом ворот, но и бдительным стражем с красным околышем на фуражке. Потом, естественно, всех тогдашних жильцов вместе с родными их и близкими благополучно репрессировали, а в освободившиеся квартиры въехал довольно-таки случайный люд, подчас не имевший никакого отношения к нашим славным органам.
Порядку во дворе, понятно, поубавилось, красные околыши на входе-выходе исчезли бесследно, а лет этак пятнадцать назад железные ворота в трех арках почему-то заварили наглухо, зато в четвертой сняли вообще. То есть единственный путь во двор пролегал теперь по переулку – местечку неприветливому, а в темное время суток – и вовсе жутковатому.
Жильцы вроде Алексея Колодникова, вынужденные возвращаться со службы довольно поздно, то и дело поднимали вой, требуя раскрыть еще одну арку – в первую, конечно, очередь, ту, что выводит на проспект. Но каждый раз обязательно что-нибудь да мешало, причем, в самый последний момент: то машина сломается, то сварщик приболеет, то авария какая в городе… А казалось бы, делов-то – ворота разварить! Тем более что в огромном сером здании сплошь и рядом обитали весьма и весьма влиятельные лица, люди со связями. Ибо несмотря на запущенное состояние, дом продолжал считаться элитным: высокие потолки, просторные квартиры, подсобки…
Сам Алексей о таких хоромах никогда даже и мечтать не смел. На освобождающуюся сталинскую двухкомнатку точили зубы многие, в их числе – председатель областного общества книголюбов. Но тут как раз грянули перемены, обком приказал долго жить – и пошла охота за обнаглевшими аппаратчиками с избыточным метражом жилой площади. В общество явились с проверкой, и перетрусивший председатель сам вычеркнул себя из списка на жилье, где он, естественно, занимал первую строчку. А на второй (и последней) строчке того же списка болтался без особых надежд некий Алексей Колодников. Так, первый раз на его памяти, добро одержало решительную победу над злом, хотя и тут не обошлось без потерь. Отойдя слегка от испуга, председатель немедленно заподозрил, что проверка к ним нагрянула по сигналу Алексея, и сотрудник Колодников спустя малое время попал под сокращение…
Но квартиру он все-таки отхватил – и какую! Чуть ли не в самом центре, полногабаритную, потолки – в прыжке веником не достанешь!
Вот если бы еще только не арка…
И кто его, спрашивается, за язык тянул? Пришлось теперь подниматься с утра пораньше и переться с направлением в судмедэкспертизу. Суд… мед… Уродуют язык, как хотят!
Заехав черт знает куда на трамвае, Колодников первым делом вдрызг промочил ноги, поскольку денек выдался солнечный и окраина буквально тонула в грязноватом ртутно-серебряном месиве. Затем он был неприятно поражен тем, что судмедэкспертиза, как выяснилось, обитает под одной крышей с моргом. Понятно, что дух в здании стоял тяжелый. В коридоре Алексея замутило, и он, естественно, толкнул не ту дверь. За дверью обнаружился обширный пустой зал, уставленный алюминиевыми столами. На ближайшем, безмятежно сложив на груди пухлые желтоватые руки, лежал пожилой покойник, полностью подготовленный для выдачи родным. Алексей сглотнул и поспешно ретировался в коридор, где столкнулся с неизвестно откуда взявшимся молодым человеком в просторной рубахе из зеленой фланели и таких же штанах.
– Извините… – стараясь дышать ртом, обратился к нему Колодников. – А эксперты где сидят?..
Фланелевый служитель молча ткнул пальцем куда-то в глубь коридора…
Эксперт Алексею решительно не понравился. У него было морщинистое лицо горького пьяницы, а веру в человечество он, судя по всему, утратил уже давно. Он даже и не скрывал, что считает Колодникова симулянтом, а горестную его историю – враньем, причем неумелым. Хотя следует признать, что основания у него к тому были. Побоев в области лица, как изволил выразиться вчера капитан милиции, и впрямь обнаружить не удалось. Как, впрочем, и в области затылка. Пришлось Колодникову упомянуть и о толчках локтями в ребра, и о бичевании спины, после чего эксперт велел ему разоблачиться. На ребрах синяков также не оказалось, а вот пониже талии удалось высмотреть небольшую красноватую припухлость, очертаниями и размерами наводившую на мысль о пряжке брючного ремня.
– Вас что, по голой… по голому телу пороли? – сердито спросил эксперт. – Штаны, что ли, с вас снимали в этой арке?
Колодников смертельно обиделся и несколько визгливым от сдерживаемого бешенства голосом объяснил, что брюки на нем во время избиения – были. И куртка была. Вот эта самая куртка… И никто с него ничего не снимал!..
Кое-как выбравшись на свежий воздух, он проклял себя за вчерашнюю болтливость и поспешил убраться подальше от угрюмого здания. Потом еще пришлось черт знает сколько торчать на остановке. Когда же он принялся в нетерпении расхаживать туда-сюда, его угораздило вдобавок ступить в канаву, прикрытую рыхлым снежком и полную ледяной воды, после чего Алексей озверел окончательно. Ну и райончик!.. Нет, в центре хотя бы снег иногда сгребают…
Днем арка выглядела вполне безопасно, но мерзко. Хуже, чем ночью. Серые влажные своды с непристойными надписями на двух языках (вот она, польза-то образования!), ветвистые трещины в старой штукатурке… Колодников постоял, злобно озираясь, и прошел во двор.
Во дворе тоже ничего глаз не радовало. Серая «Волга» с промятой фарой стояла в общем ряду легковых машин неподалеку от мусорных ящиков. Асфальт возле крылечка, в которое она вписалась ночью, был полностью освобожден от плотной снежной корки и, кажется, даже выметен.